Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 128

— Как нельзя лучше, ваше величество.

— Вот и хорошо. Больше об этом говорить не будем.

— Мудрое решение, ваше величество. У здешних стен есть уши.

— И весьма чуткие. — Даже в своих покоях Серсея порой слышала за стенами какие-то шорохи, особенно ночью, но говорила себе, что это всего лишь мыши.

У изголовья ее кровати горела свеча, но очаг погас, и в комнате было холодно. Скинув платье на пол, Серсея скользнула под одеяло.

— Ваше величество, — сонно пробормотала Таэна. — Который час?

— Час совы, — ответила королева. Серсея не любила спать в одиночестве. Она и Джейме спали вместе с самых первых своих дней, когда еще никто не умел различать их. Позже, когда их разлучили, у нее сменилось много служанок и компаньонок — большей частью это были ее ровесницы, дочери отцовских домашних рыцарей и знаменосцев. Ни одна из них ей не нравилась, и редкая задерживалась надолго. Плаксы и ябеды, они постоянно старались втиснуться между ней и Джейме. Случались, однако, ночи в темных недрах Утеса, когда она радовалась чьему-то живому теплу рядом с собой. Одинокая постель холодна.

Особенно здесь, в этой вечно студеной комнате, на том самом ложе, где умер ее злополучный муж. Роберт Баратеон Первый, да не пошлют нам боги второго. Тупой, пьяный скот. Пусть льет свои слезы в аду. Таэна греет постель не хуже, чем он, и при этом не пытается взять королеву силой. Последнее время она спит с Серсеей чаще, чем с лордом Мерривезером. Ортон как будто не против… а если и против, то благоразумно помалкивает.

— Я забеспокоилась, когда проснулась и увидела, что вас нет. — Таэна села и прислонилась к подушкам. — Случилось что-то?

— Все хорошо, — сказала Серсея. — Завтра сир Лорас отплывет на Драконий Камень, чтобы взять замок, освободить флот Редвина и доказать нам всем, какой он храбрый мужчина. — Она рассказала мирийке обо всем, что произошло в сумраке тронного зала. — Без своего братца маленькая королева останется, можно сказать, голой. У нее, конечно, есть стража, но я видела их капитана — болтливый старичок с белочкой на камзоле. Белки боятся львов. Вряд ли такой осмелится перечить Железному Трону.

— Ее защищает не только он, — предостерегла леди Мерривезер. — У Маргери и ее кузин много друзей при дворе, много поклонников.

— Поклонники меня не смущают, а вот армия у Штормового Предела…

— Что вы намерены делать, ваше величество?

— Почему вы спрашиваете? — Серсее не понравился этот вопрос, чересчур прямой. — Я надеюсь, вы не делитесь моими праздными мыслями с нашей маленькой королевой?

— Помилуйте, ваше величество, ведь я не Сенелла. Серсея не любила вспоминать о Сенелле, отплатившей ей предательством за доброту. Так же с ней поступила и Санса Старк. И Мелара Гетерспун с толстой Жанеей Фармен, ее так называемые подруги детства. Серсея ни за что не пошла бы в тот шатер, если бы не они. Ни за что не позволила бы Магги-Жабе прочесть свою судьбу в капле крови.

— Мне было бы очень грустно, Таэна, если бы вы обманули мое доверие. Мне поневоле пришлось бы отдать вас лорду Квиберну и проливать потом горькие слезы.

— Я никогда и ничем не огорчу ваше величество. Если такое случится, скажите лишь слово, и я сама отдам себя в руки Квиберна. Я хочу одного: служить вам, быть рядом, исполнять все, чего вы ни пожелаете.

— Какой же награды вы ожидаете от меня за свою службу?

— Никакой. Мне приятно делать приятное вам. — Таэна свернулась калачиком. Пламя свечи золотило ее смуглую кожу. Грудь у нее была полнее, чем у королевы. Упругость этих грудей с огромными черными сосками доказывала, что Таэна моложе Серсеи. Любопытно, каково это, когда целуешь другую женщину? Не просто в щеку, как принято между знатными дамами, а по-настоящему, в губы. У Таэны они такие полные, чувственные. Каково было бы взять ее сосок в рот, уложить ее на спину, раздвинуть ей ноги и использовать ее по-мужски, как пользовался Роберт ею самой, когда он был пьян и не желал довольствоваться ее рукой или ртом?

Это было хуже всего — лежать под ним, пока он получал свое удовольствие, дыша на нее вином и хрюкая, точно кабан. После он обыкновенно сваливался с нее и начинал храпеть, не успевало еще его семя обсохнуть на ее ляжках, а у нее саднила промежность и болели груди, намятые им. Он сумел возбудить ее один только раз, в их первую ночь.

Роберт был тогда довольно красив, силен и могуч, но все тело его покрывали жесткие черные волосы. Не ты должен был вернуться с Трезубца, говорила себе Серсея. В первые годы их брака, когда он докучал ей особенно часто, она закрывала глаза и представляла Рейегара на его месте. Джейме вместо него она не могла представить: муж был совсем другой, нисколько на него не похожий, даже пахло от него иначе.

Для Роберта этих ночей как будто и не было. Утром он ничего не помнил — или притворялся перед ней, что не помнит. Однажды, на первом году, она пожаловалась ему наутро, что он сделал ей больно, и у него хватило совести устыдиться. «Это не я, миледи, — сказал он, надувшись, словно ребенок, пойманный на краже пирожков с яблоками. — Это вино. Слишком много я выпил». И потянулся за рогом, чтобы запить свое признание элем. Тогда она схватила собственный рог и двинула его в лицо так, что откололся кусочек зуба. Много позже она услышала на пиру, как он рассказывает прислужнице, будто зуб ему повредили в турнирной схватке. Что ж, их брак и был сплошной схваткой, в этом он не солгал.

Ложью было все остальное. Он прекрасно помнил, что делает с ней по ночам, — она это видела по его глазам. Притворяться для него было проще, чем повиниться. В душе Роберт Баратеон был трусом. С годами его атаки, правда, становились все реже. Сначала он брал ее не меньше двух раз в месяц, потом — едва ли раз в год. Но окончательно это никогда не прекращалось. Рано или поздно он напивался и приходил, чтобы осуществить свои супружеские права. То, чего он стыдился днем, ночью доставляло ему удовольствие.

— Как странно вы смотрите, моя королева, — заволновалась Таэна. — Здоровы ли вы?

— Так… вспомнилось кое-что, — с пересохшим горлом сказала Серсея. — Ты хорошая подруга, Таэна. У меня такой не было вот уже…

Ее прервал сильный стук в дверь.

Опять? Королева вздрогнула от неожиданности. Еще одна тысяча кораблей? Накинув халат, она подошла к двери.

— Извините за беспокойство, ваше величество, — сказал часовой, — но леди Стокворт просит вашей аудиенции.

— В такой час? — возмутилась Серсея. — В своем ли Фалиса уме? Скажи ей, что я уже сплю. Скажи, что Щиты захватил враг и я из-за этого полночи глаз не смыкала. Я приму ее завтра.

— Виноват, ваше величество, — замялся гвардеец, — только она… как бы это сказать… не в лучшем виде.

Серсея нахмурилась — она предполагала, что Фалиса явилась сообщить ей о смерти Бронна.

— Хорошо, я сейчас оденусь. Проведи ее в мою горницу. — Леди Мерривезер хотела пойти с ней, но Серсея остановила ее. — Лежи. Пусть хотя бы одна из нас выспится. Я ненадолго.

Леди Фалиса предстала перед ней вся в синяках, с опухшим лицом, разбитой губой и красными от плача глазами, в грязной и рваной одежде.

— Боги праведные, — изумилась Серсея, закрывая дверь горницы, — что такое с вами стряслось?

— Он убил его, — дрожащими губами выговорила Фалиса. — Да помилует нас Матерь, он… — И она разрыдалась, содрогаясь всем телом.

Серсея подала ей чашу вина.

— Выпейте, это вас успокоит. Вот так. Еще немного. А теперь перестаньте плакать и расскажите, зачем приехали.

Пришлось опустошить весь штоф, прежде чем леди Фалиса завершила свою печальную повесть. Серсея не знала, смеяться ей или дать волю ярости.

— Поединок, — повторила она. Есть ли в Семи Королевствах хоть один человек, на которого можно положиться? Неужто у нее одной есть разум? — Вы говорите, что сир Бальман вызвал Бронна на поединок?!

— Он сказал, что это будет н-нетрудно. Копье — оружие рыцаря, а Брони рыцарь лишь по названию. Бальман сказал, что выбьет его из седла и прикончит, п-пока тот будет лежать без чувств.