Пятница (СИ) - Кельн Яна. Страница 9

- Твои болячки, мне не интересны, - отворачиваюсь к окну, улыбаюсь, поход в ресторан отменен.

Дело не в том, что я не хочу идти, на самом деле не хочу светиться в компании Станислава Черных. Он крупный бизнесмен, лицо известное в определенных кругах, в дешевую забегаловку он меня не поведет. Меня так же многие знают, как сына своего отца. К чему пускать лишние сплетни.

- Кино? - ой, да в голосе слышится вопрос.

- Предпочитаю смотреть фильмы на диване, можно уснуть без страха, что проснешься один в темной зале.

- Предложи, - Стас раздражен, понял, что не соглашусь ни на одно предложение.

- Прояви фантазию, - улыбаюсь проходящей мимо девушке, мы даже во дворах умудрились застрять в пробке.

Впереди вдоль длинного дома растянулась вереница автомобилей, дорогих и не очень, черных, красных, зеленых, все они толпились друг за другом, мерцая красными «стопами».

- Саша, если ты сейчас не скажешь, чем хочешь заняться завтра, я привезу тебя домой и трахну, - Стас разозлился, а мне нравится, когда он бесится, пусть в такие моменты и шерсть на загривке от страха встает дыбом, адреналин, мать вашу.

- Может, мы проведем этот вечер порознь? – бросаю фразу, как камень в глубокую лужу, знаю, что исчезнет в грязной воде бесследно.

- Значит, мы едим ко мне, - факт, еще не свершившийся, но уже решенный, вновь в одностороннем порядке.

Мерседес медленно прокатывается несколько метров вперед и снова замирает, пристроившись в зад красной шкоде. Я уже устал от этого тырканья, устал от компании Стаса, вообще, этот день выдался на редкость утомительным. Виноват сам, понимаю, никто с меня ответственность за баловством наркотой не снимает. Сказал бы «нет», глядишь, отделался бы от Стаса легким испугом.

- Ты не туда едешь, - замечаю, когда мы вновь оказываемся на главной дороге, - мне к институту, машину забрать.

- Я тебя завтра отвезу сам.

- Зачем? – вымученный стон.

- Контроль, - усмехаешься, тебе весело, а я готов биться головой о стекло, чтобы оно разлетелось вдребезги, впиваясь в кожу острыми осколками.

Спустя час, мы все же добрались до моего дома, тянусь к ручке, но ты жмешь на кнопку и блокируешь двери. Поворачиваюсь, окидывая тебя полным негодования взглядом.

- Ничего не забыл?

Не отвечаю на твой вопрос. Вздыхаешь. Протягиваешь руку, кладешь на мой затылок, сжимаешь черные пряди, натягиваешь, причиняя мне легкую боль. Несколько секунд смотришь в мое искривленное лицо, наклоняешься и властно целуешь, мнешь губы, прикусываешь, хозяйничаешь языком у меня во рту ровно до тех пор, пока я со вздохом начинаю тебе отвечать, тогда сбавляешь обороты и становишься на редкость нежным. Прядки волос выскальзывают из твоего захвата, теплая ладонь опускается на шею, поглаживает, ласкает, бережно посасываешь мою нижнюю губу, снова проникаешь в рот, проводишь языком по зубам, сталкиваешься с моим. Возбуждаюсь от этого действа. Становится стыдно за себя и за свою реакцию, злюсь на предательское тело, злюсь на тебя, за то, что действуешь быстрее любой виагры. Касание твоих губ, и я вспыхиваю, как звездочка на чистом небосклоне. Хочу настолько сильно, что не удерживаю стон, ты слизываешь его с моих губ, улыбаешься. Это именно та реакция, которую ты ждал. Ты не слышишь и не слушаешь мои слова, но мое тело понимаешь с легкого касания, оно для тебя лучший советчик. Но твои действия ошибочны, ты делаешь неверные выводы. Кроме тела у человека есть сознание, душа, и чтобы подчинить кого-то своей власти, в первую очередь надо получить власть над ними, тогда тело само подчиниться. Но не стоить верить обманчивой покорности, когда разум бунтует и устраивает маленькую революцию при каждом касании. Это заведомо проигрышный вариант.

- Теперь можешь идти, - выдыхаешь в мои мокрые и искусанные губы, снимаешь блокировку и я, наконец, оказываюсь на свободе.

Быстро иду к подъезду, не оборачиваюсь, знаю, что провожаешь взглядом каждый шаг. Ускоряюсь, хочу, как можно быстрее, скрыться с твоих зеленых глаз. Ты неправильно действуешь на меня. Так не должно быть. Ты – воплощение моих страхов, которое ворвалось в мою жизнь, обойдя все защитные барьеры.

- Привет, - кидаю отцу, который сидит на кухне в гордом одиночестве, лениво ковыряясь вилкой в ужине, который сам себе приготовил.

- Привет, - переводит на меня взгляд, - Саш, поужинаешь со мной?

Чтобы сдохли все черти! Что стряслось, что он предлагает совместное время препровождение? Знает, ведь, чем это кончится.

- Я не голоден, - спешу скрыться с глаз долой.

- Тогда, просто посиди, - не успеваю.

Подхожу ближе, аккуратно присаживаюсь на кончик стула напротив отца. Скольжу взглядом по его фигуре. Похудел, осунулся, уставший, под глазами тени, запущенная щетина.

- Что-то случилось? – не могу не переживать. Невозможно ненавидеть и любить человека, но я не могу по-другому охарактеризовать свое отношение к этому мужчине, который дал мне жизнь.

За спиной, на стене висит небольшой телевизор. Отец молчит, тишину кухни нарушает только заунывный голос ведущего новостей.

- Саш, ты хочешь переехать жить в Италию?

- Нет, - даже раздумывать не стал, не хочу знакомиться со своим братиком, пусть он так и остается для меня посторонним человеком.

- Другого ответа я не ждал, - грустная улыбка на родном знакомом лице, я похож на него, так что с уверенностью могу представить себе, как я буду выглядеть в сорок с небольшим.

- Но мне все равно придется уехать. Селия беременна, у тебя скоро появится еще и сестра.

- Новость, - хмыкаю, в душе странная смесь из радости и обиды.

- Я долго думал, что мне сделать, чтобы не бросать здесь все. Но так ничего и не придумал. Я хочу полноценную семью, - он смотрит на меня, в глаза, не выпускает из плена взгляда.

Обида пересиливает радость, разливаясь пятном вязкого и жидкого мазута. Я – неполноценная семья. Конечно, именно поэтому был только обузой, наследником компании, не больше. Никогда не был для тебя личностью, сыном, человеком, о чувствах которого стоит задумываться и брать их в расчет. Обида скрывается в черной луже, утопает, на поверхность всплывает злость. Лютая. Дикая. Безудержная. Хочу сделать больно и ему тоже.

- Пап, я рад, - улыбаюсь, но улыбка больше похожа на волчий оскал.

- Ты останешься здесь один, Саш.

- Это повод, чтобы удариться истерику и лить слезы у тебя на груди с криками «папа, не уезжай!», - голос сочится ядом, удивлен, что он не капает с языка.

- Саш, - быстро замечает смену в моем настроении, читает эмоции по горящим глазам.

- Один я не останусь, не переживай, - отворачиваюсь, чтобы он не увидел предательских слез.