Пока я жива (Сейчас самое время) - Даунхэм Дженни. Страница 18

Адам медленно-медленно кивает.

Наступает тишина. Она длится всего мгновение, но вполне осязаема- как подушка вокруг коробки с острыми углами. — Тесса, ты мне нравишься, — признается Адам.

Я сглатываю комок в горле: — Правда? — Помнишь, ты пришла и попросила бросить вещи в костер. Ты тогда сказала, что хочешь от них избавиться. Ты призналась, что наблюдала за мной в окно. Обычно люди такое не говорят. — Я тебя шокировала? — Наоборот. — Он опускает глаза, как будто подсказка валяется у него под ногами. — Но я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь. — А чего я хочу? — Я только-только прихожу в себя. Если между нами что-то будет, ну ты понимаешь, то что потом? — Он ерзает на скамье. — Это плохо кончится.

Я поднимаюсь, внезапно чувствуя себя необыкновенно чужой Адаму. Как будто в моей душе захлопнулось окошко. То, сквозь которое шла теплота и искренность. Я холодна, как схваченный инеем лист. — Увидимся, — бросаю я. — Уходишь? — Ага, есть кое-какие дела в городе. Извини, я забыла сколько времени. — Тебе нужно идти прямо сейчас? — Я встречаюсь с друзьями. Они будут меня ждать.

Он нашаривает на траве шлемы: — Давай я тебя отвезу. — Нет-нет, не надо. Кто-нибудь из друзей меня заберет. Они все с машинами.

Адам, похоже, ошеломлен. Ха! Так ему и надо! Пусть не задается. Я ухожу, даже не попрощавшись. — Подожди! — зовет он.

Но я не останавливаюсь. И не оборачиваюсь. — На тропинке, наверно, скользко! — кричит он. — Дождь начинается.

Я же говорила, что будет дождь. Я так и знала. — Тесса, давай я тебя подвезу!

Он заблуждается, если воображает, что я поеду вместе с ним на мотоцикле.

Я смертельно ошибалась, думая, что он может меня спасти.

Семнадцать

Начинаю я с оскорбления действием-въезжаю локтем в спину женщине, которая заходит передо мной в автобус. Она оборачивается и смотрит на меня бешеными глазами. — Уй, — взвизгивает она. — Смотри, куда прешь! — Это он! — отвираюсь я, указывая на мужчину сзади. Тот не слышит- что-то вопит в мобильный телефон, держа зашедшегося в крике ребенка, и не замечает, что я его только что оклеветала. Женщина выглядывает из-за меня и бросает мужчине: — Сволочь!

Это он слышит.

В суматохе я ухитряюсь проскользнуть зайцем и сажусь сзади. Три правонарушения меньше чем за минуту. Неплохо.

Спускаясь с холма, я порылась в карманах Адамовой куртки, но нашла только зажигалку и старую смятую самокрутку, так что мне все равно было нечем заплатить за проезд. Я решаю совершить четвертое правонарушение и закуриваю сигарету. Какой-то старикан оборачивается ко мне, тычет в меня пальцем и приказывает: — А ну потуши! — Отвали, — огрызаюсь я. Пожалуй, в суде это сочли бы хулиганством.

Все идет как по маслу. Теперь займемся убийствами-поиграем со смертью

Мужчина через три сиденья спереди от меня кормит сидящего у него на коленях мальчика купленной в кафе лапшой. Я зарабатываю три очка, представив, как пищевой краситель растекается по венам малыша.

Женщина напротив обматывает горло шарфом. Очко за опухоль на ее шее-шершавую, розовую, как клешня краба.

Еще одно очко за то, как автобус взрывается, затормозив на светофоре. Два-за оплавленный пластик разлетевшихся на куски сидений.

Психолог, с которым я общалась в больнице, говорила, что я в этом не виновата. Она утверждала, что очень многие больные втайне желают зла здоровым.

Я рассказала ей, что мой папа говорит, будто рак- свидетельство измены: значит, организм делает что-то без ведома и согласия сознания. Я спросила: быть может, в игре разум пытается вернуть себе свои права? — Возможно, — ответила она. — И часто ты в это играешь?

Автобус проносится мимо кладбища; железные ворота открыты. Три очка за покойников, медленно откидывающих крышки своих гробов. Они мечтают уничтожить живых. Мертвецов не остановить. Их горла стали жидкими, а пальцы блестят на тусклом осеннем солнце.

Пожалуй, хватит. В автобусе слишком много пассажиров. Бросая друг на друга взгляды, они перемещаются по салону. «Я в автобусе», — говорят они, отвечая на звонки своих мобильников. Если я их всех убью, мне будет тоскливо.

Я заставляю себя выглянуть в окно. Мы уже на Уиллис-авеню. Когда-то я по ней ходила в школу. А вот мини-маркет! Я совсем забыла о его существовании, хотя именно здесь раньше всех в городе стали продавать «Слаш Паппис». Летом по дороге из школы мы с Зои покупали его каждый день. Здесь продаются и другие продукты- свежие финики, инжир, халва, хлеб с кунжутом, рахат-лукум. Поверить не могу, что я забыла о мини-маркете.

Мы проехали видеосалон; мужчина в белом фартуке в дверях кафе «Барбекю» точит нож. В витрине за его спиной медленно крутится решетка с бараниной. Два года назад на деньги, которые нам выдавали на обеды, мы покупали здесь кебаб с картошкой фри (а Зои-кебаб с картошкой и сигарету из-под прилавка).

Я скучаю по Зои. На рыночной площади я выхожу из автобуса и звоню ей. Голос Зои доносится глухо, словно из-под воды. — Ты в бассейне? — В ванной. — Одна? — Ну конечно, одна! — Ты писала, что в колледже. Я так и знала, что это неправда. — Тесса, чего ты хочешь? — Нарушить закон. — Что? — Это четвертый номер в моем списке. — И как ты планируешь за это взяться?

Раньше она бы непременно что-нибудь придумала. Но со Скоттом Зои утратила сообразительность, растворилась в нем. Теперь не разберешь, где он, где она. — Я подумывала об убийстве премьер-министра. А еще мне хотелось бы устроить революцию. — Смешно. — Или убить королеву. Мы могли бы добраться до Букингемского дворца на автобусе.

Зои вздыхает, даже не пытаясь это скрыть: — У меня есть дела. Я не могу все время торчать возле тебя. — Мы же десять дней не виделись! — Наступает молчание. Мне хочется сказать ей колкость. — Зои, ты же обещала, что поддержишь меня во всем. Пока я выполнила только три пункта из списка. С такой скоростью мне все не успеть. — Ради бога! — Я на рынке. Приезжай, будет весело. — На рынке? А Скотт там? — Не знаю. Я только что вылезла из автобуса. — Буду через двадцать минут, — обещает Зои.

В моей чашке отражается солнце. Так приятно сидеть на улице за столиком кафе и смотреть на солнышко. — Ты вампир, — стонет Зои. — Ты высосала из меня все силы.

Она отодвигает тарелку и кладет голову на стол.

Мне нравится здесь все- и полосатый, как леденцы, навес над нами, и открывающийся отсюда вид на площадь и фонтан. И аромат дождя в воздухе. И птицы, сидящие на стене над мусорными ящиками. — Что это за птицы?

Приоткрыв один глаз, Зои бросает взгляд на птиц: — Скворцы. — Откуда ты знаешь? — Знаю, и все.

Я сомневаюсь в ее правоте, но тем не менее записываю на салфетке название. — А облака? Ты знаешь, как они называются?

Зои издает стон и качает лежащей на столе головой. — Как ты думаешь, Зои, у камней есть названия? — Нет! И у капель дождя тоже, и у листьев, и у прочей чепухи, о которой ты болтаешь.

Зои кладет голову на руки; теперь мне не видно ее лица. Она ворчит не переставая с той минуты, как приехала сюда, и это начинает меня раздражать. А ведь по идее с Зои мне должно становиться легче.

Зои ерзает на стуле. — Ты не замерзла? — Нет. — Может, просто пойдем и ограбим банк, или что мы там должны сделать? — Научишь меня водить машину? — Попроси своего папу. — Я просила, но он отказался. — Тесса, это займет уйму времени! К тому же мне, скорее всего, нельзя. Я ведь сама только-только получила права. — Когда это тебя останавливало? — Ты собираешься это обсудить прямо сейчас? Ладно, пошли.

Она отодвигает заскрипевший стул, но я еще не готова. Мне хочется наблюдать за черной тучей, наползающей на солнце. Я хочу увидеть, как почернеет серое небо. Поднимается ветер, и с деревьев облетят листья. А я буду их догонять и ловить. Я придумаю сотни желаний.

По площади спешат три женщины с детьми в колясках. — Скорее! — перекликаются они. — Сюда, быстрее, пока опять дождь не начался.