Немецкие морские диверсанты во второй мировой войне - Беккер Кайюс. Страница 26

Или они «резвились» по ночам в таком почти необъятном «учебном бассейне», как каналы Венеции, и проказничали, пугая жителей города. В дневнике фон Вурциана имеются следующие подробности, относящиеся к этому периоду времени, то есть к весне и лету 1944 года:

«В полумраке, царящем под «Мостом вздохов», по которому когда-то шли в свой последний путь приговоренные к смерти, началась вдруг какая-то возня, словно там кружились привидения. А вскоре Венеция действительно поверила в привидения. Стало нередко случаться, что таинственным образом уносило с якорной стоянки рыбачью лодку со спящим в ней хозяином. Когда рыбак просыпался, его лодка стояла далеко от берега в лагуне. В растерянности он хватался за якорную цепь, однако якорь спокойно лежал на грунте, удерживая лодку на месте… Невероятно! Из шаланд, стоявших у причала овощного рынка, каждую ночь исчезали фрукты. Торговцы выставляли караулы, но на следующее утро корзины с лучшими плодами были снова наполовину пусты. Нередко в погожий вечер на край гондолы вдруг ложилась белая рука. Никого не было видно, кругом царила тишина. Влюбленные цепенели среди поцелуя, а гондольер со страху опрокидывался в воду… И все это происходило только потому, что нужно же утомившемуся боевому пловцу немного развлечься…»

Но шедевры своего искусства морские бойцы продемонстрировали во время набегов на тщательнейшим образом охранявшийся итальянский военноморской арсенал. Один раз они увели из арсенала отличную гребную шлюпку и спрятали ее на своем уединенном острове-монастыре. В другой раз им едва не удалось «украсть» итальянский торпедный катер. Однако часовые на соседнем катере оказались достаточно внимательными и подняли тревогу. Черные фигуры скользнули в воду и исчезли. Часовые выпустили им вслед по нескольку очередей из автоматов, но боевые пловцы только посмеивались: они знали, что не пострадают от «этих неуклюжих пуль», убойная сила которых ослаблялась водой, делая их совершенно безобидными. Кроме того, пловцам было известно также множество других вещей. Это и придавало их действиям в воде необычайную уверенность.

«Одни приписывали все проделки призракам, другие – вражеским диверсантам, – замечает фон Вурциан. – Никто, кроме коменданта гарнизона Венеции, не знал, кто мы в действительности, а коменданту приходилось молчать, потому что мы, конечно, были строжайше «засекречены». Однако папка с жалобами, лежавшая на его столе, разбухала все больше. Каждую ночь на каналах раздавалась стрельба. Слабонервные часовые палили по всему, что казалось им подозрительным. А привидения не унимались. Комендант сделал пловцам отеческое внушение за грубое нарушение дисциплины. На следующий день из строго охраняемой комендатуры с собственного стола коменданта исчезла папка с уличающими документами. Комендант подал жалобу в вышестоящие инстанции. Но разве когда-нибудь могла повториться столь идеальная возможность провести учение в условиях, приближенных к боевой обстановке?»

«Боевая обстановка» теперь уже не заставила себя долго ждать. Едва первые пловцы завершили свою учебу и уступили монастырские кельи молодым новичкам, тоже желавшим изучить необычное «ремесло», как 6 июня 1944 года началось вторжение союзников на побережье в районе бухты Сены. К этому моменту соединение «К» имело 30 полностью обученных боевых пловцов – горстку отчаянно смелых людей, готовых выполнить любую разумную задачу.

Когда в середине июня пришел приказ о проведении первой диверсионной операции, для которой требовалось 10 боевых пловцов, участвовать в ней вызвались все 30, в результате чего разгорелась ожесточенная борьба за право участия. Отбирать людей пришлось командирам, которых не включенные в десятку стали считать своими злейшими врагами. Все знали, что действовать предстояло в районе вторжения, где противник располагал подавляющим превосходством в силах. Но пловцы были твердо убеждены в том, что вряд ли существуют такие ситуации, из которых хладнокровно-рассудительный одиночный боец не мог бы выйти победителем.

22 июня 1944 года. Англичанам удалось расширить свой плацдарм в районе Кана. Форсировав реку Орн и канал, соединяющий Орн с морем, англичане продвинулись на восток и за несколько дней перебросили на заорнский плацдарм 10 000 человек, ввиду чего над немецкой обороной в районе Кана нависла серьезная угроза флангового удара. Снабжение английских войск осуществлялось по двум уцелевшим мостам через Орн и Орнский канал. У мостов противник сосредоточил столько зенитной артиллерии, что всякое нападение слабой немецкой авиации было обречено на провал. Саперные штурмовые группы также не могли пробраться к мостам по суше. Оставался лишь путь по воде. Тут должен был помочь флот. Вице-адмирал Гейе послал своих пловцов-диверсантов. Это было их первое боевое крещение. Здесь им предстояло показать, способны ли они на большее, чем дурачить жителей Венеции.

На трех итальянских тяжелых туристских автомашинах отобранная десятка членов «спортклуба» выехала во Францию. Еще по пути в Париж одна из машин потерпела аварию, а ее четыре раненых пассажира попали в ближайшую больницу. Шесть боевых пловцов в сопровождении фон Вурциана благополучно прибыли в Кан. Самому фон Вурциану адмирал запретил участвовать в операции. Он нужен как инструктор – таково было обоснование запрета. Следовательно, в штабе соединения «К», видимо, не было полной уверенности в том, что пловцы вернутся с задания живыми.

22 июня были доставлены две торпеды, предназначенные для подрыва мостовых быков. Прибыл также командир 60-го МЕК старший лейтенант Ганс Принцхорн, назначенный оперативным инспектором.

Старт обеих групп пловцов – в реке и в канале – был назначен на 23 часа. Незадолго до этого следовало спустить торпеды на воду – тяжелая задача, если учесть, что для этого не было никаких приспособлений, а «угри» (торпеды) весили как-никак по 16 центнеров [15]. Что касается причальной стенки канала, то здесь можно было в конце концов обеспечить «спуск со стапелей» двумя полиспастами. Но на реке, в нескольких сотнях метров от канала, не оставалось ничего другого, кроме как отрыть прямо на берегу наклонную площадку, по которой можно было бы столкнуть в воду транспортировочную тележку вместе с положенной на нее торпедой.

Передний край англичан проходил на расстоянии 500—700 м от пунктов выхода боевых пловцов на задание. К 22 час. 40 мин. торпеды были подготовлены к спуску. У реки тележка, удерживаемая тросом, уже стояла на пологом скате. Для маскировки на торпеду была накинута палатка. Прибывший из Германии механик-минер залез под палатку, чтобы окончательно отрегулировать и запустить механизм взрывателя замедленного действия, как вдруг совсем рядом стали рваться снаряды артиллерии среднего калибра. Мощный огневой налет точно по месту спуска боевых пловцов на воду! Может быть, противник догадывался или даже точно знал, какой сюрприз ему готовится? Может быть, он днем заметил это место и какие-то приготовления?

Но времени на раздумье не оставалось. Все, что имело ноги, бросилось прочь от реки в поисках укрытия. Только один человек остался на месте: механик-минер. Он заставил себя спокойно продолжать работу по установке взрывателя. Возможно, что он даже чувствовал себя в безопасности под палаткой среди рвущихся кругом снарядов и свистящих осколков, хотя одного такого осколка было бы достаточно, чтобы заставить его прекратить работу. Единственное меткое попадание – и детонатор торпеды мог бы сработать. Тогда смилуйся бог над человеком, сидевшим в одиночестве под «защитой» полотняной палатки… Но все обошлось благополучно. Через десять минут огневой налет закончился так же внезапно, как начался. Люди вылезли из своих укрытий и нерешительно приблизились к торпеде, лежавшей в целости и сохранности на тележке. Механик добросовестно сосчитал отверстия в палатке, пробитые осколками разорвавшихся снарядов. Их было с полдюжины. Когда подошел старший лейтенант Принцхорн, механик повернулся к нему и доложил: