Прогулки по крышам - Колесова Наталья Валенидовна. Страница 33
Келдыш заложил руки за голову. Глаза его блестели.
– Я нашел вас по запаху.
– А?
– Ваши духи, – пояснил Келдыш. – Те, что Эсмеральда изготовила. Они просто застряли у меня в носу.
Так, кажется, не говорят, рассеянно подумала Агата. И вдруг возмутилась:
– Все вы врете! Я ими не душилась… уже не знаю сколько времени! У меня их с собой даже нет!
Он поморщился.
– Тут все не просто… (Надо же, удивил! Хоть бы раз сказал, что все очень просто.) Духи Эсмеральды и ваш собственный запах – суть одно. Они просто усиливают его… Я, конечно, не Нюхач, но у Ловца обоняние тоже обострено.
– Слухач, Нюхач… – пробормотала Агата.
– Нюхач – эксперт по запахам.
– Это что… человек-собака?
– Он может составить по запаху портрет человека – ну, знаете: мужчина-женщина, ребенок-старик, больной-здоровый, одежда из искусственного или натурального материала, что чувствовал в момент преступления, каким предметом, веществом или магическим действием было совершено преступление… Многое.
Агата смотрела недоверчиво:
– Вы и правда меня нашли по запаху?
– Пошутил. Просто я Ловец. И хороший Ловец. Обычно я прихожу туда, куда следует. Хоть это-то они у меня не отняли…
– А как вы стали Ловцом?
– На пятом курсе Академии студентов в качестве эксперимента пригласили сотрудничать с полицией – при расследовании преступлений, связанных с магией. Мне понравилось. Мы часто выезжали в провинции, учились за границей… Потом… во время войны были созданы… спецгруппы…
Келдыш смотрел на нее неподвижно.
– Вашим родителям очень повезло, что они нам тогда не попались. Хотя нельзя сказать, чтобы мы не старались их поймать.
Повезло! Агата вспомнила «меняющиеся» глаза отца… Петра Стеблова. Это что – везение?
Наверно, Келдыш понял, о чем она думает, – пояснил:
– Мы бы просто не оставили их в живых. А уже после войны была создана Служба контроля со Шрюдером во главе.
– И вам это… нравится?
– Иногда. Когда я помню, для чего я всем этим занимаюсь. Периодически я себя ненавижу. Вместе со всеми остальными. Хотя думаю, ассенизатор тоже не в восторге от своей профессиональной деятельности…
Он говорил все это обычным небрежным тоном.
– А теперь… ну, после всего, вы опять будете работать в СКМ?
– Если возьмут. Ловец из меня, похоже, теперь никудышный – скрутили четыре недоделанных мага…
…и одного из этих магов он убил.
– …больше-то я делать ничего не умею.
– А если учителем? Вам ведь понравилось у нас в школе?
– Разве что если в меня по-прежнему будут влюбляться все старшеклассницы! Мортимер, не волнуйтесь, безработным я не останусь. У меня слишком много талантов.
Агата лихорадочно обдумывала, что бы еще спросить – пока он в расслабленном состоянии. Что, например, он собирается с ней делать… А может, он попросту не знает, что с ней сделать? И отговаривается своей болезнью?
– А как вы сбежали из больницы? – подозрительно спросила она.
Келдыш усмехнулся.
– Думаете, меня кто-то охранял или удерживал? Я довольно быстро пришел в себя. Подсказал дежурному магу, чем он может мне помочь, у них ведь не было еще таких случаев. Они, конечно, заявили в полицию о нападении, но я временно отболтался: сказал, что плохо себя чувствую, мало что помню, и все такое… Повидался с вашей бабушкой. Получил от нее – хм! – напутственное слово. И ночью уехал в столицу.
– А… – начала было Агата, но Келдыш продолжил:
– Почему именно в столицу? Вы же не принцесса Монако и не дочь какой-нибудь суперзвезды. Ваша бабушка не в состоянии заплатить за вас выкуп. Кому понадобилось вас похищать, кроме магов? Причем магов-преступников. Мы ведь можем забрать вас в любую минуту… В последнее время СКМ зарегистрировано некое… шевеление, с провинций потянулось множество неклейменых магов. Так что все ниточки ведут в столицу.
– А вы знаете, кто меня похитил?
Келдыш смотрел с насмешкой.
– Нет. Вы ведь не сказали. Но явно кто-то из стариков. Кому небезразлична фамилия Мортимер. Если покопаться в архиве… Скорее всего кто-то из членов исследовательской группы. Их немного осталось… Ох, черт! – Он сморщился, потер лоб. – Опять раскалывается!
– Не напрягайтесь, – поспешно посоветовала Агата. Еще чуть-чуть – и он начнет перечислять фамилии. Тогда она точно выдаст Лема – моргнет, или покраснеет, или еще что-нибудь такое… Она плохо умеет врать. А Келдыш – Ловец. Он работал в полиции. Он сразу догадается.
Келдыш хмыкнул.
– Сочувствуете мне или опасаетесь за своих новых приятелей?
– Все вместе! – буркнула Агата. – А вы… вели какой-нибудь допрос?
– Допросы – не в моей юрисдикции, Мортимер. Я только Ловец.
– А… принимали когда-нибудь участие?
Он внимательно разглядывал ее. Телевизор за его головой надрывался от хохота.
– Что именно вас интересует? Сама процедура проведения допроса? Или вы хотите спросить – применял ли я когда-нибудь пытки? Ведь именно на это намекали ваши новые приятели?
Агата поежилась. Так легко это у него прозвучало…
– Мортимер, существуют вопросы, которые не следует задавать. Потому что вам могут ответить – а вы не будете знать, что с этими ответами делать.
Он отвернулся к телевизору и сделал громче звук – разговор окончен. Агата, моргая, смотрела на его спину. Это что значит? Да?
Келдыш повернул голову и сказал громко – наверное, чтобы заглушить радостный смех зрителей:
– Если я скажу «да», что вы будете делать? Шарахаться от меня по углам? Прятаться в туалете? Окончательно меня возненавидите? Что? А если скажу «нет» – поверите?
Она не знала. Ничего-то она не знала и не понимала. Агата сползла с дивана и села на пол. Вытянула ноги, тупо разглядывая их. Телевизор все заливался хохотом.
На самом деле она уже ничего не хотела знать и слышать. Хотелось, как той обезьянке, закрыть уши, глаза и рот. Ничего не слышу, ничего не вижу… Наверное, это и называется бегством от действительности. Только вот куда люди умудряются от этой самой действительности сбежать? Может, лучше в страшную Кобуци, про которую рассказывал Келдыш? Там точно знаешь, что кругом одни чудовища и никому нельзя верить…
Я устала, пожаловалась Агата самой себе, поскольку больше жаловаться было некому. Я так устала. И не знаю – что делать.
Что я могу сделать.
Осторожная рука коснулась ее головы. Она заставила себя не поворачиваться и не смотреть на Келдыша. А он, похоже, боялся, что Агата его оттолкнет. Он не пытался погладить ее по голове, как маленького ребенка, которого надо успокоить. Его теплая рука просто лежала на ее затылке – не двигаясь. Словно ему самому нужно было это прикосновение.
Словно и он не знал, что делать…
– Выбирайте, Мортимер.
– Что?
– Ну, спальня-гостиная, кровать-диван! – нетерпеливо пояснил Келдыш. – Вы же не собираетесь проявлять трогательную заботу обо мне и сегодня ночью?
Она вообще ничего не собиралась. Агата вспомнила громадину пустынной кровати и вздрогнула.
– Диван!
– Вот и славно, – согласился Келдыш. – Мне кровать нравится больше!
Взял подушку и ушел в спальню.
Агата тянула до последнего. Укладывалась, включала-выключала телевизор, листала одинокую в келдышевской квартире книжку…
– Вы собираетесь спать, Мортимер? – услышала наконец недовольный голос.
– Да, – обреченно сказала Агата. – Спокойной ночи.
– Угу, – сказал Келдыш. Она погасила свет и тут же пожалела, что не поставила, как вчера, у дивана лампу. Но если сейчас пойти ее разыскивать, Келдыш разозлится. Да что с ней такое? В детство впадает, что ли? Она же так давно не боялась темноты… Агата с тоской взглянула на открытую в прихожую дверь – сил и смелости встать закрыть ее уже не было. Дверь казалась громадной черной дырой, через которую в комнату могло войти что угодно. Что-то уже готовилось войти, нет, уже вползало невидимой серой дымкой, уже холодок касался мокрого Агатиного лба… Агата сдавленно всхлипнула, закрываясь с головой одеялом.