Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи - Славачевская Юлия. Страница 23

Хорошо хоть под руками ощущалась перекладина! Можно было предположить — это нечто вроде помоста или повозки. Меня ж руками трогать ни-ни! А теперь и глазеть низзя!

Ткань на мне белая, приехали мы в сумерках, и тут же возникли интересные ассоциации… Крепко задумалась: а если немного помахать руками и повыть — примут за привидение или по шее накостыляют? О! А меня же никак низзя! Красота!

Меня, ослепшую, словно крот, куда-то злодейски затащили и аккуратно поставили на твердую поверхность. Спустя какое-то время прискакала довольная как слон Лара и с оживленным щебетанием начала разматывать тряпку на моей голове. Наконец я смогла увидеть, куда же меня доставили.

Мы находились в уютной комнате, похожей на мою прежнюю спаленку по размеру и стилю. Отличие заключалось лишь в том, что здесь присутствовало большое зеркало во весь рост.

— Ваше высочество! — заскакала вокруг меня горничная в полном экстазе (как будто это ей сейчас предстояло выходить замуж за принца, а не мне). — Отпустите меня пораньше, пожалуйста, нужно ваше свадебное платье как следует отгладить и подготовить!

— Да, конечно, — рассеянно отмахнулась я. — Иди, если надо…

— И еще… — Лара присела в книксене. — Тут к вам просится на аудиенцию маркиза Мордебуль с дочерьми.

— Это кто? — удивилась. — Не знаю сию даму. Что ей от меня нужно?

— Это хозяйка замка, которой выпало редкое счастье и великая честь вас принимать! — объяснила служанка, сноровисто меня разнуздывая.

Что редкое — поверю! Как-никак, короли Сегала не каждый осенний сезон в их соборе женятся.

Как всегда, мне перепала необъятная фланелевая ночная рубашка с оборочками, огромный, бронированный ватином чепчик, в котором голову не сможет застудить даже Гаргантюа, и теплый халат, отороченный мехом.

— Ну, если хозяйка… — задумалась я и разрешила: — Пускай приходит. Дозволяю!

В конце концов, нужно же поглядеть на верных поклонниц: «Нашлись добрые люди… Подогрели, обобрали. То есть подобрали, обогрели…» [13]

Лара выскочила за дверь, и минут через двадцать ко мне вежливо постучались. Я вспомнила уроки грымзы, плюхнулась в кресло и надменно произнесла:

— Войдите!

Дверь в комнату распахнулась. Вовнутрь заплыли белыми лебедями (а также черными воронами) три разновозрастные дамы.

Впереди процессию лобызания моего царственного зада… ой, тела! — возглавляла сухопарая дама лет сорока с каштановыми волосами, уложенными в сложную прическу. Шедевр куаферского искусства милосердно разбавили фальшивыми накладными локонами, кокетливо ниспадающими вниз.

Пронзительно голубые глаза мадам Мордебуль смотрели на окружающий мир с глубоким презрением, а на меня — с неописуемым подобострастием. Было заметно, что устоявшееся каждодневное выражение ее все еще красивого лица — надменно-высокомерное, лишь для меня эта особа сделала кратковременное дозированное исключение.

Обретя величественную монархиню, сидящую в кресле орлицей в родном гнезде, мадам расплылась в улыбке, подобрала двумя пальчиками подол голубого муарового платья и присела в низком реверансе:

— Прошу простить нас, ваше высочество, за столь поздний визит!

Интересно, а если не прощу — свалит из вежливости или нахально останется?

За мадам заприседали чередой в реверансах глубоко декольтированные мамзельки Мордебуль, одетые в розовое и желтое платья. Прям цветник! И я в своем коричневом халате среди них… в качестве… гм, удобрения…

— Прощаю! — величественно кивнула и небрежно взмахнула рукой. — Прошу присаживаться. Будьте любезны объяснить, чем обязана вашему визиту.

Маркиза выпрямилась:

— Благодарю вас, ваше высочество! Позвольте представиться: маркиза Омаль Мордебуль Катецкая и мои дочери — Лавандия…

Шатенка в розовом снова присела в реверансе, окончательно вываливая при том и так донельзя обнаженную грудь. Я даже позавидовала!

— …и Сирения!

Рыжеватая блондинка повторила гимнастический этюд сестры.

— Принцесса Алиссандра, — представилась я в ответ, не утруждая себя перечислением всех трехкилометровых титулов, которых полностью, если по-честному, и не знала. — Присаживайтесь!

Дамы чинно расселись в креслах, благовоспитанно сложили ручки на коленях и… замолчали. И зачем, спрашивается, пришли? Тело отпевать?

— Так чем обязана? — повторила свой вопрос.

— Мы пришли поддержать вас перед свадьбой, ваше высочество, — мужественно ответила маркиза. — Оплакивать вашу юность!

— Очень приятно, — заверила их я. — Поддерживаться и оплакивать насухую будем или как?..

Хозяйка хлопнула в ладоши, и вскоре слуги снабдили нас чаем с пирожными. Мдя… сладко, но мои нервы не лечит.

— А покрепче… ничего не будет? — поинтересовалась, разглядывая накрытый стол.

Маркиза подняла брови, но скромно воздержалась от высказываний в адрес царского алкоголизма, лишь снова хлопнула в ладоши и распорядилась принести бутылку вина и бокалы.

Вот это по-нашему! И стресс снимет, и настроение подымет, и женский коллектив сплотит!

Вино вскоре доставили и разлили по бокалам.

— Давайте выпьем за встречу! — подняла я первый тост. Дамы пригубили.

— До дна! — строго сказала я. — А то обижусь!

Дальше дело пошло более-менее гладко. Тосты сыпались из меня, как горох. После третьей бутылки мы поделились друг с другом сокровенным: все мужчины — ужасные обманщики! После пятой пришли к умной мысли: без мужиков можно вполне прожить, но с ними все же лучше! После седьмой маркиза закручинилась и перечислила наизусть всех любовниц мужа по именам и параметрам. Мы ей посочувствовали и решили пойти выяснять отношения с каждой! И пошли! Но по дороге передумали и отправились осматривать местные достопримечательности.

Ночь прошла радостно и весело… и еще почему-то было безумно щекотно от приятного и легкого ощущения снежинок, падающих вокруг меня, которые не студили воздух, не морозили и не холодили, а ласково танцевали бесконечный хоровод вокруг моего разгоряченного тела.

— Ваше высочество, ваше высочество, — бессовестно затормошили меня с утра. — Ой!

И снова…

— Ваше высочество, пора вставать!

Я дернула ногой, наотрез отказываясь поддаваться гнусному призыву, но сон уже уходил, спугнутый настойчивыми домогательствами. Зато лежать стало неудобно и что-то кололо…

Села и попыталась сообразить: кто я и где нахожусь.

— Что ты себе позволяешь? — завизжал над ухом граф противным голосом.

Я чуть до потолка не подскочила. С его голосом только в туалете по ночам сидеть и одиноких страждущих пугать!

— Да как ты!..

У-у-у! Шарманка испорченная! Да чтоб у тебя все пружинки наружу повылазили!

Открыла глаза и злобно уставилась на расфуфыренного нарушителя спокойствия, прыгающего около кровати, словно привидение замка Моррисвиль, и брызжущего ядовитой гадючьей слюной.

— Че те надобно, старче? — проскрипела, ощущая всем организмом пустыню Гоби. Правильно говорят: «С вечера хорошо — а утром головка „бо-бо“, во рту „ка-ка“, а денюжки „тю-тю“!» Ну, хоть развлеклась за чужой счет! Сколько ж мы вчера выпили?

— Что это? — начал яростно тыкать в меня пальцем невоспитанный «родственник».

— Это я, если ненароком ослеп и не узнал, — сообщила близорукому графу.

— Вижу, что ты! — завопил он еще громче раненым подсвинком. — А на шее у тебя что?

— На шее? — Я пощупала и обнаружила источник колючести. Сняла. Им оказался миленький еловый веночек с ленточками… черными.

— Что это?!! Я тебя спрашиваю! — бесновался Алфонсус.

— Букет невесты, я думаю! — невинно ответила я, покрутила в руках венок и отложила в сторону.

— Это похоронный венок! — взорвался «дядюшка».

— Да? — изумилась я, держась за голову. — То-то мне показалось, что для парка грядок многовато…

— Что ты делала на кладбище ночью, ненормальная? — не желал успокаиваться буйный граф. И что ж ему так приспичило?!

— Гуляла! — ответила, мучительно морщась от головной боли. В мечтах сияла бутылка запотевшей от прохлады минералки и пачка благословенного аспирина. Вышний, я девочка скромная и не требую от тебя «Алкозельтцер», но умоляю: ниспошли мне пачку аспирина. Здесь! Сейчас! И бутылку с газировкой. Бутылка, всего одна бутылка — и я навек твоя!!!