Университет Вредной Магии (СИ) - Ветрова Ника. Страница 10
- Сколько? - потрясенно переспросила я.
- Нет, ну, если вам неинтересно... - обиженно начал гоблин.
- Нет-нет, что вы, мне очень интересно, - заверила я, - но нет ли у вас... хотя бы так, чтобы был всего один том, а? Мне триста физически не унести.
Гендиор окинул меня печальным взглядом, тяжело вздохнул, снова вздохнул, махнул рукой и сказал:
- Пошли, несчастье.
Таким образом, лавку предприимчивого гоблина я покидала, держа в руках скромненький томик под названием "Как выжить в магической академии. Краткий справочник". По крайней мере, думала я, будет, чем заняться в путешествии. Но, так как Горыча не наблюдалось у скамейки, я села, устроилась удобнее и раскрыла первую страницу.
После недолгого вступления на тему "магические академии - это очень модно и круто", открыла сам текст и прочла:
"Правило первое - покори воображение ректора!".
Закрыла книгу, почему-то огляделась по сторонам, заметила бригаду скорой смерти, собирающую подраненных Емелей чертей, снова открыла справочник.
"Способы покорения ректора.
Способ первый: прокляни ректора.
Порядок действий. Произнеси трудно выговариваемое проклятие неизвестного тебе свойства, и все: с этого момента ректор гарантированно влюбится, а проклятие, стопудово, будет вызывающим Вечную Страсть. Помни, дитя: закон подлости на твоей стороне!
Плюсы: на экзамены можно забить, ректор - мужик свойский, на преподов надавит.
Минусы: нравится - не нравится, будешь женой, красавица.
Меры предосторожности: не использовать со стариками, у них сердце слабое".
- Стаська, - раздалось надо мной, - хватит читать, в дороге времени хватит, пошли уже.
Подняла рассредоточенный взгляд на Горыча, кивнула и поняла: не, в дороге я спать буду. Спать, спать и еще раз спать, потому что вообще не выспалась.
Печка дымила и гудела, готовая сорваться в путь, едва Емеля уберет два кирпича, удерживающие ее на месте, Горыч помог забраться наверх, поближе к дымоходу, устроил на подушках и старинном, активно опробованном молью ковре, и я, прижав книжку к груди, начала проваливаться в сон.
- Удачи тебе, Стаська, - сказал дракон, и обе головы поочередно осторожно поцеловали в макушку.
Я только улыбнулась, сонно махнула рукой и провалилась в сон.
Впереди меня ждали черти, кикиморы, водяные, лешие, сатиры, нимфы и все оставшиеся отщепенцы нашего мира, но им я была рада, а вот некоторых не ждала вовсе.
Головокружительный полет, ощущение подступающей тошноты и черные глаза, пристально вглядывающиеся в меня. Но это были мелочи, потому что оказалась я вскальном доме Филимона, а он сам с видом абсолютной невозмутимости сидел в своем любимом кресле и пил пиво из кружки, стилизованной под трехлитровую бочку.
А перед ним возвышался взбешенный лорд Тиаранг, держа в судорожно сжатом кулаке алую ночную сорочку, бывшую моей одеждой прошлой ночью. Но взбешенным ректор АБМ был до моего появления, а как только я оказалась рядом, растянул губы в хищной улыбке и произнес:
- Доброе утро, Стасенька.
И невозмутимость Фила как рукой сняло. Меня он не видел - не мог - я была зрима лишь для вызвавшего, но это не помешало световому дракону мгновенно сориентироваться и дать совет:
- Поцелуй его. И удачи тебе, Стасенок, прости, что утром не провел, сама понимаешь: гостей ждал.
Никого не целуя, я стояла и дико переживала за Филимона. Дракон, видимо, и это понял, а потому добавил:
- Я редкое существо, Стась, редкое и охраняемое законом, действуй, давай.
Целовать не пришлось: миг - и я села на печи, растирая лицо.
- Чегой-то не спится? - басовито спросил Емеля.
- Сон дурной приснился, - ответила я, падая обратно на подушку.
Мы уже ехали по лесу, над головой мелькали ветви деревьев, сквозь них виднелись голубые лоскутки неба. Пахло травой. Какая-то пчелка, решив прокатиться зайцем, уселась мне на руку, потом и улеглась, ко всему прочему, и сгонять ее стало жалко.
- Ты спи-спи, у меня сегодня товар контрабандный, так что по ночи по чертовым путям пойдем.
Сердце ойкнуло.
Стряхнув пчелку, села и осторожно спросила:
- Чего?
Обернувшись, мужик улыбнулся во весь щербатый рот и кивнул: да, мол, все так и есть.
- Ем...Ем... Емелюшка, - испугалась я, - а что за товар-то такой?
- Рыбешка всякая мелкая, там, у печи бултыхается.
Черти... рыбки... Рыбки и черти... Рыбки!
- Емеля, какие рыбки?! - уже подозревая худшее, заорала я.
- Знамо дело - золотые, - беззаботно ответил рыбак. - Мелкие, жрать с них нечего. То ли дело, щуку бы волшебную поймать...
Хватаю ртом воздух!
Это же редкие золотые исполняющие желание рыбки! Да они у нас в Золотую книгу занесены! А я так и вовсе ведьма-хранительница - специализация у Керимской школы такая - мы за волшебных созданий готовы грудью встать, до последнего вздоха, мы...
- Емельян Иваныч, - мило улыбнулась обернувшемуся рыбаку, - мне бы к речке, родненький.
- По нужде? - решил уточнить тот.
- Еще как по нужде, - со вздохом согласилась я, надеясь, что не прожгу дырку ненависти в его широкой спине.
Это надо же! Рыбок! Золотых! Чертям! Ненавижу чертей!
Речка на нашем пути появилась спустя часа два: судоходная, полноводная Калина, на которой, по слухам, душегубы-разбойники промышляли. Емельян по моей просьбе съехал к самому пологому берегу чуть ли не до воды, вроде как, чтобы печка меня от дороги закрывала. Я, кряхтя, спустилась - тело занемело в дороге - и попросила возницу отойти, не мешать. Добродушный Емельян Иваныч, напевая что-то веселое про "Разойдись, душа, разбегись, топор, да лети ворога головушка", ушел до дороги, и там его широкий бас растекся по равнине, я же...
А я же юркнула к печи, отворила заслонку и заскрежетала зубами: рыбок было не менее двух десятков! Спелёнатые так, чтобы ротики не шевелились, перепуганные, в одной тесной бочке! Да и про то, что там рыбки, я догадалась только по едва заметному сиянию... Гады! Гады, как есть гады! Уроды просто. А к бочке еще и сургучом послание прикручено. Сорвала, прочитала: "Дорогому племяннику для лучшей ухи в честь дня рождения". Золотых рыбок - и на уху?!