На острове - Гарвис-Грейвс Трейси. Страница 2

— Спасибо большое.

Мы с Ти Джеем зашли в сувенирный магазинчик, где я купила две бутылки воды.

— Хочешь одну?

— Нет, спасибо.

— Почему бы тебе не положить бутылку в рюкзак. А вдруг тебе потом захочется пить.

Я достала из сумочки тайленол и сунула в рот две таблетки, запив их водой. Затем присела на скамью и позвонила Джейн, маме Ти Джея, чтобы предупредить ее, что раньше утра нас можно не ждать.

— Есть, конечно, шанс попасть на какой-нибудь рейс, но, думаю, уже не сегодня. Гидросамолеты в темноте не летают, так что, похоже, ночь нам придется провести в аэропорту.

— Мне так жаль, Анна. Вы, наверное, дико устали, — сказала она.

— Да нет, все нормально. Правда-правда. Завтра уж точно будем на месте, — ответила я и, прикрыв рукой микрофон, спросила Ти Джея: — С мамой хочешь поговорить?

Ти Джей скорчил рожу и покачал головой.

Тут я увидела, что представитель авиакомпании, широко улыбаясь, машет мне рукой.

— Джейн, послушайте, думаю, мы могли бы…

Но тут связь пропала, и мобильник вырубился. Затаив дыхание, я подошла к стойке регистрации.

— Один из наших пилотов, работающих на чартерных рейсах, может доставить вас на остров, — сказал представитель авиакомпании. — Пассажиры, которых он должен был везти, задерживаются в Шри-Ланке и раньше завтрашнего утра здесь не появятся.

— Чудесно, — облегченно вздохнула я. — Спасибо, что смогли нам помочь. Я действительно очень вам благодарна.

Я попыталась дозвониться до родителей Ти Джея, но связь была нарушена. Надеюсь, когда мы прибудем на остров, сигнал снова появится.

— Ну что, Ти Джей, ты готов?

— Да, — ответил он, поднимая рюкзак.

Микроавтобус высадил нас в терминале для авиатакси.

Нас зарегистрировали, и мы вышли на летное поле.

Мальдивский климат чем-то напомнил мне парилку в моем тренажерном зале. Лоб и шея тут же покрылись капельками пота. В джинсах и футболке было страшно жарко, я почувствовала, как обволакивает кожу влажный воздух, и пожалела, что не переоделась во что-нибудь полегче.

«Господи, неужели здесь всегда так душно?»

На причале рядом с гидросамолетом, мирно покачивающимся на волнах, стоял служащий аэропорта. Увидев нас, он помахал нам рукой. Когда мы с Ти Джеем подошли к нему, он открыл дверь, и мы, наклонив головы, нырнули в гидроплан. Сидевший за штурвалом пилот встретил нас широкой улыбкой, продемонстрировав непрожеванный чизбургер.

— Привет. Мик. К вашим услугам. — Он наконец дожевал и судорожно сглотнул. — Надеюсь, вы не возражаете, если я дообедаю.

Пилоту явно перевалило за пятьдесят, и он оказался таким тучным, что с трудом помещался в кресле. На нем были мешковатые шорты и самая огромная из тех, что я когда-либо видела, майка из варенки, но на ногах — ничего. На лбу и верхней губе сверкали капельки пота. Он дожевал чизбургер и промокнул лицо салфеткой.

— Меня зовут Анна, а это Ти Джей, — протянув ему руку, улыбнулась я. — Мы, конечно, не возражаем.

В самолете DHC-6 Твин Оттер на десять посадочных мест пахло авиационным бензином и плесенью. Ти Джей залез в салон и уставился в иллюминатор. Сев через проход от него, я засунула сумку под сиденье и потерла глаза. Мик запустил двигатель. Из-за шума я не слышала голоса пилота, но по тому, как шевелятся его губы, поняла, что он с кем-то переговаривается по рации. Самолет отъехал от причала, разогнался и поднялся в воздух.

В душе я проклинала свою полную неспособность спать в самолетах. Я всегда завидовала тем, кто отрубался сразу после взлета и просыпался только тогда, когда шасси касались взлетно-посадочной полосы. Я попыталась хоть немного вздремнуть, но не смогла, так как солнце било прямо в лицо, а мои биологические часы явно сбились. Когда я, сдавшись, открыла глаза, то поймала на себе взгляд Ти Джея. Его выдало выражение лица, а меня — краска на щеках, так что мы оба жутко смутились. Он отвернулся, достал рюкзак, положил его себе под голову и тотчас же уснул.

Мне почему-то не сиделось, и тогда я отстегнула ремень и пошла в кабину пилота, чтобы узнать у Мика, сколько нам еще лететь.

— Может, час или около того, — сказал он и, показав на кресло второго пилота, добавил: — Присаживайтесь, если хотите.

Я села, пристегнула ремень и, рукой заслонив глаза от солнца, стала любоваться открывавшимся из окна видом, от которого захватывало дух. Вверху кобальтовое небо без единого облачка. Внизу Индийский океан, бирюзовые воды которого кое-где казались темно-зелеными.

Мик потер кулаком грудь и потянулся за упаковкой антацида.

— Изжога, будь она неладна. Расплата за любовь к чизбургерам. Но, знаете ли, на вкус они гораздо лучше треклятого салата, — положив таблетку в рот, заметил он и засмеялся в ответ на мой сочувственный кивок. — А вы сами-то откуда будете?

— Из Чикаго.

— И чем это, интересно, вы там, у себя в Чикаго, занимаетесь? — спросил он, засовывая в рот очередную таблетку.

— Преподаю английский в десятом классе.

— А… Значит, у вас сейчас каникулы.

— Ну, только не у меня. Летом я обычно даю частные уроки, — сказала я и, кивнув в сторону Ти Джея, добавила: — Его родители наняли меня, чтобы я помогла ему подтянуть хвосты и догнать ребят из его класса. У него был лимфогранулематоз, и он пропустил много занятий.

— То-то я подумал, что для его мамаши вы выглядите уж больно молодо.

— Его родители и сестры вылетели на несколько дней раньше, — улыбнулась я.

Я не смогла отправиться вместе с Каллаханами, так как в государственной школе, где преподаю, каникулы начинаются немного позже, чем в частной школе, в которой учится Ти Джей. Когда Ти Джей об этом узнал, то уговорил родителей разрешить ему остаться на уик-энд в Чикаго и вылететь вместе со мной. Мне даже специально звонила его мама Джейн Каллахан. Она интересовалась, устраивает ли меня такой расклад.

«— Его друг Бен организует вечеринку. Ти Джею очень хочется пойти туда. Но вы точно уверены, что не против? — спросила она.

— Конечно не против, — ответила я. — Так мы сможем лучше узнать друг друга».

До того я видела Ти Джея только один раз. Когда проходила собеседование с его родителями. Ему, конечно, потребуется время, чтобы оттаять и привыкнуть ко мне. Так всегда бывает, когда берешь нового ученика, особенно мальчика-подростка. Но тут ход моих мыслей нарушил голос Мика:

— Как долго вы там пробудете?

— Все лето. Они сняли дом на острове.

— Значит, он теперь в порядке?

— Да. Его родители говорили, что какое-то время он был совсем плох, но сейчас у него ремиссия. Вот уже несколько месяцев.

— Недурное местечко для работы на лето.

— Да уж, лучше, чем в библиотеке, — ухмыльнулась я.

Некоторое время мы летели не разговаривая.

— А там, внизу, действительно тысяча двести островов? — нарушила я молчание. Я насчитала только три или четыре. Острова были разбросаны по водной глади, как гигантские кусочки пазла. Не дождавшись ответа, я переспросила: — Мик?

— Что? Ох, да. Плюс-минус. Из них обитаемы только двести. Но прогресс не стоит на месте, и, надеюсь, все скоро изменится. Каждый месяц открывается новый отель или курорт. Все хотят заиметь свой кусочек рая, — хмыкнул он.

Мик снова потер кулаком грудь, снял левую руку со штурвала и вытянул вперед. Я заметила, что лицо его исказилось от боли, а на лбу выступили бисеринки пота.

— С вами все хорошо?

— Все прекрасно. Просто у меня еще никогда не было такой сильной изжоги. — Он положил в рот еще две таблетки и скомкал пустую упаковку.

Мне сразу стало как-то не по себе. Возникло смутное беспокойство.

— Может быть, надо с кем-нибудь связаться? Если покажете, как управляться с вашей рацией, я могу сделать это за вас.

— Нет, не стоит. Сейчас таблетки начнут действовать, и я опять буду в полном порядке, — после глубокого вдоха сказал Мик и, улыбнувшись, добавил: — Хотя все равно спасибо.

Минут десять он, похоже, был еще ничего, но потом снял и правую руку со штурвала и потер левое плечо. По лицу его градом катился пот. Дыхание стало прерывистым, и он заерзал в кресле, словно ему было неудобно сидеть.