Горький ветер свободы (СИ) - Куно Ольга. Страница 24

Постепенно мною овладела апатия. Я с равнодушием отметила, как изменился пейзаж вскоре после того, как мы въехали на территорию Галлиндии. По-прежнему палящее солнце, по-прежнему юг, но здесь уже было значительно больше растительности, чем прежде. Пусть и не такие густые, как на севере, но всё-таки леса. Заросли камышей и кустарников, за которыми угадывались змейки ручьев. Потом дикие места сменились возделанными полями, а те — оливковыми рощами.

Ещё пара часов — и мы выехали к армону. Он тонул в зелени — тоже местной, южной. Я равнодушно отметила большое количество пальм, причём двух разных видов. Одни были сравнительно низкими и «пушистыми», стволы почти полностью скрывались за широченными листьями. Другие — наоборот, высокие и почти полностью голые, лишь по несколько длинных листьев на самом верху. Армон построен из какого-то незнакомого мне серого камня с розовыми прожилками. Кажется, три этажа плюс ещё мансарда, как минимум такое впечатление складывается, если судить по форме крыши и верхним окнам. По размерам — что-то вроде маленького дворца, в духе тех, в которых наши правители любят проводить редкие дни отдыха.

Мы въехали во двор, один из солдат, спешившись, взял мою лошадь под уздцы. Я тоже послушно спустилась на землю и, когда меня позвал Данте, равнодушно пошла следом за ним.

Мы вошли в армон. Прохладно. Потолки высокие. А сам зал не слишком большой. Впереди лестница. Широкая, но кверху сужается. Солдаты отстали: их собирались расположить в другом здании. Остались только Данте, Ренцо, Карталь и я, явно чужая на этом празднике жизни. А также подоспевшие к прибытию хозяина слуги. Карталя уже провожали вверх по лестнице, вероятно в предоставляемые ему покои. Предварительно они с Данте договорились встретиться через полчаса для подписания договора. Видимо, с таким важным делом тянуть дольше необходимого не хотели.

Данте повернулся ко мне.

— Сандра, нам надо переговорить… — начал было он, но тут к нему подскочил какой-то очень высокий молодой человек в очках и с кипой бумаг, которые он буквально прижимал к сердцу.

— Дон Данте, рад приветствовать вас на родине! — быстро заговорил он. — Прошу меня простить, но это очень срочно. Вы долго отсутствовали, и у нас накопились дела, в которых совершенно необходима ваша подпись. А главное, полковник Фернандес прибыл полчаса назад со срочным сообщением. Если с подписями можно было бы продолжать, то я боюсь, что полковник…

Юноша, кажется, мог бы долго ещё продолжать, но Данте его прервал.

— Понял, понял, — не без раздражения, но в то же время достаточно благодушно кивнул он.

Снова повернулся ко мне, задумчиво прикусил губу, потом поманил к себе человека лет сорока из местных. По манере себя держать я определила в нём дворецкого и, как вскоре выяснилось, не ошиблась. Данте что-то коротко ему сказал. Видимо, дал распоряжения на мой счёт, во всяком случае, оба в какой-то момент посмотрели на меня. Молодой человек, прижимавший к груди бумаги, умудрился при этом сложить руки в молитвенном жесте, после чего устремил тоскливый взгляд на висевшие справа от лестницы часы.

— Наш разговор состоится, но позднее, — сказал мне Данте, после чего, дав Ренцо знак следовать за ним, поспешил наверх следом за уже взлетевшим по ступенькам юношей.

Ренцо доброжелательно подмигнул мне и тоже зашагал на второй этаж. Дворецкий молча указал направление. Я равнодушно пошла за ним.

Мы вышли в коридор, добрались до другой лестницы и начали спускаться. По-прежнему пребывая в состоянии апатии, я не сразу сообразила, что происходит. Просто бездумно брела туда, куда указывал дворецкий. И только теперь, увидев дверь с решётчатым окошком, подозрительно напоминающую дверь тюремной камеры, заметила следующего за дворецким стражника. На каком этапе он к нам присоединился?!

Не успела я толком испугаться и оказать хоть какое-том сопротивление, как меня затолкнули в камеру и заперли дверь. Я осталась одна в маленькой полутёмной комнате. Кое-какой свет всё-таки проникал через высокое и тоже зарешёченное окошко. Видимо, оно находилось над землёй. На полу — один тонкий матрас. В углу — небольшое углубление в полу, о назначении которого нетрудно догадаться. Больше ничего. Я не стала плакать, нет. Вообще со времени похищения я не проронила ни слезинки. Вместо этого я расхохоталась. Громко и не сдерживаясь. Навзрыд.

Резко перестав смеяться, я бросилась к двери и забарабанила в неё изо всех сил. Никакой реакции снаружи не было, но я её и не ждала. Отступила от двери, а потом, вернувшись, изо всех сил толкнула её плечом. Ещё и ещё.

Конечно, даже в тогдашнем своём состоянии я отлично понимала, что не сумею выбить дверь. А если бы даже сумела, толку от этого было бы немного. Но дело не в этом. Люди думают, что бьющаяся в окно муха безмозгла и потому не понимает, что перед ней — стекло. Но что, если дело совершенно в другом? Что, если она прекрасно понимает, что наружу не выбраться, но просто не хочет продолжать жить в душной закрытой комнате? И предпочитает разбиться о стекло, лишь бы не оставаться запертой в этой ловушке?

Кажется, я разорвала рукав. Кажется, разбила руку в кровь. Один раз даже ударилась головой. Несильно: всё-таки сработал инстинкт самосохранения. Боль немного помогла отключиться от эмоции. А потом они как-то разом схлынули.

К тому моменту, когда за дверью камеры зазвучали голоса, я лежала к ней спиной на матрасе и смотрела в стену.

— Если не будешь отпирать быстрее, я оторву твои кривые руки! — Голос Данте звучал приглушённо из-за запертой ещё двери.

Ключи зазвенели как-то очень нервно, и продолжали позвякивать достаточно долго. Наконец, дверь распахнулась. В камеру вошли. Кто именно, я не видела, поскольку продолжала лежать без движения, глядя в прежнюю, произвольно выбранную точку на стене. Уже потом я узнала, что вошедших было трое — Данте, дворецкий и давешний стражник. Именно он так долго боролся с ключами.

— Сандра! — позвал Данте.

Я не пошевелилась.

— Спит? — тихо спросил он, потом подошёл ближе и легонько потряс меня за плечо.

— Сандра!

Я снова никак не отреагировала, но он увидел, что у меня открыты глаза. И не только это.

— Откуда у неё кровь на руке? — Данте распрямился и, судя по звуку его голоса, отвернулся от меня к своим спутникам. — В придачу ко всему ты посмел её ударить?

Кажется, в его голосе прозвучала злость, но я не стала заострять на этом внимание. Какая разница? Я устала от спектаклей. Мне надоели слова. Они всё равно ничего не стоят.

— Я к ней даже не притронулся! — воскликнул, оправдываясь, дворецкий.

— Значит, ты? — На сей раз ледяной тон предназначен стражнику.

— Да вы что! — От волнения тот даже забыл о правилах субординации. — Я ничего ей не сделал! Только дверь запер и сразу ушёл!

— То есть, хотите сказать, она сама себя покалечила? — рявкнул Данте. Но через пару секунд пробурчал себе под нос: — Хотя она, пожалуй, могла бы.

— Вот видите! — поспешил подхватить дворецкий.

— Ты лучше молчи! — гневно отрезал Данте. — Это в любом случае твоя работа! Какого дьявола ты привёл её сюда?

— Я же говорил, дон Эльванди, именно так я понял ваш приказ, — сбивчиво принялся за, видимо, повторные объяснения дворецкий. — Вы сказали временно её куда-нибудь определить. Я подумал, что раз знак дракона…

— Помолчи! — резко осадил его Данте. — Не зли меня ещё сильнее. — Снова повернулся ко мне и мягко позвал: — Сандра!

Я по-прежнему молчала и не шевелилось. Мне было всё равно, хоть ногами бейте.

— Сандра, пойдём отсюда.

Я продолжила смотреть в стену. Это только кажется, что камень однообразный. На самом деле есть разные прожилки, трещинки. Вот одна, похожая на молнию, бежит по стене снизу вверх.

— Ужин для заключённой! — радостно сообщил какой-то новый голос.

Он прозвучал настолько бодро и громко, что бил по ушам. Я даже вздрогнула от неожиданности, впервые хоть как-то отреагировав на происходящее в камере.