Бегущие по мирам - Чиркова Вера Андреевна. Страница 39

– Хватит вам темных поминать, когда ночь на пороге! – недовольно прицыкнул леший. – Не буди лихо, пока оно тихо.

– Ладно, – примирительно улыбнулась я Тише, считавшему себя главой нашей странной семьи, – больше не будем. Доставайте тогда орехи с лежанки, я нажарила, да расскажите про лес.

Про лес Тиша мог рассказывать сутками. Когда какие травы цветут, в каких сила на вечерней зорьке играет, а какие лишь по утренней росе брать нужно, и где любят расти маслята, а где боровики… И пока все грызли орешки и слушали его рассказы, я размышляла о нескончаемых проблемах и их странной способности не кончаться, а размножаться. Вот только два дня таскала из руин монастыря, откуда ушли последние приверженцы, уцелевшие стекла и двери, а теперь оказалось, что зимой нам понадобятся корыта и большой котел, греть воду. Сейчас вещи стирала Олья, утаскивала куда-то в море и приносила почти сухие, но зимой, как я начинала с унынием догадываться, такого удобства мне не будет.

Амулет ковена мне пришлось вернуть на место, без него я понимала лишь половину слов, самое необходимое, на уровне туриста. А таскать колечко из трав, хоть и заговоренное, неудобно, когда без конца моешь и варишь. И каждую ночь мне теперь все отчетливее снился Дэс. Смотрел таким горьким взглядом, что у меня переворачивалось сердце и подступал к горлу ком, и ничего не говорил… Утром я все чаще обнаруживала на подушке сырые пятна, но сдаваться не собиралась. Они меня предали, и он первый, когда отказался взять в ученицы. Но не думать совсем тоже не могла, как ни старалась занять свои мозги хозяйственными делами, это было сильнее меня.

Один раз я попробовала выяснить у Найка, как он считает: выдадут меня маги Бердинару или нет? Парень засопел так угрюмо, что больше приставать я не стала. И так ясно, что он думает о магах и обо всех своих соотечественниках вместе с ними.

А еще меня все чаще одолевала тоска по двери. В этом мире магической энергии было не меньше, чем в мире Найка, а может, и чуть больше. Вчера я случайно заметила, что камни в моей цепочке, побледневшие после переброски ведьм, снова поблескивали, как только отполированные, и даже будто начали сиять собственным светом. Мне просто не терпелось проверить, как изменится это свечение, если я погуляю немного с дверью, но шагать в зал стихий Найкарт запретил категорически.

– Ты просто пока не знаешь, какие ловушки они умеют ставить! Едва коснешься пола, застынешь, как статуя. Не везде и не на всех такие ставят, они много энергии берут, но в крайних случаях не скупятся. Тем более там у вас источник рядом. Нужно подождать, пусть про нас забудут. Думаешь, мне не хочется успокоить маму?

Он скрипнул зубами и выскочил прочь, а я с того дня больше даже заговаривать об этом не решалась.

Глава 18

Кто к нам придет

В это утро я проспала.

И все из-за проклятой бдительности Найка, который заметил, как я копаюсь в саквояже Балисмуса. И потребовал показать, что я собираюсь пить.

Пришлось показать капли от простуды. Умываться в море с каждым днем становилось все большей проблемой, а в чуланчике, который эвин оборудовал под мыльню, пока не было двери. И именно сегодня мы собирались за ней идти.

Но с вечера Найкарт поднял настоящую панику, насмешившую меня чуть не до слез. Оказывается, у них во дворце женщины по самой пустяковой причине звали лекаря или укладывались болеть. И он свято считал, что я тоже обязана замотать горло шарфом, ноги теплой шалью и влезть под три одеяла с малиновым чаем.

Тиша, слегка озадаченный таким шумом по пустяковой причине, малину все же принес, и Лист с Осокой немедленно устроились по бокам от меня, кашляя, как астматики. Пришлось с ними делиться. И почему-то на них малина подействовала более благотворно – едва туесок опустел, лешачата заскакали зелеными мячиками, а меня разморило и потянуло в сон.

А утром, проснувшись в своей крошечной келье, куда с трудом влез диван и добытый в руинах монастыря тяжелый сундук с оторванной крышкой, я неожиданно обнаружила, что в донжоне царит непривычная тишина. Не журчит невесомым голоском нескончаемую песенку Олья, не хихикают, не рычат и не стрекочут лешачата, играющие в разборки медведя с сороками, и не слышно за окном скрипа пилы и стука топора.

Эта тишина мне сразу очень не понравилась, просто совершенно. Не было у нас такого обычая, чтобы все разом ушли куда-то, не предупредив оставшегося. Потому я и одевалась как на пожар, благо половины одежды вечером снять не хватило сил. А одевшись, обувшись и шагнув к двери, вдруг сообразила, что слишком расслабилась за последние дни, поверила, что никому нас тут не найти. Да и вообще, разве в этом мире может прийти кому-то в голову искать непонятно что во всеми забытых руинах?

«Вот что делает с нами спокойная жизнь под крылышком у более сильных существ!» – шипела я. Ведь чуть не совершила банальнейшей ошибки, собираясь, как обычная девушка, бежать на лестницу и начинать кричать «ау»! Задержалась на мгновение, доставая из-за дивана специально вырезанную и заговоренную для меня Тишей дубинку, а потом привычно прыгнула через белый мир на расчищенную от камней верхнюю площадку донжона, где всегда развешивала на просушку связки рыбы и одежду.

В тот же миг, когда в глаза ударил неяркий свет осеннего солнца, прямо передо мной обнаружился незнакомец в темно-бордовом длинном плаще. От неожиданности я глубоко вдохнула, но тут же опомнилась и затаила выдох. Он стоял на самом краю площадки, упершись коленями в камень, оставшийся от бортика, и так знакомо размахивал руками, что я сразу все поняла. Что-то сжалось в груди, но я даже испугаться как следует не успела. Совершенно автоматически крепко вцепилась свободной рукой в его плащ и одним махом перебросила незваного гостя в белый мир. Немедленно вернувшись на то же место.

Вот теперь мне никто не мешал рассмотреть, что происходит в нашем маленьком, загроможденном корявыми стволами дворике. А там творился натуральный беспредел. Несколько людей в темных одеждах теснили моих друзей в угол, где темнела переплетением туманных линий странная круглая клетка. В руках пришельцев посверкивали тонкие, как указки, жезлы, и с них срывались искры и молнии всех цветов.

Тиша и Найк сражались яростно, но топор воина почему-то дымился, и он с досадой морщился, хотя уже обернул рукоять курткой. Тиша вертелся ужом, отбиваясь своим посохом, пытался вырастить под ногами у темных какие-то корни, но колдуны тут же сжигали их более яркими молниями. У меня вскоре появилось страшное подозрение, что маги вовсе не сражаются, а просто загоняют своих жертв в клетку. Я в отчаянии оглядела двор, пытаясь сообразить, успею ли выпрыгнуть прочь, если перенесусь к Найкарту. И с ужасом обнаружила чуть в стороне от сражавшихся две безжизненно валявшиеся зеленые мохнатые кочки.

Что-то огромное яростно взорвалось в моей душе при виде этих неподвижных кучек меха, которые я до сих пор даже спящими-то ни разу не видела. Я и не знала до сих пор, что в моем сердце может быть столько гнева, ненависти, бешенства, отчаяния и почему-то страстного желания немедленно получить в свои руки дверь в миры.

Показалось мне, или на самом деле вокруг на краткую долю секунды воцарилась мгла, не имело уже никакого значения – рука привычно держала чуть теплую и неощутимую рамку экрана.

Сразу же что-то заорали, загомонили колдуны, направили в мою сторону жезлы, зазмеившиеся разноцветными пучками молний.

Вот только меня на башне уже не было.

Небольшая площадка на склоне ближней горы была приготовлена мною специально на случай внезапного отступления и даже немножко обжита. Тут лежала охапка дров, и под валунами, в крошечной пещерке, хранился мешок с самым необходимым. Я сама над собой хихикала и называла параноиком, устраивая парочку таких схронов, но не сделать этого просто не могла – сказывался печальный опыт мира Дэсгарда.

Едва оказавшись возле знакомого камня, я позвала свою дверь, явственно ощущая, что она никуда не исчезла, а так и висит где-то неподалеку. Нетерпеливо схватилась за нее и рывком отправила экран во двор, торопясь подвести к Найку и лешему. За несколько секунд, что меня не было, особых изменений произойти не успело. Три колдуна обстреливали донжон, а оставшаяся парочка продолжала так же настойчиво гнать в клетку моих приятелей, только молнии из их жезлов били теперь намного злее и ярче. И рыжеватая шерстка на лешем уже дымилась, а у Найка рубаха на груди украсилась парой ало-черных полос. Парня не спасала ни его скорость, ни сила. Колдуны играли жезлами с такой же ловкостью, как некоторые бармены бутылками, не давая ему отступить от предуготовленного пути в клетку.