Дни и ночи (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 59

— На месте узнаешь. Пошли. — Тимофей остановился у входных дверей и выразительно посмотрел на ребенка.

Миша поджал губы, тяжко повздыхал пару раз, но, все-таки, неохотно поплелся следом.

— Куда мы? — Еще несколько раз пытался выяснить малыш, но Тимофей только пожимал плечами.

— Мама будет волноваться. — Привел Миша последний аргумент, когда Тимофей открыл перед ним дверь машины.

— Теперь это тебя беспокоит? — Хмыкнул он в ответ ребенку.

Миша что-то пробурчал в ответ, но Тимофей, садясь за руль, не особо прислушивался.

— Мы быстро вернемся. — Успокоил он мальчугана. — Пристегнись. — Велел Тимофей и выехал со двора.

Он не был уверен в том, что придуманный выход — лучший. Тимофей понимал, что заставляет Мишу вести себя так и говорить подобные вещи, но как убедить мальчика, что они не собираются его бросать, если сейчас он не готов был слушать? Потому и решил идти от противного. Миша заявил, что детский дом лучше — он покажет ему, что это такое, объяснит, как именно там живут дети. Тимофею казалось, что после этого Миша больше подумает о том, что говорит или планирует. Тем более что малыш же мог такое ляпнуть и в социальной службе.

Ближайший детский дом находился в соседнем селе. Тимофея вызывали туда пару раз для консультации, когда медсестра не была уверена в состоянии подопечных, а так же он проводил там ежегодные осмотры всех воспитанников. Потому дорога была известна и не должна была занять много времени. Миша на заднем сиденье в основном помалкивал, лишь, время от времени, что-то недовольно ворчал себе под нос. Но больше ни о чем не спрашивал.

Из-за плохого состояния дороги — путь немого затянулся, и они добрались за сорок минут. Время подходило к обеду, но дети еще гуляли на улице.

— Что это? — пробурчал Миша с заднего сиденья, неохотно рассматривая пейзаж в окно.

— Это — детский дом, в который тебе так хочется. — Тимофей заглушил автомобиль, но выходить не торопился.

Обернулся и посмотрел на ребенка. У того в глазах появился настоящий страх.

— Ты меня прямо сейчас сюда отдашь? — С ужасом прошептал Миша.

Тимофей вздохнул и выругался в уме. Ну вот как их понять, детей этих?

— Ни я, ни мама не собираемся тебя сюда отдавать. Никогда. — Уверенно проговорил он. — Но я решил, что тебе стоит посмотреть, куда рвешься.

Миша все еще поглядывал на него настороженно.

— Ты не на меня смотри, — Тимофей кивнул в сторону окна. — А туда.

Миша повернулся.

— Видишь, это детский дом. — Тимофей и сам глянул на строение. — Там сейчас живет тридцать семь детей. Тех, у кого нет никого, и заботиться о них некому. Они всегда там, это их дом, если только какая-нибудь семья не усыновит кого-то. Но за последние два года из этого детского дома никого не усыновляли. — Он точно знал статистику.

Миша молчал, рассматривая учреждение. Тимофей тоже замолк, решив, что когда время придет — малыш заговорит, если захочет что-то узнать.

Небольшой двухэтажный дом был окружен по всему периметру сетчатым забором. За ним виднелся двор, разбитый на несколько игровых площадок, и огород. То тут, то там стояли фруктовые деревья, на которых уже завязались плоды.

Все было выкрашено новой краской, ухожено и опрятно. И все равно, что-то гнетущее чувствовалось в здании. Или дело было в глазах детей, играющих на площадке под присмотром воспитателя? Что у подростков, копающих сейчас огород, что у детворы, рисующей узоры в пыли двора — глаза были одинаковыми. Даже отсюда, из машины, Тимофей видел, с какой жадностью они смотрят на любого взрослого, проходящего мимо забора. А когда на противоположной стороне улицы прошли, держась за руку, женщина с девочкой лет пяти, пара ребятишек помладше, просто прилипли к сетке забора. И смотрели вслед этой паре, даже когда мать и дочка свернули за угол. А на их личиках, сейчас измазанных пылью, виднелась такая тоска, почти жадность. И в то же время, понимание, что до этого не дотянуться, не получить.

Тимофей не отличался сентиментальностью, но у него сердце сжалось. Потому что на месте тех детей он вдруг, с ужасом, представил Мишу.

— Миш, иди сюда. — Прочистив горло, Тимофей похлопал по переднему пассажирскому сиденью.

Мальчик, все еще молча, отстегнул ремень и перелез вперед. Забрался с ногами и мрачно уставился на него.

— Миш, ты правда думаешь, что тут тебе будет лучше, чем с нами? — Тимофей пристально смотрел в лицо малыша.

Тот покачал головой. У Тимофея что-то внутри отпустило.

— Значит так, давай решим раз и навсегда, ты — наш сын. Наш, такой же родной, как и тот ребенок, который родится. И любить мы вас будем одинаково. Больше эту тему не поднимаем. Все. Закрыли. Ясно?

Миша какое-то мгновение пристально смотрел на него, совсем как взрослый. А потом, неожиданно, полез на колени и крепко обхватил Тимофей ручками за пояс.

— Ясно. — Тихо пробормотал малыш куда-то, в район его груди.

Вообще-то, Тимофей растерялся. Ну не привык он общаться с детьми так. Да и в последнее время — объятия и утешения всегда были по части Саши. Но надо же было привыкать, раз сын появился, да и еще кто-то вот-вот родится.

— Вот и хорошо. — Он и сам крепко обнял мальчугана в ответ. — И чтоб матери — ни слова, ни о детском доме, ни о нашем разговоре. Договорились?

— Угу. — Миша поднял лицо, и Тимофей с радостью заметил, что мальчуган расслабился.

— А вы меня, правда-правда, не разлюбите? — Малыш закусил губу. Совсем как Саша это иногда делала. И докажи, что не родной.

— Правда-правда, — усмехнулся Тимофей, — хоть ты, иногда, вреднее и колючей нашего Ежа.

Мишка скривил вредную рожицу, но не смог скрыть довольного блеска в глазах.

— Поехали домой? — Тимофей щелкнул его по носу.

— Поехали, …пап. — Согласился ребенок.

Ссадив Мишу с рук, Тимофей помог ему перебраться на заднее сиденье, подождал, пока тот пристегнется, и завел машину.

Пять лет спустя

— Тим! Тима! — Саша выглянула во двор, пытаясь отыскать мужа. — Тима?!

Дик, давно выросший в матерую овчарку, лениво приподнял голову с лап, посмотрел на хозяйку, и, видимо, решил, что в такую жару лучше продолжить спать.

— Что? — Тимофей с улыбкой показался из дверей сарая, который давно забрал под свои инструменты и модели.

— Ты детей не видел? Уже второй час их нет. — Она обеспокоенно обвела двор и улицу глазами.

— Саш, да не волнуйся. Нормально все с ними. — Руки мужа обняли ее за талию, а его подбородок удобно устроился на ее плече. — Лазят где-то, то ли в пиратов, то ли в партизанов играют. Проголодаются — сами прибегут.

— Тим, но с ними же Яря. Ей же всего четыре…

— Саша. — Тимофей улыбнулся и потащил ее в дом, где работал кондиционер. — Твоя Яря всем пацанам, даже старшим, в округе фору даст, тем более, когда ее брат прикрывает. Не боись, Мишка сестру в обиду не даст.

Она вздохнула. Тимофей говорил правду — дочка росла маленьким разбойником, во всем копируя старшего брата. Куклами в жизни не игралась, в какой-то момент они даже перестали те покупать, все равно Ярина требовала только машинки и мечи. А едва научилась ходить — всюду приставучим «хвостиком» следовала за Мишей.

Правда, тот не жаловался, чего Саша очень боялась одно время. Наоборот, Мишка в сестре души не чаял, и всегда брал с собой, в любую проказу и игру. За что она, в благодарность, видимо, умела вымолить прощение для обоих — не могли ей отказать ни родители, ни сам Мишка. Стоило Ярине посмотреть на родных огромными глазенками и пролепетать «Мы не специально. Не будем больше» — и любое сердце таяло. А девчушка этим беспощадно пользовалась.

— И все равно, я же просила их показываться. — Пожаловалась она, переступив через Тихона, развалившегося на пороге комнаты. — Не сложно же. Поговори с ними. — Она посмотрела на Тимофея.

— Поговорю, — с улыбкой пообещал муж и поцеловал ее, с явным намерением отвлечь. — Но они же дети. Ты себя вспомни в этом возрасте, разве посреди игры упомнишь, что там обещал? — Руки Тимофея пробрались под бретельки ее сарафана, принявшись поглаживать кожу, все ближе подбираясь к груди.