Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 111

— Прошу прощения, ваше величество, — сказал сир Осмунд. — Мой брат послал за подмогой. Не опасайтесь ничего, мы расчистим дорогу.

— Время не позволяет. Я пойду дальше пешком.

— Не надо, ваше величество, — схватила ее за руку леди Таэна. — Я их боюсь. Их так много, и они такие грязные…

— Льву воробьи не страшны. — Серсея чмокнула ее в щеку. — Но ваше беспокойство приятно мне — я вижу, что вы меня любите. Пожалуйста, дайте мне руку, сир Осмунд.

Знай Серсея, что все обернется таким образом, она бы оделась иначе. Это скромное, но изящное белое платье с золотой парчой в прорезях она не надевала уже несколько лет, и оно сделалось несколько тесным в талии.

— Сир Осмунд, сир Меррин, вы пойдете со мной. Сир Осфрид, позаботьтесь о том, чтобы носилки не пострадали. — Эти воробьи так истощены, что способны съесть ее лошадей.

Пробираясь мимо костров, повозок и жалких укрытий, она вспоминала другую толпу, собравшуюся на этой же площади в день ее свадьбы с Робертом Баратеоном. Новобрачным кричали «ура», женщины нарядились в свои лучшие платья, мужчины держали детей на плечах. Когда она вышла из септы об руку с молодым королем, поднялся такой рев, что его, должно быть, слышали в Ланниспорте. «Вы им пришлись по душе, миледи, — прошептал ей на ухо Роберт. — Смотрите, какие у всех веселые лица». На один краткий миг она почувствовала, что счастлива… но тут ее взгляд случайно упал на Джейме, и она подумала: нет, милорд, не у всех.

Сейчас она не заметила ни одной улыбки — воробьи провожали ее мрачными, враждебными взглядами и дорогу уступали весьма неохотно. Разогнать бы эту стаю, чтобы прыснули во все стороны. Сотне золотых плащей с мечами и палицами это вполне под силу. Лорд Тайвин поступил бы именно так. Он топтал бы толпу конем, но пешком не пошел бы.

Увидев, что они сделали с Бейелором Благословенным, королева пожалела о своем мягкосердечии. Мраморную статую, сто лет осенявшую площадь своей благостной улыбкой, до пояса завалили человеческими костями. Ворона, сидевшая на одном из черепов, угощалась сохранившимся клочком высохшей плоти. Мухи вились над изваянием тучами.

— Что это значит? — обратилась к толпе Серсея. — Хотите похоронить Бейелора Благословенного под грудой падали?

Вперед, опираясь на костыль, вышел одноногий человек.

— Это кости мужей и жен, убиенных за веру, ваше величество. Здесь лежат септоны, септы, бурые и зеленые братья, белые и серые сестры. Одних вешали, другим вспарывали животы. Безбожники, поклоняющиеся демонам, бесчестили дев, матерей и септ. Даже Молчаливые Сестры не избегли поругания. Матерь Небесная вопиет от горя. Мы собирали эти кости по всему королевству, чтобы показать воочию, какие муки испытала святая вера.

— Король узнает об этих бесчинствах, — торжественно пообещала Серсея, чувствуя устремленные на нее взгляды. — Ваш праведный гнев не останется неразделенным. В этом повинны Станнис со своей красной ведьмой и дикие северяне, молящиеся волкам и деревьям. — Она возвысила голос. — Мы отомстим за святых мучеников, добрые люди!

Радостные возгласы, раздавшиеся в толпе, были весьма немногочисленны.

— Мы не требуем мщения, — сказал одноногий, — просим лишь защиты для тех, кто еще жив. Просим охранить септы и святые места.

— Железный Трон должен вступиться за веру, — громыхнул верзила с нарисованной на лбу семиконечной звездой. — Король, не защищающий свой народ, — плохой король. — Вокруг него послышались крики одобрения.

— Пора всем рыцарям, принесшим обет, оставить своих земных владык и постоять за веру, — заявил кто-то, дерзко схватив сира Меррина за руку. — Идите к нам, сир, если любите Семерых.

— Пусти, — гаркнул, вырвав руку, сир Меррин.

— Я слышу вас, — сказала Серсея. — Мой сын еще юн, но Семерых любит всем сердцем. Он даст вам защиту, а я ему помогу.

— Нас защитит Воин, — продолжал бушевать человек со звездой на лбу, — а не пухлый мальчишка-король.

Меррин Трант взялся за меч, но Серсея помешала ему обнажить оружие. Стоя с двумя рыцарями среди людского моря, она видела вокруг колья, серпы, дубинки и топоры.

— Я не допущу кровопролития в святом месте, сир. — Почему все мужчины ведут себя как малые дети? Если зарубить одного, толпа разорвет их на части. — У нас одна Матерь — та, что на небесах. Его святейшество ждет меня, и я не хочу опаздывать.

Наверху, однако, ей заступили дорогу какие-то латники в кольчугах, вареной коже, а то и в помятых доспехах. Вооружены они были в основном топорами, но копья и длинные мечи тоже встречались. На их поношенных белых камзолах были нашиты красные звезды. Двое самым дерзким образом скрестили перед ней копья.

— Так-то вы встречаете свою королеву? Где Рейнард и Торберт? — Эти двое никогда не упускали случая к ней подольститься. Торберт каждый раз устраивал целое представление, омывая ей ноги.

— Я не знаю людей, о которых вы говорите, — сказал один из воинов со звездой, — но если они септоны, то должны сейчас служить Семерым.

— Септоны Рейнард и Торберт входят в число Праведных и очень разгневаются, узнав, что вы преградили мне вход. Вы не хотите пустить меня в дом Бейелора Благословенного?

— Мы не препятствуем вашему величеству, — сказал седобородый сгорбленный воин, — но пусть ваши рыцари сложат мечи у входа. Верховный септон запретил пускать в храм вооруженных людей.

— Рыцари Королевской Гвардии не снимают оружия даже в присутствии короля.

— У себя дома король распоряжается как угодно ему, — не уступил пожилой рыцарь, — но здесь обитают боги.

Щеки Серсеи вспыхнули. Одно слово Меррину Транту, и этот старикан встретится со своими богами раньше, чем мог полагать. Жаль, что пока это невозможно.

— Ждите меня здесь, — приказала она своим рыцарям и дальше пошла одна. Двое латников налегли на тяжелые створки дверей, и те со скрипом и скрежетом отворились.

В Чертоге Лампад она увидела десятка два коленопреклоненных септонов. Они не молились — они скребли пол, макая щетки в ведра с мыльной водой. Из-за грубых ряс и сандалий Серсея приняла их за воробьев, но тут один из них поднял к ней красное от натуги лицо. Свежие мозоли у него на руках кровоточили.

— Ваше величество…

— Септон Рейнард? — не поверила своим глазам королева. — Что вы здесь делаете?

— Он моет полы, — ответил за него другой септон, поднявшись с колен, — на голову ниже Серсеи и тощий, как метловище. — Работа — вот молитва, наиболее угодная Кузнецу. Мы ожидали ваше величество.

В его коротко подстриженной бороде виднелась проседь, волосы он стянул на затылке. Облачение, хотя и чистое, было сильно поношено и залатано. Рукава он закатал, но подол ниже колен промок насквозь. С худого лица смотрели карие, глубоко посаженные глаза. Серсея с отвращением бросила взгляд на его босые ноги, ороговевшие от мозолей.

— Ваше святейшество?

— Да, это мы.

Укрепи меня, Отче. Серсея знала, что ей полагается стать на колени, но не желала портить платье на залитом грязной водой полу.

— Я не вижу здесь моего друга септона Торберта, — сказала она, оглядев поломоев.

— Септон Торберт посажен в строгую келью на хлеб и воду. Грешно быть таким толстым, когда народ голодает.

Серсея, решив, что довольно намучилась на сегодня, проявила свой гнев в открытую.

— Вы принимаете меня со щеткой в руке? Да знаете ли вы, кто я?

— Ваше величество — королева-регентша Семи Королевств. Простые люди, как сказано в Семиконечной Звезде, поклоняются лордам, лорды — своим королям, а короли — Тому, кто един в Семи лицах.

Намекает, чтобы она преклонила колени? Плохо же он знает ее в таком случае.

— Вам подобало встретить меня на ступенях в праздничных ризах и кристальной короне.

— У нас нет короны, ваше величество.

Серсея разгневалась еще сильнее.

— Мой лорд-отец подарил вашему предшественнику венец из кристаллов редкостной красоты, перевитых золотыми нитями.

— За этот дар мы поминаем его в наших молитвах, но бедные нуждаются в пище больше, чем мы в золоте и кристаллах. Мы продали эту корону, и все наши перстни, и парчовые ризы. Шерстяные греют не хуже — на то Семеро нам и послали овец.