Платина и шоколад (СИ) - Чацкая Настя. Страница 27
Картинка явно нарисовалась в голове, принесённая в мозг горячим потоком крови, что, кажется, кипела в венах. Но не успела задержаться.
— Ничего остроумнее я и не ждала от тебя.
Ледяной голос.
Он скривил губы, возвращаясь в реальный мир, ощущая раздражение, и с утроенной желанием ненавистью выплюнул:
— Закрой рот, — и, обведя насмешливым взглядом горящее лицо, добавил зачем-то: — уродина.
Брови Грейнджер приподнялись от неожиданности.
Драко и сам удивился. Слизеринцы же поддержали его слова гоготом. Пэнси хохотала громче всех, одобрительно поглаживая его плечо. Захотелось вдруг отодвинуть ее от себя. И, к ужасу Малфоя, вернуть свои слова обратно.
Судя по тому, как вспыхнули глаза Поттера, он уже готов был кинуться и вцепиться в глотку Драко, но у двери послышалось негромкое и сухое покашливание и быстрые шаги.
В класс вошла старуха МакГонагалл, и слизеринцы, по-прежнему тихо переговариваясь и посмеиваясь, сели по местам. Малфой уставился на свои руки.
— Я надеюсь, мне просто показалось, — строго произнесла она, проходя мимо, — что здесь назревает перебранка.
— Конечно, профессор. Всё прекрасно.
— Чудно. В таком случае, вы соизволите занять свои места. Мистер Нотт. Парты созданы для того, чтобы писать за ними, а не сидеть на них.
Малфой снова покосился направо, заметив, что Поттер, стиснув зубы, бросил в их сторону ещё один тяжёлый взгляд.
Грейнджер сжала губы и отвернулась, усаживаясь за свое место, где Невилл, красный словно рак, начал бормотать слова извинения.
Давай. Проси прощения, кретин. Видишь, что из-за тебя произошло?
Драко надеялся, что грязнокровка покривится или скажет что-то ещё, но она просто отвернулась. Села к нему боком. А через секунду к ней прилип чёртов Поттер и всё ещё скованный перебранкой Уизли.
Драко фыркнул, подтаскивая к себе книгу и бездумно открывая её на первой попавшейся странице.
Интересно, с каких пор он стал так разборчив в выражениях?
К чёрту.
К чёр-ту.
Пэнси зашептала что-то ему на ухо, но он не разобрал слов — специально, наверное. Он не хотел понимать окружающих.
Он не хотел понимать даже самого себя.
* * *
До встречи в библиотеке с Куртом Миллером оставалось чуть больше часа, и Гермиона решила свободное время посвятить занятиям травологией у себя в спальне.
Если честно, нигде больше находиться не хотелось. После идиотской стычки на трансфигурации не было желания даже говорить с кем-либо, а не то что улыбаться и делать вид, что всё в порядке.
И эта фразочка Малфоя...
Гремиона уверяла себя в том, что ей плевать. Конечно, плевать — как иначе? Она твердила себе это целый день. И труднее всего было не позволить Гарри начистить Малфою лицо.
— Этот кретин поплатится... честное слово, он у меня запомнит...
— Гарри, тише.
— Ублюдок. Сейчас закончится урок и...
И ничего.
Он уйдёт в компании своих дружков, всё ещё посмеиваясь над тем, что стакан Невилла разорвался на части.
Гермиона покачала головой, продолжая бездумно записывать конспект.
— Прекрати вести себя как ребёнок. Малфой — идиот. Не нужно обострять эту ситуацию.
— Слушай, ты не поняла, наверное, но он совсем потерял совесть, — зашипел Гарри с таким ожесточением, что от его дыхания пошевелилась выпавшая из заколки прядь её волос.
— Он всегда был таким.
— Нет, не всегда.
Голос МакГонагалл заставил их вздрогнуть:
— Мистер Поттер, возможно, вам есть, что добавить к лекции?
Наконец-то замолчал. Кашлянул и угрюмо покачал головой.
— Извините, профессор.
Гермиона стыдливо потупила глаза, когда недовольный взгляд декана зацепил и её тоже. Но всё ещё беспокоило то, как Гарри постукивал ногой по полу.
— Прекрати злиться, — прошептала, когда Минерва села за кафедру и принялась искать что-то среди горы пергаментов.
— Я не злюсь.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не приблизишься к Малфою.
— Слушай...
— Я не собираюсь ничего слушать, Гарри Поттер.
Гарри сжал губы и отвернулся, а внимание Гермионы тут же приковалось к Драко, который сидел в соседнем ряду и пустым, как обычно, взглядом скользил по однокурсникам. Кажется, он уже и забыл о том, что случилось.
Да и с чего бы ему помнить.
— Слышишь? Пообещай, что у вас не будет стычки.
— Почему ты заступаешься?
— Я не заступаюсь, дурья твоя голова. Я избегаю проблем.
— Проблемы уже есть.
Это точно. Поттер и сам, наверное, не понял, как оказался прав. У них были огромные проблемы.
— Значит, их станет на одну меньше, — упрямо заявила Гермиона. — Пообещай, — добавила тут же, стоило Гарри закатить глаза, стиснув кулаки.
Он бросил холодный взгляд в сторону слизеринцев и процедил сквозь зубы:
— Ладно.
Она не успела даже вздохнуть с облегчением, как он добавил:
— Только до следующей его выходки, ясно?
О, это не займёт много времени.
— Ясно. Спасибо тебе.
Поттер ничего не ответил, только дёрнул плечом и просидел мрачный как туча до самого конца лекции.
А теперь... Если бы ей сейчас не нужно было идти в библиотеку, она могла бы заниматься в общей гостиной, дергая время от времени Гарри и Рона, которые бы, как обычно, бездельничали, а потом слезно просили бы списать на контрольной.
Гермиона могла представить, что сейчас они сидят развалившись у камина и играют в волшебные шахматы. Или поедают Берти-Боттс, что утром передала Рону мать. Или снова играют в Плюй камни. Гермиона бы бросала на них недовольные взгляды из-за стола, а они бы старательно делали вид, что не замечают.
Теперь у неё такой возможности не было.
Теперь она сидела у себя в спальне, поглядывая на стопочку книг, приготовленную для занятий с Куртом. Нужно было чем-то занять своё время и отключиться от мыслей о долбаном Малфое, накрепко засевшем в голове.
И Гермиона выбрала самый верный способ.
В гостиной старост она заниматься не хотела, хотя треск камина успокаивал, возвращая к прошлому и привычно бегущим учебным дням, что ещё недавно казались счастливыми, а теперь нагоняли какую-то будничную меланхолию.
Она уселась за небольшой стол, доставая из сумки пару книг. Краем уха услышала, что дверь в гостиную открылась. Сердце на секунду замерло. Послышался знакомый резковатый смех, и губы гриффиндорки скривились.
Пэнси.
Снова он притащил её сюда после занятий.
Подавив рвущееся изнутри раздражение, девушка упрямо сжала губы, выискивая из стопки нужную книгу и против воли прислушиваясь к тому, что происходило внизу. Голос Паркинсон резал слух, однако слов разобрать было нельзя — не самый приятный звук, что доводилось слышать. Кажется, даже мандрагора вопит благозвучнее.
Что он нашел в ней?
Что они находили в ней? — тут же исправила себя Гермиона, немного ошарашенная внезапностью мысли.
Парни Хогвартса так нахваливали её, будто это была не Пэнси Паркинсон, а Божество Паркинсон. Всем было известно, что она — девушка не самого тяжёлого поведения, и затащить ее в постель не составляло особенного труда, особенно если дело касалось таких парней, как Малфой. Хотя к этим она бежала сама, вешаясь им на шею и не отлипая.
Одёрнув себя и отругав последними словами за подобные размышления, Гермиона открыла книгу, уставившись невидящим взглядом в оглавление и заставляя себя не прислушиваться. Наступила недолгая тишина, в которой высокие часы у стены громыхали секундной стрелкой будто гонгом.
Наверное, поднимаются в спальню.
Секунду спустя захлопнутая дверь его комнаты стала тому подтверждением. Гермиона вздрогнула, прикрыв глаза. Через ванную, что не заглушала смеха Пэнси, было слышно почти всё. Торопливые шаги и молчание, что время от времени прерывало неприятный смех, который становился всё тише, а затем и вовсе угас.