Инферно Габриеля - Рейнард Сильвейн. Страница 75

Его губы целовали ей шею. У Джулии застучало в висках. Предательское тело! Оно не умело лгать и не слушалось рассудка. Сейчас Габриель мог просить ее о чем угодно, и она бы согласилась. Эта мысль привела Джулию в отчаяние.

— Габриель, прошу тебя…

— О чем? — прошептал он, покрывая поцелуями ее шею.

Конечно же, он чувствовал дьявольскую силу своих губ.

— Прошу тебя, дай мне уйти.

— Не могу. — Габриель забрал у нее рюкзак и пальто и бросил их на пол.

— Я тебе не доверяю, — сказала Джулия.

— И это я тоже знаю.

— Габриель, ты опять сломаешь мне жизнь, и теперь уже окончательно.

— Такого никогда не будет.

Он осторожно взял ее лицо в свои ладони. Джулия закрыла глаза. Она ждала поцелуев, ждала прикосновения его влажных губ. Но он не торопился ее целовать. Тогда она открыла глаза.

Габриель смотрел на нее и улыбался, а потом с какой-то нарочитой медлительностью стал ласкать ей лицо. Он действовал словно исследователь, стремящийся запомнить каждую линию, изгиб и черточку. Кончик его большого пальца двигался вниз и вверх по ее шее. Джулию затрясло.

— Не надо напрягаться, дорогая, — прошептал Габриель и ткнулся носом в ее шею. — Я сейчас покажу тебе, на что способен, когда никуда не тороплюсь.

Не выпуская ее лица из своих ладоней, Габриель прижимался губами к ее лбу, носу, щекам, подбородку. И только когда она снова закрыла глаза, его губы соединились с ее губами. К тому моменту Джулия уже перестала дышать.

Едва их губы встретились, ее обдало жаром. Но Габриель действительно никуда не торопился. Он медленно водил губами по ее сомкнутым губам, но своих губ он пока не размыкал. Его руки погладили ей волосы, чуть-чуть помассировали макушку и скользнули вниз.

Джулия не была обольстительницей. Огонь, бушевавший внутри, делал ее движения не грациозными, а скорее наоборот. Она почти вцепилась Габриелю в волосы, наматывая их себе на пальцы. Их губы оставались сомкнутыми, пока в какой-то момент он не провел языком по верхней губе Джулии, прежде чем осторожно зажать ее зубами.

Это возбуждало. Это еще сильнее разжигало в ней огонь. Так медленно Габриель еще никогда и никого не целовал. Медлительность его движений не распространялась на его сердце, которое колотилось все быстрее. Услышав легкий стон Джулии, Габриель осторожно запрокинул ей голову. Это должно было заставить ее губы разомкнуться. Однако Габриель и здесь не торопился. Он дождался, когда подбородок Джулии сделается мягким. Дождался, когда она сама высунет кончик языка, и только тогда принял ее приглашение.

Зная, что поцелуи Джулии могут оказаться лихорадочными и потому скомканными, Габриель и здесь взял ситуацию под контроль. Ему не хотелось грубых, жарких поцелуев. Он оставался верным своему желанию целоваться медленно. Вдумчиво, наслаждаясь каждым мгновением. Джулии показалось, что прошло не менее полувека, пока его руки спустились с ее лица на шею и дальше, к плечам. Еще полвека понадобилось его рукам, чтобы начать спуск по ее спине и нырнуть под одежду; туда, где их ждала встреча с ее нежной кожей. Одновременно Габриель медленно исследовал ее рот, словно ему выпал первый и единственный шанс.

Когда же его руки добрались до ложбинки на ее спине, впервые обнаруженной ночью, Габриель сам засопел и даже застонал. Это была территория, еще не нанесенная на карту. Более того, это была запретная территория, куда он пока не имел права вторгаться.

Джулия не знала, что с нею происходит. Она цеплялась за Габриеля, будто их вот-вот должны были разлучить. Она стонала и даже всхлипывала, обнажая всю свою беспомощность. Эти звуки будоражили Габриеля сильнее, чем любые стоны и крики сексуально ненасытных женщин. Они завораживали, околдовывали. Габриель стал осторожно разворачивать Джулию, чтобы теперь не ее, а его спина оказалась прислоненной стене. Пусть не ощущает себя загнанной в ловушку и наслаждается тем, что в ловушке оказался он.

Джулия дышала им. Габриель стал ее кислородом. Череда поцелуев не давала ей вдохнуть настоящего воздуха, и очень скоро у нее поплыла голова. Это лишь усилило ощущения от его поцелуев. Она больше не противилась его губам…

Наконец Габриель оторвался от губ Джулии.

Большими пальцами он провел по обнаженной коже ее талии, и Джулия сделала резкий вдох. Затем Габриель так крепко обнял ее, что почувствовал, как ее соски уперлись ему в грудь.

— Джулия, тебе нужно привыкнуть к моим губам. Я намерен целовать тебя часто и много, — сказал Габриель, целуя ее в волосы.

Она ответила не сразу. Понадобилось какое-то время, чтобы к ней вернулся голос.

— Габриель, я не даю тебе никаких обещаний. Я ни на что не соглашаюсь. Один поцелуй не может все изменить.

Он перестал улыбаться, но рук не разжал. Потом, как всегда, одним пальцем отбросил с ее лица прядь волос.

— Дай мне шанс. Мы не будем торопиться и постараемся исцелить друг друга.

— Прошлой ночью ты говорил о том, чтобы нам подружиться. Но друзья так не целуются.

— Мы можем быть друзьями, — усмехнулся Габриель. — Если желаешь, мы возьмем за образец правила куртуазной любви. Ты только напомни мне о них, когда я снова буду тебя целовать. И я напомню тебе.

— Я не настолько доверяю тебе, чтобы решиться на большее, — сказала она, отворачиваясь. — Но даже если бы и решилась, ты очень скоро разочаровался бы во мне.

— Что ты такое говоришь?

— Тебе не хватит меня одной, и, когда ты это поймешь, ты меня бросишь. Прояви ко мне милосердие и не начинай того, что тебе принесет разочарование, а мне — боль. Найди женщину, которая в сексуальном плане подходит тебе больше, чем я.

Лицо Габриеля стремительно краснело, а глаза превращались в уже знакомые лазерные лучи. Джулии показалось, что он на грани срыва.

— Что он с тобой сделал? — вдруг спросил Габриель.

Она ждала чего угодно, только не этого вопроса.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Габриель заставил себя успокоиться. Он распрямил плечи, встав во весь рост.

— Не знаю, уж как ему удалось внушить тебе все эти глупости, но, к сожалению, они прочно засели у тебя в голове. Но я — это не он. Неужели ночь, проведенная со мной в яблоневом саду, не показала тебе, что нас связывает не секс? — Габриель погладил ей волосы. — За одно это я мог бы его убить. За то, что он сломал тебе дух. Не стану тебе врать насчет своей монашеской жизни. Женщин у меня было много. Разных. Но мне хотелось чего-то настоящего, превосходящего обычное траханье. Знаю, что и тебе хотелось того же, иначе ты давно распрощалась бы со своей девственностью. Допустим, у нас с тобой ничего не получится. Ты найдешь себе кого-то другого. Каковы шансы, что этот парень окажется девственником? Почти ноль. И тогда ты опять начнешь сомневаться в себе и говорить уже не мне, а другому, что он быстро в тебе разочаруется. Знаешь, любой мужчина, расставшийся с тобой из-за твоей сексуальной неопытности, не стоит даже половины твоей слезинки. Джулия, ты должна научиться верить и надеяться. Если не в наши отношения, то в себя. Иначе ты никому не позволишь себя полюбить.

— Ты ведь совсем меня не знаешь.

— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, и очень хочу узнать все остальное. Стань моим профессором, Беатриче. Я с радостью запишусь на твой курс и обещаю быть добросовестным студентом. Научи меня заботиться о тебе.

— Габриель, не надо превращать это в шутку.

— А я и не шучу. Мы очень многого не знаем друг о друге. И мне просто не терпится начать процесс познания.

— Я не хочу быть одной из твоих женщин.

— Кто тебе сказал, что у меня целый гарем? — не выдержал Габриель. — Зачем мне другие женщины, если есть ты? И я не позволю, чтобы кто-то еще дотрагивался до тебя, включая Пола и всех прочих «трахателей ангелов».

— Габриель, я действительно не хочу делить тебя еще с кем-то.

— Меня?

— Да.

— Это и так понятно.

— Нет, непонятно.

— Подожди, ты о чем? — насторожился Габриель.

— Я хочу быть уверена, что ты не будешь спать ни с какой другой женщиной. Даже сейчас, пока я еще ничего не решила. Этим ты покажешь, что по-настоящему веришь в меня.