Горький ветер свободы (СИ) - Куно Ольга. Страница 33

Мне сразу как-то очень живо представился таракан с загипсованной ногой, отчего-то именно задней правой, создающий страшный грохот при каждом столкновении с мебелью.

— Да будет тебе известно, Бенвенуто, что лечить животных гораздо тяжелее, чем людей. К ним значительно труднее найти подход. Для этого требуются терпение и выдержка, которыми ты не обладаешь.

— Донья, вот объясните мне, непонятливому, — попросил лекарь, беря меня под руку, — чья работа важнее. Того, кто спасает человеческие жизни, или того, кто избавляет от блох собак?

— Вы знаете, собаки представляются мне значительно более ценными членами общества, чем некоторые люди, которых мне доводилось встречать, — призналась я, легонько подмигнув Терро.

— Вам просто встретились на пути очень дурные люди. — Голос Росси ненадолго стал серьёзным.

Он всё ещё держал меня за руку. Рукав случайно задёрнулся, и лекарь обнаружил следы от моих позавчерашних попыток себя покалечить.

— О Боже, что это у вас?! — воскликнул он с ужасом, никак не свойственным людям его профессии, привыкшим наблюдать куда более серьёзные вещи, чем царапина и синяк.

— Ничего, ерунда. — Я поспешила высвободить руку и одёрнуть рукав.

— Э нет! Покажите скорее. — В интонациях лекаря проявилась настойчивость.

— Право, не стоит.

Я нехотя протянула ему руку. Он внимательно осмотрел ранку, пощупал синяк. Я поморщилась: было больно. Синяк вообще оказался внушительным: мало того что он был крупным, так за последние сутки ещё и приобрёл живописный фиолетовый оттенок.

— Или я ничего не понимаю в медицине, — проговорил Росси, что заставило его приятеля многозначительно хмыкнуть (дескать, можешь не продолжать), — или вашу рану даже не обработали.

Терро подошёл поближе.

— Вынужден согласиться с коллегой, — заметил он.

— Да нечего тут было обрабатывать, право слово, — попыталась отговориться я, отлично помня, что вина тут целиком и полностью моя. Данте хотел заняться рукой, но я ему не позволила, съёжившись при первом же его прикосновении, как запуганный воробушек.

— А ну-ка, голубушка, пройдёмте сейчас же ко мне, и я займусь своим делом, — решительно заявил Росси.

— Ах ты, старый ловелас! — воскликнул Терро. — Уже и девушку в свои покои затащить пытается, это при первом-то знакомстве! Донья, имейте в виду: этот человек — известный дамский угодник. Я бы на вашем месте не рискнул оставаться с ним наедине в его комнате.

Я высоко подняла брови. Признаться, опасаться Росси я такой стороны казалось мне несколько странным, учитывая, что он годился мне даже не в отцы, а почти что в дедушки. Сам Росси, похоже, подумал о том же.

— Да как тебе не стыдно, старый завистник! — парировал он. — Позор на твою седую голову! Дамский угодник! Это когда всё было?

— А когда бы ни было, — отрезал Терро. — Горбатого могила исправит. Пойдёмте лучше в мои покои, донья. Уверяю вас, я справлюсь с вашей раной ничем не хуже этого аморального типа.

— Даже и не вздумайте идти с ним, донья! — вскинулся Росси. — Если он станет лечить вас своими препаратами, вы рискуете назавтра закукарекать петухом или обрасти шерстью! Пойдёмте со мной, я всё сделаю как надо. И уверяю вас, его инсинуации совершенно беспочвенны.

— Чёрта с два! — ответил на последнее утверждение Терро. — Ладно, донья, не тревожьтесь, — добавил он, видя, что я подошла к двери Росси, поддавшись на напор последнего. — Я не оставлю вас наедине с этим развратником. Пойду вместе с вами, так что вам ничего не угрожает.

Не сдержав ухмылки, я подумала, что мне действительно ничего не угрожает: эти двое будут рьяно защищать меня друг от друга. А учитывая, что никакой угрозы ни от того, ни от другого не исходит изначально, шансы нарваться на неприятности и вовсе нулевые.

Эти двое не прекращали препираться практически ни на минуту. Но руку мне чем-то обработали, в результате чего и царапина, и синяк исчезли впоследствии удивительно быстро.

Потом я всё-таки отправилась в библиотеку. Найти её оказалось несложно. Дверь была заперта, но у меня уже имелся ключ. Оказавшись в библиотеке, я немного подумала, а затем всё-таки заперлась изнутри. На всякий случай, чтобы никто не тревожил. Хотя снаружи и так вроде бы не было людей. Данте оказался прав: библиотека являлась, мягко говоря, не самым посещаемым местом в армоне.

Оставшись в одиночестве, которое никто не грозил нарушить, я огляделась. Просторная комната, кажущаяся тесной из-за обилия заставленных книгами стеллажей. В общем, именно так должна выглядеть библиотека. Напротив входа — стол со стулом, предназначенный для работающего здесь человека. Стульев для посетителей, кажется, не предусмотрено, хотя, быть может, что-то обнаружится за стеллажами. Большое окно, немного грязноватое, но, кажется, открывающее (точнее, прячущее за собой) красивый вид. И запах. Почти неуловимый, но правильный книжный запах, какой и должен быть в библиотеке.

Я медленно опустилась на единственный стул и снова огляделась, на сей раз с другого ракурса, испытывая чувство, очень напоминающее ностальгию. Университетская библиотека, конечно же, отличалась от этой, и всё-таки сходства была больше, чем различий. Интересно, осталось ли что-нибудь от той библиотеке? И чем вообще закончилось вторжение? Сумели власти остановить нашествие на город? Пострадали только прибрежные районы или волна разрушения докатилась и до самого центра? Существует ли до сих пор Северный университет? Надо будет попробовать это выяснить. Я вдруг поняла, что теперь, наконец-то, оказалась в том положении, когда могу получать информацию. Могу спросить у Данте или у Ренцо, и, если они не знают (что вполне вероятно, ведь они только что вернулись из поездки), то обязательно выяснят и дадут мне знать.

Стараясь отстраниться от грустных мыслей, встала и распахнула окно. Это далось мне нелегко: кажется, его давно никто не открывал, поэтому защёлка заела. Но в итоге я справилась. Комната с наслаждением вдохнула свежий воздух. Я высунулась наружу и осмотрелась. Внизу — сад. Каменные статуи, фонтаны, немного дальше — беседки. Всё утопает в зелени. Густой, как и в наших садах, но одновременно совершенно другой. Пальмы, кипарисы, пихты. Даже дубы и клёны, которые время от времени здесь встречаются, сильно отличаются от своих северных родичей. Настолько сильно, что опознать их возможно только по форме листьев.

Я подняла взгляд и вдалеке, на вершине холма, увидела храмовую башню. В груди сразу же пробежал холодок. Вспомнилась такая же башня Бертане. Площадка, открытая всем ветрам. И мостовая внизу, под площадкой. Такая далёкая и одновременно притягивающая к себе взгляд. И девушка, которую я никогда в жизни не видела. Та, которая, в отличие от меня, решилась и прыгнула. И почему-то вдруг подумалось — а что сталось с тем, из-за кого она так поступила? Испытывает он угрызения совести? Или считает, что кругом прав?

Мысли, как бывало и прежде, заскользили в свободном полёте, постепенно отдалились от изначальной истории, и в голове постепенно сформировались новые образы.

Я села за стол, взяла чистый лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу — благо все необходимые письменные принадлежности были предоставлены в моё распоряжение, — и принялась писать. Время от времени вставала, ходила кругами по небольшому участку комнаты, останавливалась у окна, и снова садилась за стол. В итоге на листе появились следующие строки: