Судьба клана - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 37

— Ты гонишь, Рос! Это вообще на хрен не смешно! — рявкнул Коготь, глядя на меня выпученными глазами. — И не надо так странно улыбаться, Рос, у меня от тебя мороз по коже! И что ты сделал?

— А что я мог? Стал ждать вертолета. Продукты у меня были. Не то чтобы много, но не голодал. Жалко только заварка быстро кончилась и на пятый день я без чая остался. Вторяк заваривал, правда, но вкус не тот, сам понимаешь. Ел, читал, спал, ветер заунывный слушал, потихоньку дверь ножом скреб, как индеец Джо… и каждый день к окошку бегал, на Никитича поглядеть — это старика так покойного звали. Проталинку в стекле продышу и любуюсь себе. А он каждый день меняется. В вагончике же тепло, обогреватели работают, свет горит. Знаешь, запах появился нехороший. И вроде бы он есть, а вроде бы и нет. Вагончик же закрыт, откуда запах, спрашивается? А мне все равно чудится. И покойник того… портиться начал… и двигаться понемножку…

— Как двигаться… куда двигаться?

— Кажется, к двери он двигался. Сантиметра на два точно сдвинулся, — абсолютно серьезно ответил я. — Наверное, мне показалось с перепугу. Но дверь я скрести перестал и даже подпер пустой бочкой из-под дизельного топлива. На всякий случай, а то кто его знает. Потом, дней через десять-двенадцать, Никитич местами стал на тушенку похож. Или на кильку в томате. Ну, понимаешь, когда тело разлагается…

— Не надо, Рос! В задницу такие подробности! Что дальше-то было?

— Вертолет прилетел, — бледно улыбнулся я. — С отцом. Только не через одиннадцать дней, как я ожидал, а через семнадцать с половиной. Я к тому моменту голодный как собака был, только консервы остались, а я их, хоть убей, жрать не могу. Как в банку загляну, так Никитича вспоминаю. Потом уже узнал, что отец специально вертолет задержать попросил, чтобы вместе с ним прилететь и с блудным сыном серьезно поговорить. Шесть дней не критично же, а у него в Адмиралтействе дела какие-то важные были, не мог раньше вырваться. Но прилетел. Вертушка села, он вышел весь важный такой из себя, смотрит сурово из-под бровей, как я к нему ковыляю. Дождался, пока между нами два шага осталось и серьезно так говорит: «Сын». Я кивнул и как врезал… прямо в глаз.

— Отцу?

— А кому еще? Ему. Врезал и орать начал, у меня как припадок начался, — невесело усмехнулся я. — Трясет всего, слюной брызжу, руками-ногами машу. Раза два в него попал, если не считать первого раза, а потом он меня скрутил, мордой в снег сунул, еле держит. Остальные из вертолета выскочили, лица у всех ошалевшие — еще бы, прямо на их глазах какой-то салага целому контр-адмиралу в морду засадил. Я реву как бешеный, всех склоняю в различных родах. Извернулся, отца скинул, пилота душить кинулся — реально. Руками ему в глотку вцепился, он хрипит, меня три мужика еле отодрали. И опять мордой в снег. Ты чего замолк, Влас? Выпьем еще по одной?

— Давай… выпьем, — как-то заторможено кивнул он. — Не помешает. А пилота за что?

— Ну, вертолет он водит, — пожал я плечами. — А вертолет вовремя не прилетел. Поэтому, наверное. Да я просто немного не в себе тогда был. В принципе, больше и рассказывать нечего. Связали меня, как редиску, влили граммов сто коньяка, я немного очухался. Рассказал, что случилось. И на этом моя полярная одиссея закончилась.

— Домой отвезли?

— Ага. Только сначала к доктору одному военному. Тоже в возрасте уже. Он, кажется, подводников на профпригодность проверяет. Беседует там с ними, расспрашивает. Меня к нему первым делом. Знаешь, как доктора зовут? Не поверишь! Андрей Никитич! Никитич! Я как услышал, так хихикать начал и минут сорок остановиться не мог. Но мужик хороший, добрый. Я сам не заметил, как всю свою жизнь рассказал, начиная с самого детства. А потом он меня порадовал на прощание.

— В смысле?

— Ну, он после того как со мной пообщался, вежливо так извинился и в другой кабинет вышел, к отцу моему, а стенки там тонкие. Как он орал! Это надо было слышать! Я матерных слов штук пять новых выучил. А потом меня уже домой. К маме. Такие вот дела, Влас. Я несколько месяцев дома покантовался, таблетки попил, а как в себя пришел, так и свалил. Отец денег дал, мать добавила, и я сюда. А что о себе не дал знать, так то извини. Сам не знаю почему. Правильно ты мне в челюсть дал. Можешь еще раз двинуть.

— Прекрати, Рос. После твоего рассказа… — качнул головой Коготь. Помолчал и неожиданно, широко улыбнувшись, рыкнул: — Хотя… Раз уж ты предлагаешь. Давай я тебе еще раз в кочан тресну!

— Только попробуй! — в дверях нарисовалась Кира в пижаме и с полотенцем на голове. — Я тебе так двину!

— Оппа… И как давно ты нас слушаешь, радость заразная? — поинтересовался Влас.

— Все тебе расскажи!

— Ты же в ванной должна быть!

— Что я там целый час плавать должна? Рос…

— Давайте выпьем, — поспешно перебил я девушку. — А затем я в ванную пойду.

— Зачем? — удивился Коготь.

— Мыться! Зачем еще?

— Нет, брат, — не согласился со мной Влас и авторитетно добавил: — Ща тебя в горячей воде развезет до овощного состояния. Нет уж. Мыться будешь после ресторана. Никто тебя нюхать не собирается. А вот выпить можно! Кира, тебе чего плеснуть? Опять вина или чего покрепче?

— Водки, — отозвалась девушка, опускаясь рядом со мной.

— Вот это по-нашему, — обрадовался крепыш. — Кира, чипсы это не еда — это закуска! Убери ручонки!

Проигнорировав вопль Власа, девушка ткнула пальцем в висящую на стене железяку и спросила:

— Так что это такое? Или опять страшный и ужасный секрет?

— Да какой там секрет, — недовольно отмахнулся я. — Просто старая железяка, которую давно пора отправить на помойку. Откуда ее, собственно, и взяли.

— И не думай! — возмутился Влас. — Это же раритет! Сколько лет я ее бережно хранил… в углу гаража. Это легендарное оружие эпического класса с кучей страшных бонусов! Великий меч самого Роса!

— Влас! — рявкнул я. — А… черт! Кира, не слушай ты его, я лучше сам объясню. Как то встряли мы в драку, причем по тупости Паши Лысого и вот этого придурка, что наливает тебе водку.

— Но, но!

— Именно что придурка, — безжалостно продолжил я. — Правда, он тогда не Когтем был, а Пельменем.

— Рос!

— И правда похож, — согласилась Кира, внимательно осмотрев крепко сбитую фигуру Власа.

— Могли бы мирно разрулить ситуацию, но Влас брякнул пару нехороших слов, а Паша как всегда дал в лоб первому попавшемуся. И закрутилось. Их человек двенадцать, а нас пятеро. В тот момент железка эта мне под руку и попалась. Пару раз махнул ей, кого-то по башке задел, да и всё в принципе. А потом эти идиоты мне кликуху приклеили — Катана. Хотя совсем не похожа эта штука на меч, — я криво взглянул на ржавый кусок металла.

— Не-не! Не так все было! Короче, дело в гаражах было, ночью, света почти нет. Рос от пары пинков в сточную канаву улетел, ну, думаем, все, одним меньше в наших боевых рядах. Тут вопль дикий, он из канавы вылетает, в руках вот эту хреновину держит, и как даст одному по башке. Тот с копыт. Рос разворачивается и следующему пацану железякой пыром в живот бьет. Тот пополам сложился и верещит: «Зарезали, зарезали! Меч!» Драка сама собой и кончилась.

— Я то же самое сказал, — хмыкнул я, вспомнив тот, такой далекий эпизод. — Говорил же тогда — запаркуем тачку у дома, ничего с ней не случится. А Макс рогом уперся: «Украдут, поцарапают, нельзя!» Вот и поставили машину в гараж… на свою голову.

— Поставили же!

— Поставили, — согласился я. — Только Максу руку сломали, а тебе морду так покоцали, что шрам остался.

— Влас, ты же говорил, что получил шрам, когда на тебя шестеро «быков» насели, а ты в одиночку от них отмахался.

— Да? — удивился Влас и пожал плечами. — Не помню. Пьяный я, наверное, был.

— Буду звать тебя Пельменем, — мрачно пообещала Кира.

— Кира!

— Пельмень лживый!

— Кира!

— И гадость эту со стены сними! Ржавчина прямо на подушку сыплется!

— Это артефакт! Я все эти годы трепетно хранил его, чтобы передать истинному владельцу!