Плюс на минус - Уланов Андрей Андреевич. Страница 40

А наш расчет был простой – на лень и наглость. Эти ребята так уверовали в собственную безнаказанность, что даже не особо путали следы. Мы же, как нормальные герои, потопали в обход, вышли к околице, прикопались. И когда чичи, выйдя из леса, пошли через поле – ударили кинжальным!

Сейчас, похоже, трагедия повторялась в виде фарса. С той разницей, что автомата у меня не было. Даже обрез я решил не брать. Во-первых, чтобы Ленка не получила лишний повод повозмущаться, а во-вторых, оружие – штука провоцирующая. И если с обычным воришкой еще могут начать переговорный процесс типа: «а ну, стой, зараза!», то при виде обреза могут и пальнуть. Или я могу пальнуть – рефлексы-то никуда не делись. Лучше уж так, с голыми руками… ну, почти голыми: нож-то я взял. Трофейный, неказистый с виду, но сталь что надо, я им пару раз гвозди на спор перерубал, а уж сколько банок вскрыл… и хоть бы хны, ни выщербин, ни даже царапины на лезвии.

С другой стороны, в роли основного противника нынешней ночью выступали не злые чечены, а злые собаки. Которые, впрочем, как и нормальные люди, предпочитали в этакую осеннюю хреномуть сидеть по конурам, а не облаивать случайных прохожих. И это хорошо, это правильно, да и вообще темнота – лучший друг молодого бойц… а-а-а, б…! Ну какой, спрашивается, хрен вырыл канаву прямо посреди дороги?! Глубокую, с отвесными стенками, а самое главное – наполовину заполненную водой! З-зараза… поймаю, утоплю!

Из канавы я выбрался только с четвертой попытки, грязный, мокрый, злой как черт, и остаток пути до деревни бежал в темпе бодрого козла, чтобы хоть как-то согреться. А добежав – с разбегу махнул через первый же забор!

Секундой позже в разрыве между тучами сверкнул узкий серпик луны, и я увидел, как сильно мне повезло. Буквально в шаге от моего места приземления во дворе имелась яма, да еще какая! По сравнению с этим котлованом давешняя канава нервно курила в сторонке. Ухни я в нее – сидел бы по пояс в грязи с шансами выбраться самостоятельно примерно как в зиндане.

Справа лязгнула цепь, глухо заворчали. Я мигом принял стойку «пьяного медведя» – колени и руки растопырены, распахнутая пасть готовится издать страшный рев – но местная собака Баскервилей, похоже, сочла свой долг исполненным. Ну и ладно.

Кроме ямы и собственно дома в огороженном пространстве имелось, насколько я мог различить, штук восемь разнокалиберных построек. Если же вычесть конуру и туалет типа сортир, то интересующих меня оставалось шесть – и ни на одной из них не было большой неоновой рекламы «Птичник» или «Свинарник». Кудахтанья с хрюканьем тоже не доносилось, а потому я решил тупо начать с ближайшего сарая. Подошел, дернул за ручку… полюбовался на новенький, маслянисто поблескивающий замок. Вот ведь недоверчивый народ пошел – в собственном дворе, с собакой и все равно запирают. Интересно, что ж у них там? Может, чего вкусное, причем в готовом виде?

Сунувшись носом к щели, я старательно принюхался – и явственно уловил аромат чего-то мясо-копчено-колбасного. Запах сработал не хуже допинга: уже через пару секунд я оказался на крыше, отодрал кусок рубероида… и с оглушительным треском провалился внутрь! Да блин, что за ночь такая!

Впрочем, упал я мягко, на сено, – хоть немного хорошего в этой жизни. Ногой, правда, что-то задел… или кого-то… небольшого, продолговатого, стремительно прыснувшего прочь. Вот те на, неужели все-таки к хрюшкам попал?

– Эй, кто здесь?

Вопрос был конечно же дурацкий и потому остался без ответа – даже в виде хрю-хрю или бе-бе. Чертыхнувшись, я выудил из кармана зажигалку, щелкнул…

– Умишка лишился? – шикнула на меня темень откуда-то сзади. – Туши немедля!

Принимая во внимание сено вокруг, команда была разумная и своевременная. Впрочем, китайская дрянь привычно фыркнула снопом искр, после чего погасла сама по себе.

Я медленно, стараясь не издавать ни одного лишнего звука, спрятал ее в карман, после чего так же плавно и аккуратно достал нож.

– Эй?

– Тиха.

Ну тиха так тиха, подумал я, как скажешь. Сказывало, по моим прикидкам, находилось прямо за левым плечом, не дальше метра. Если резко крутануться, есть хороший шанс достать.

– Кажись, пронесло, – ворчливо сообщила темнота. – Ну ты, паря, прям елефант какой.

– А ты кто?

– Не видишь, что ли? – обиженно булькнуло из мрака. – Банник!

Секунд пять я тщетно пытался сообразить, по каким признакам в полной темноте можно уверенно назвать профессию собеседника. Затем в мозгах что-то щелкнуло и выдало на-гора строку из энциклопедии «Мiфы Бацькаучшыны»: «гэта злы дух, які выглядам нагадвае Вадзянiка».

– Ты ножик-то убери, – вкрадчиво предложила темень. – Опасный он у тебя.

– А если ты банник, – подумав, я все-таки решил последовать второму совету и спрятал нож, – то какого ле… тьфу, чего ты в сарае делаешь?

– Чего-чего… – темнота печально вздохнула. – Ямищу во дворе видал?

– Угу.

– Вот на ентом самом месте моя банька-то и стояла. Покуда, – в голоске банника явственно послышалась злоба, – в запрошлом годе старшой Огребайко к дружку в Москву не съездил. А как возвернулся, загорелось ему: хочу, грит, банный комплекс, чтоб и баня, и ета, как ее, сауна, и бассейн для девок… срамота, в обчем. Ну и разломали мою баню.

– В запрошлом годе? – уточнил я.

– А то ж, – всхлипнул банник. – Ломать не строить, раз-два и на дрова. Ну а потом как начали считать: на фундамент вынь да положь, на отделку вынь да положь… а-а-а.

Глаза понемногу приспособились к внутрисарайному мраку, и я сумел разглядеть… ну, не собеседника, но хотя бы смутный контур чего-то небольшого и волосато-косматого.

– Ну а что, других бань в деревне нет?

– Есть, как не быть. – Банник снова всхлипнул. – Токо в допрежние времена больше было, а как почал народец ванны в дома ставить… а нам-то в дома ходу нетути. Вот и ютимся кто где. Иех, а ведь прежде овинных и за родню-то не считали.

– Сочувствую.

– Да чего уж там… – Судя по неясному движению в полумраке, банник махнул ручонкой. – Ну а ты, инспектор, по каковскому делу пожаловал?

– А с чего ты взял, что я – инспектор?

– Обижаешь, – заметно повеселевшим тоном отозвался тот, – глаза-то у меня есть, и в скудоумии пока не замечен. Чего ж мне инспектора-то не признать.

Леший проболтался, скотина, мрачно подумал я. Точняк он, больше и некому. Наверняка на всю область растрезвонил.

– Ну допустим.

– Али подсобить чем надо?

– Вообще-то не… – начал я и осекся, вспомнив, с какой интонацией поминал банник хозяина дома. Собственно, почему бы и нет?

– Мне бы дичи!

– Дичи? – удивился «злы дух».

– Мясного чего-нибудь, – пояснил я.

– А-а-а… – протянул банник, – так бы и говорил. Мясного – это запросто. Айда за мной, выберешь кого пожирнее!

Я уже засыпала, когда топочущий как слон и такой же довольный собой Саня вломился в комнату, потрясая грязным рюкзаком, и без предупреждения (радостный вопль: «Ленка, живем!» не в счет) вывалил ко мне на постель его содержимое.

С визгом скатившись на пол, я боязливо выглянула из-за края кровати, однако страшный мохнатый предмет не шевелился.

– Что это?!

– Заяц, – гордо сообщил Саня, поднимая тушку за задние лапы. Снизу печально болтались длинные уши.

– Откуда?!

– Как это откуда? С охоты.

– Я же запретила тебе стрелять! – Я присмотрелась внимательнее. – Кстати, где дырка от пули?!

– Так я и не стрелял – догнал и прикладом ахнул, – осклабился Саня. Ему бы еще леопардовую шкуру вместо рубашки, каменный топор на пояс, и в грудь себя кулаками поколотить!

– А почему он черно-белый?

– Осень же, линяет, – не моргнув глазом, соврал парень. – Летняя шерсть еще до конца не облезла, а зимняя уже растет.

– Саня, кончай мне мозги пудрить! – не выдержала я. – Это же кролик! Породистый, между прочим, голландский! Ты что, думаешь, я никогда в деревне не была?!