Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 129

Брони не рыцарь, это верно. Он солдат и закоренелый убийца. Твой болван-муж сам подписал себе смертный приговор.

— Превосходный план. Можно спросить, каким образом он провалился?

— Брони пронзил копьем б-бедного Бальманова коня. Прямо в грудь. Конь придавил Бальмана и переломал ему ноги. Бальман так ужасно кричал…

Наемникам неведома жалость.

— Я просила вас устроить несчастный случай во время охоты. Шальная стрела, падение с лошади, разъяренный вепрь… мало ли как охотник может погибнуть в лесу. Копья не предусматривались.

— Я бросилась к мужу, — продолжала Фалиса, как будто не слыша ее, — а он… он ударил меня по лицу. И заставил милорда с-сознаться. Бальман кричал и звал мейстера Френкена, а этот наемник…

— Сознаться? — Серсее не понравилось это слово. — Надеюсь, наш храбрый сир Бальман не сказал ничего лишнего?

— Брони ударил его кинжалом прямо в глаз, а мне велел убираться из Стокворта до захода солнца, не то, мол, и со мной то же самое будет. Сказал, что отдаст меня г-гарнизону, если они меня захотят. Я приказала схватить Бронна, но один из его рыцарей имел наглость сказать, что мне следует исполнить приказ лорда Стокворта. Он назвал его лордом Стоквортом! — Фалиса схватила Серсею за руку. — Дайте мне сотню рыцарей, ваше величество. И арбалетчиков, чтобы отобрать у него мой замок. Стокворт мой! Мне даже вещи не дали собрать. Брони сказал, что мои платья из шелка и б-бархата теперь будет носить его жена.

Тряпки — последнее, о чем тебе следует беспокоиться. Королева освободила руку из цепких пальцев Фалисы.

— Я просила вас задуть свечку, чтобы укрепить безопасность нашего короля, а вы опрокинули на свечу горшок с диким огнем. Ваш безмозглый Бальман и меня приплел к этому делу? Говорите же.

— Он… он очень страдал из-за сломанных ног, — облизнула губы Фалиса. — Брони сказал, что окажет ему милосердие… и что теперь будет с моей бедной м-матушкой?

Судя по всему, жить ей осталось недолго.

— А вы как думаете? — Возможно, леди Танда уже мертва. Брони не тот человек, чтобы нянчиться с прикованной к постели старухой.

— Вы должны мне помочь. Я не знаю, куда мне деваться, что делать.

Выходи за Лунатика, хотелось сказать Серсее. Он почти такой же дурак, как твой покойник. Не заводить же войну у самых ворот Королевской Гавани — не то сейчас время.

— Молчаливые Сестры охотно берут к себе вдов. Жизнь у них мирная, посвященная молитвам, размышлениям и добрым делам. Они приносят утешение живым и покой умершим. — И разговаривать им запрещается. Недоставало еще, чтобы эта женщина разнесла свои россказни по всем Семи Королевствам. Но Фалиса осталась глуха к голосу разума.

— Мы делали все, чтобы услужить вашему величеству. «Горды своей верностью». Вы сказали…

— Да, я помню. — Серсея заставила себя улыбнуться. — Вы останетесь с нами, миледи, пока мы не найдем способа вернуть вам замок. Позвольте предложить вам еще чашу вина. Оно поможет вам уснуть — вы валитесь с ног от горя и изнеможения. Выпейте, дорогая моя бедняжка Фалиса.

Обеспечив вдове занятие, Серсея кликнула служанок. Доркас она послала за лордом Квиберном, Джаселину — на кухню.

— Принеси нам хлеба и сыра, мясной пирог, яблоки. И вина. У нас сильная жажда.

Квиберн прибыл раньше съестного. Леди Фалиса, успев выпить три чаши вдобавок к прежним, клевала носом, но порой еще всхлипывала. Серсея отвела Квиберна в сторону и рассказала ему о сумасбродном поступке Бальмана.

— Нельзя допустить, чтобы Фалиса болтала об этом в городе. От горя она совсем ополоумела. Нужны ли вам еще женщины для вашей… работы?

— Нужны, ваше величество. Кукольниц я использовал до конца.

— Тогда берите ее и делайте с ней, что хотите. Но если она отправится в ваши темницы… вы меня понимаете?

— Прекрасно понимаю, ваше величество.

— Тем лучше. — Королева снова вооружилась улыбкой. — Пришел мейстер Квиберн, дорогая Фалиса. Он поможет вам успокоиться.

— Это хорошо, — пробормотала вдова. Проводив их за дверь, Серсея налила себе снова.

— Меня окружают одни враги да тупицы, — промолвила она вслух. Даже родным нельзя довериться, даже Джейме, который был когда-то ее второй половиной. Он предназначен быть ее щитом и мечом, ее правой рукой. Почему же он вместо этого выводит ее из себя?

Брони всего лишь мелочь, хотя и досадная. Она никогда не верила по-настоящему, что он укрывает Беса. Братец слишком умен, чтобы позволить Лоллис назвать ее выродка своим именем, зная, что это навлечет на нее гнев королевы. Леди Мерривезер рассудила верно, указав Серсее на это. Наемник скорее всего выдумал свою шуточку сам. Серсея представляла себе, как он с наглой ухмылкой и чашей в руке смотрит на своего пасынка, сосущего здоровенную тыкву Лоллис. Смейся, пока можешь, сир Бронн, — скоро будешь вопить от боли. Наслаждайся своей полоумной леди и краденым замком. Когда придет время, я прихлопну тебя, как муху. Не послать ли на это дело Лораса Тирелла, если он, паче чаяния, вернется живым с Драконьего Камня? Будет просто чудесно, если они прикончат один другого, как сир Аррик и сир Эррик. Что до Стокворт… нет, не желает она больше думать о Стокворт.

Когда королева вернулась в спальню, Таэна уже спала. Голова у Серсеи кружилась. Это все от вина и недосыпания, сказала она себе. Не каждую ночь к ней приходят со столь дурными вестями. Она хотя бы проснулась, а Роберт спьяну ни за что бы не встал, что уж там говорить о каких-то решениях. Все пришлось бы решать Джону Аррену. Серсее было приятно думать, что с государственными делами она справляется лучше Роберта.

За окном уже начинался рассвет. Серсея присела на кровать рядом с Таэной, глядя, как вздымается от дыхания ее грудь. Что ей снится — Мир? Или ее любовник со шрамом, смуглый и опасный, не признающий отказа? Но уж точно не лорд Ортон. Серсея легонько взяла одну ее грудь в ладонь, ощутив тепло и атласную гладкость кожи. Потом слегка сжала руку, провела большим пальцем по крупной вишне соска — опять и опять, пока темная ягода не сделалась твердой. Ее взгляд встретился с открытыми глазами Таэны.

— Тебе приятно?

— Да, — ответила леди Мерривезер.

— А так? — Пальцы Серсеи сдавили и выкрутили сосок.

— Больно, — вскрикнула Таэна.

— Это все вино. Я выпила штоф за ужином и еще один с вдовой Стокворт. Пришлось пить, чтобы она успокоилась. — Она скрутила другой Таэнин сосок. — Я королева и намерена воспользоваться своими правами.

— Как вам будет угодно. — Волосы у Таэны черные, как у Роберта, но на лобке они влажные, а у Роберта всегда были жесткими и сухими. — Прошу вас, продолжайте, моя королева. Делайте со мной, что хотите. Я ваша.

Нет, не то. Она не чувствовала того, что должен был чувствовать Роберт, когда брал ее. Для нее это удовольствие заказано. Таэна — дело иное. Соски у нее превратились в два черных алмаза, из лона сочится влага. Роберт охотно бы с тобой позабавился. Серсея просунула в мирийский колодец палец, за ним другой, поводила ими туда-сюда. Но потом, справив свою нужду, он не вспомнил бы, как тебя зовут.

Серсее хотелось знать, обойдется ли у нее с женщиной так же легко, как всегда обходилось с Робертом. Десять тысяч ваших детей нашли смерть у меня в руке, ваше величество. Она погрузила третий палец в глубины Мира. Пока ты храпел, я слизывала твоих сыновей с лица и пальцев одного за другим, всех твоих бледных липких принцев. Ты пользовался своими правами, а я в темноте поедала твоих наследников. Таэна, содрогнувшись, выдохнула какие-то слова на чужом языке, выгнулась дугой, закричала. Можно подумать, что ее живьем режут. Серсея представила, что ее пальцы, как кабаньи клыки, вспарывают мирийку от паха до горла.

Но это по-прежнему было не то.

У нее никогда ничего не получалось ни с кем, кроме Джейме.

Она хотела убрать руку, но Таэна поймала ее и стала целовать пальцы.

— Милая королева, что я могу сделать для вас? — Она дотронулась до лона Серсеи. — Скажите, чего вам хочется, любовь моя.