Вознесение Габриеля - Рейнард Сильвейн. Страница 61

Джулия чувствовала, что ее предали, и это чувство успело проникнуть вглубь ее существа. А ведь Габриель обещал, что никогда не оставит ее. Но похоже, он торопился взять свое обещание назад, вопреки тому, что университет был не вправе вмешиваться в его личную жизнь, а Джулия уже не являлась его аспиранткой.

И тут в ее мозгу промелькнула мрачная мысль. Возможно, Габриель устал от нее и решил положить конец их союзу, а университет лишь предоставил ему возможность это сделать.

Если бы подобная ссора между нею и Габриелем произошла несколько месяцев назад, Джулия провела бы в постели дня три, очухиваясь и зализывая раны. Но сейчас она взяла телефон и позвонила на мобильный номер Габриеля, намереваясь потребовать объяснений. Номер не отвечал. Тогда она оставила короткое голосовое сообщение, попросив перезвонить ей.

Однако состояние у нее было подавленное. Она встала под душ, надеясь, что струи воды благотворно подействуют на нее и позволят яснее взглянуть на случившееся. Увы, все мысли Джулии крутились вокруг того вечера в Италии, когда Габриель стоял с нею под душем и мыл ей волосы.

Одевшись, она решила найти шестое письмо Габриеля и прочитать четвертый абзац. Возможно, он дал ей ключ к правильному пониманию случившегося. Нужно лишь найти само письмо.

Но что Габриель понимал под словом «письмо»? Электронные письма или, наоборот, бумажные? Если он считал подряд все электронные письма, а также открытки и записки, написанные им с самого начала их отношений, тогда шестым письмом оказывалась утренняя записка, оставленная ей Габриелем, когда она ночевала у него после их жуткой перепалки на семинаре. К счастью, эта записка сохранилась.

Джулия развернула лист и торопливо прочла содержание записки.

Джулия сейчас находилась не в том состоянии, чтобы заниматься детективными расследованиями или какой-либо тщательной расшифровкой скрытого смысла посланий. Тем не менее она обратила пристальное внимание на четвертый абзац и попыталась понять, какую же мысль Габриель хотел ей передать, упомянув про записку.

Он давал ей свой темно-зеленый английский свитер, но свитер она вернула. Может, Габриель намекал на что-то из одежды, купленной им для нее? Джулия вытащила все, что он покупал ей или она заимствовала у него, и разложила на кровати. Она заставила себя тщательно обследовать каждую вещь. Но одежда оставалась одеждой, и Джулия, сколько ни приглядывалась, не обнаружила ничего необычного.

Может, строчку об одежде нужно понимать в плане экипировки, чтобы она смогла выдержать бурю? Или же Габриель попросту говорил, что его страсть к ней охладела, и тогда это действительно… прощание?

И тут в Джулии ярким пламенем вспыхнула злость. Громко топая, она двинулась в ванную, где вымыла руки и посмотрела на свое отражение в зеркале. Боязливой девчонки с широко раскрытыми глазами, какой она минувшей осенью пришла в Торонтский университет, уже не было. Из зеркала на Джулию смотрела бледная расстроенная молодая женщина с искусанными губами и пылающими глазами. Она уже не была робкой Крольчихой или семнадцатилетней Беатриче. Она была Джулианной Митчелл, почти закончившей магистратуру, и будь она проклята, если проведет остаток жизни, подбирая крохи, которые кто-то соизволит ей бросить.

«Если у него было что мне сказать, он мог бы сказать это сам, — думала Джулия. — Я не собираюсь копаться в отбросах, помогая ему успокоить свою совесть».

Да, она любила его. Глядя на альбом фотографий, подаренных ей ко дню рождения, она знала, что всегда будет любить Габриеля. Но ее любовь не оправдание для его жестокости. Она не игрушка, не какая-нибудь Элоиза, которую можно выбросить, словно пару грязных носков. Если он решил порвать с нею, она заставит его сказать об этом ей в лицо. Джулия решила, что даст ему еще несколько часов времени, а к вечеру отправится за объяснениями сама.

Ранним вечером она пошла пешком в сторону Мэньюлайф-билдинга. В кармане у нее лежал ключ от квартиры Габриеля. По пути Джулия представляла будущий разговор. Она пообещала себе не плакать. Она будет сильной и потребует ответов.

Завернув за угол, уже на подходе к дому, Джулия увидела высокую, безупречно одетую блондинку, выходящую из дверей. Женщина взглянула на часы и нетерпеливо топнула ногой. Швейцар в это время махнул водителю ожидавшего такси.

Джулия спряталась за деревом, потом осторожно выглянула из-за ствола, чтобы рассмотреть женщину.

Поначалу ей показалось, будто это Полина, однако, присмотревшись, Джулия поняла, что ошиблась. Облегченно вздохнув, она пошла к дому. Увидеть Габриеля с Полиной, особенно сегодня… это был бы удар ниже пояса.

Нет, такой подлости он ни за что не сделает. Габриель — ее Данте. Он настолько ее любит, что ради ее защиты готов пройти сквозь Ад. Он не посмеет позвать Полину в тот момент, когда их отношения оказались под угрозой.

Испытывая некоторый трепет, Джулия вошла в вестибюль и махнула узнавшему ее охраннику. Она решила не предупреждать Габриеля о своем появлении и потому молча прошла к лифту. В кабине она пыталась унять дрожь, представляя, с чем может столкнуться в квартире Габриеля.

Джулия не стала ни стучать, ни звонить, а открыла дверь своим ключом. Она боялась застать Габриеля не в том состоянии.

Картина, увиденная внутри, была более чем странной. Квартира утопала в темноте. Включив свет в прихожей, Джулия увидела раскрытые дверцы полупустого гардероба. На полу беспорядочно валялись вешалки и обувь. Такой беспорядок был несвойствен Габриелю.

Джулия включила свет еще в нескольких местах. Свой ключ она положила на столик, где всегда лежали ключи Габриеля. Сейчас их не было.

— Габриель! Ты дома?

Ответа не последовало. Джулия прошла в кухню и была шокирована новой картиной. На разделочном столе лежала пустая бутылка из-под шотландского виски, чуть поодаль — разбитый бокал. В раковине громоздились грязные тарелки, ножи, вилки и ложки.

Приготовившись к дальнейшим шокирующим открытиям, Джулия прошла в гостиную, где увидела отметину на стене и усеянный осколками пол. Она еще могла представить, как Габриель запустил бокалом в стену. Но чтобы он оставил после себя россыпь осколков, на которые мог наступить кто-то другой?

Тревога Джулии нарастала. Она вернулась в полутемный коридор и прошла в спальню. Кровать была завалена одеждой Габриеля. Комод ощетинился наполовину выдвинутыми ящиками. Такой же хаос Джулия застала и в гардеробной. Многие знакомые ей предметы одежды исчезли. Не было и большого чемодана.

Однако сильнее всего ее поразили стены. Джулия резко вдохнула. Все обрамленные фотографии, запечатлевшие ее и Габриеля, были сняты и сложены на кровати стеклами вниз. На стенах не осталось ничего, кроме крючков, где когда-то висели снимки.

Джулия едва не вскрикнула от ужаса, увидев, что репродукция с картины Холидэя, изображавшая Данте и Беатриче, тоже была снята и прислонена к буфету изображением внутрь.

Потрясенная, Джулия опустилась на стул. «Он уехал», — подумала она.

Она разрыдалась, удивляясь, с какой легкостью Габриель мог нарушить свои обещания. Потом внимательно осмотрела всю квартиру, надеясь найти записку или что-то, что могло бы подсказать ей, куда он уехал. Взглянув на телефонный аппарат, Джулия решила было позвонить Рейчел. Но тогда ей придется рассказать подруге, что между нею и Габриелем все кончено, а на это ей не хватало сил.

Еще раз оглядевшись по сторонам, Джулия выключила весь свет и собралась покинуть квартиру, но что-то ее не пускало. Где-то на задворках подсознания мелькнула мысль, заставившая ее закрыть входную дверь и вновь пройти в спальню. В темноте она шарила по поверхности комода, но, не найдя того, что искала, включила свет.