Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 107

— Мы не речные жители, — ответил на это сир Роджер. — Я вассал дома Хэйфордов, а леди Эрмесанда склонила коленку перед Королевской Гаванью — или склонит, когда научится хорошо ходить. Я им так и сказал, но этот сир Лорх не больно-то меня слушал. Он забил половину моих овец, зарезал трех отличных молочных коз и пытался поджарить меня в моей собственной башне. Да не тут-то было — стены у нас восьмифутовой толщины. Он поленился разводить огонь сызнова и уехал. Настоящие серые волки пришли потом и сожрали овец, которых мантикор нам оставил. Овчины нам удалось сохранить, но ими ведь сыт не будешь. Как нам быть-то теперь, милорд?

— Засевайте поля и молитесь, — сказал ему Джейме, — авось успеете еще снять урожай. — Это не особенно обнадеживало, но больше он ничего предложить не мог.

Назавтра войско перешло через ручей, служивший границей между вассалами Королевской Гавани и Риверрана. Мейстер Гулиан, сверившись с картой, сказал, что ближние холмы принадлежат братьям Уодам, рыцарям-землевладельцам, подчинявшимся Харренхоллу. От обеих усадеб остались одни головешки, и ни самих братьев, ни их крестьян не было видно, но в погребе одного замка поселились разбойники. Один из них носил рваный красный плащ, но Джейме повесил его заодно с остальными, чувствуя, что вершит правосудие. Возьми это себе за правило, Ланнистер, и когда-нибудь тебя, возможно, все-таки прозовут Златоруким. Златоруким Судьей.

На подъезде к Харренхоллу мир стал еще более серым. Воины ехали под свинцовым небом, вдоль озера, похожего на лист кованой стали. Может быть, и Бриенна проезжала по той же дороге, если пришла к заключению, что Санса Старк отправилась в Риверран. Будь на дороге встречные, он спросил бы, не видели ли они хорошенькую девушку с золотисто-рыжими волосами или здоровенную девицу с лицом, от которого молоко киснет. Но им никто не встречался, даже волки, и только вдали слышался заунывный вой.

Наконец за оловянными водами выросли башни Черного Харрена — пять искривленных пальцев, воткнутых в небо. Мизинец, хоть и значился лордом Харренхолла, явно не торопился вступить во владение, поэтому «наводить там порядок», как выразилась Серсея, выпало Джейме Ланнистеру на пути в Риверран.

В необходимости навести этот самый порядок он не сомневался. Григор Клиган отбил замок у Кровавых Скоморохов как раз перед тем, как Серсея отозвала его в Королевскую Гавань. Его люди, безусловно, до сих пор мотаются там внутри, как сухие горошины в сундуке, но восстановить королевский мир на Трезубце им не по силам. Единственное, на что они способны, — это с миром упокоить кого-то в могиле.

Разведчики сира Аддама доложили, что ворота Харренхолла заперты. Джейме построил свое войско перед ними и велел Кенносу из Кайса трубить в черный витой рог Геррока, окованный старым золотом.

Когда рог прозвучал трижды, петли заскрипели, и ворота медленно отворились. Так толсты были стены замка Черного Харрена, что Джейме миновал десяток амбразур, прежде чем оказаться на освещенном солнцем дворе, где он не так давно простился с Кровавыми Скоморохами. Сквозь утоптанную землю проросли сорняки, мухи жужжали над дохлой лошадью.

Из башен вышли несколько человек сира Григора — все как один с жесткими глазами и крепко сжатыми ртами. Только такие солдаты и могли служить у Горы. В злодействе и жестокости Кровавые Скоморохи превзошли их совсем ненамного.

— Едрит твою! Джейме Ланнистер! — выпалил немолодой уже латник. — К нам пожаловал сам Цареубийца, ребята, копье мне в задницу!

— Ты кто такой? — спросил Джейме.

— Сир называл меня Сраным Ртом, милорд. — Он поплевал на руки и потер себе щеки — красоту навел, надо полагать.

— Прелестно. Кто здесь главный, ты?

— Я? Хрена с два. — Крошек, застрявших в бороде сквернослова, хватило бы на прокормление целого гарнизона. Джейме не сдержал смеха, и Сраный Рот, приняв это как знак одобрения, тоже заржал, прибавив: — Копье мне в задницу!

— Слыхали просьбу? — обратился Джейме к Илину Пейну. — Возьмите копье подлиннее и вставьте ему.

У Пейна копья не было, но Безбородый Джон Битли охотно кинул ему свое. Пьяный гогот Сраного Рта оборвался как по сигналу.

— Уберите от меня эту хрень.

— Думай вперед, о чем просишь, — посоветовал ему Джейме. — Так кто же здесь главный? Сир Григор назначил кого-нибудь кастеляном?

— Полливера, — ответил другой солдат, — да только его Пес убил. И его, и Щекотуна, и парнишку Сарсфилда.

Снова Пес.

— Почем ты знаешь, что это был Сандор? Ты его видел?

— Нет, милорд, мы сами не видели. Нам трактирщик сказал.

— Это случилось в гостинице на перекрестке дорог, милорд, — подал голос солдат помоложе, с копной желтых волос. На шее у него висело монисто, принадлежавшее ранее Варго Хоуту, — монеты из ста дальних стран, серебряные и золотые, медные и бронзовые, круглые, квадратные, треугольные, вперемешку с кольцами и кусочками кости. — Трактирщик клялся, что сделал это человек с наполовину сожженным лицом. С ним был еще мальчонка-оборвыш. Они изрубили Полливера со Щекотуном на куски и уехали вниз по Трезубцу, так нам сказали.

— Вы послали за ними погоню?

Сраный Рот сморщился, словно от боли.

— Нет, милорд, не послали, едрена мать.

— Если пес взбесился, ему следует перерезать глотку.

— Ну, я Полли не сказать чтоб сильно любил, а Пес сиру братом доводится, ну и…

— Тут мы оплошали, милорд, — вмешался солдат с монистом, — но надо быть сумасшедшим, чтобы лезть в драку с Псом.

Он посмелее других, отметил про себя Джейме, и пьет меньше, чем Сраный Рот.

— Струсили, стало быть.

— Не то чтобы струсили, милорд, — просто оставили его людям получше нас. Сиру, к примеру сказать, или вам.

Да, будь у меня две руки… Джейме себя не обманывал. Теперь Сандор его бы прихлопнул как муху.

— Как тебя звать?

— Раффорд, милорд, но все меня кличут Раффом.

— Собери весь гарнизон в Зале Тысячи Очагов, Рафф. И пленных тоже, я хочу на них посмотреть. И этих гостиничных шлюх. Не забудем и Хоута. Известие о его смерти огорчило меня, и я хотел бы взглянуть на его голову.

Голову принесли, и оказалось, что козлу перед смертью отрезали губы, уши и нос. Несмотря на эти увечья и выклеванные глаза, Джейме с уверенностью опознал его по жидкой бороденке длиной в два фута. На черепе, кроме нее, сохранилось лишь несколько клочков плоти.

— А тело где? — спросил Джейме.

Все потупились, и Сраный Рот наконец промямлил:

— Сгнило, сир. И съедено.

— Один пленник все просил есть, — пояснил Раффорд, — вот сир и велел накормить его жареной козлятиной. Для начала сир отрубил Хоуту руки и ноги, они и пошли на жаркое.

— Почти все сожрал тот жирняга, — добавил Сраный Рот, — но сир велел, чтобы всем пленным дали отведать. И самому Хоуту тоже — чтоб, значит, сам себя ел. Мы в него пихаем, а он ноет, и жир по бороденке течет.

Твои псы взбесились оба, отец. Джейме вспомнились сказки, которые он слышал ребенком в Бобровом Утесе, о безумной леди Лотстон, которая принимала ванны из человеческой крови и устраивала людоедские пиры здесь, в этих самых стенах.

Месть внезапно утратила для него всякий вкус.

— Выброси это в озеро. — Джейме кинул Пеку голову Хоута и обратился к собравшемуся гарнизону: — Пока лорд Петир не прибудет сюда, чтобы вступить во владение, Харренхоллом от имени короля будет командовать сир Бонифер Хасти. Желающие, буде сир Бонифер их оставит, могут перейти под его руку. Остальные отправятся со мной в Риверран.

Люди Горы переглянулись, и кто-то сказал:

— Сир обещал нам щедрое вознаграждение.

— Так и было, — подтвердил Сраный Рот. — «Щедрая награда всем, кто воевал под моим стягом». — Все остальные согласно загудели.

— Всякий, кто останется здесь, — заявил, подняв руку, сир Бонифер, — получит сто акров земли. Надел этот увеличится вдвое, когда владелец женится, и втрое, когда у него родится первенец.

— Земля, сир? — плюнул Сраный Рот. — Наклал я на эту землю. Была б нам охота в ней ковыряться, мы, с вашего позволения, так и сидели бы дома. Щедрая награда, сказал наш сир, — стало быть, золото.