Нужно с кем-то просыпаться (СИ) - "Amycus". Страница 14

— Времени нет. Блядь!

Тимур с жаром ответил на поцелуй, повалил его на себя, потерся низом живота, и Мишка застонал, понимая, что позволить можно только это.

— Может быть... — шепнул он, намеренно уклоняясь от новых поцелуев, дразня, — это и к лучшему. Отвратительный пидорас не склонит тебя к сексу, ты одумаешься и будешь встречаться с Татьяной...

— Танька — мой друг, у нас никогда, — Тимур осекся, когда Мишка быстро расстегнул ширинку, обхватил оба члена ладонью и сжал, слегка прикусив его нижнюю губу. — Твою мать! Я не одумаюсь, я не смогу одуматься... Ты меня просто... ох! — и подался навстречу ладони, обхватив Мишку за шею и притягивая, чтобы все-таки поцеловать.

— Просто — что? — спросил Мишка, снова увернувшись. — Что, Тимыч?

— С ума сводишь!

— Это хорошо, — прошептал он, прижавшись губами к его подбородку. — Не мне одному мучиться.

Он стал двигать рукой быстрее, целуя Тимура в губы, в шею, прижимая к себе свободной рукой и шепча что-то похожее на "Это ты меня с ума сводишь, хочу тебя, хочу, очень..."

Тимур почти не стонал, просто подставлялся под поцелуи и двигался, подаваясь навстречу. А потом внезапно вздрогнул и кончил совершенно молча — руку залила горячая липкая сперма, и Мишка тут же сорвался следом, теряя контроль и выкрикивая что-то совсем уж бредовое.

И это был окончательный и полный пиздец. Кончать от поцелуев Мишке раньше не приходилось, поэтому он спрятал пылающее лицо в изгибе Тимкиной шеи и судорожно вздохнул, пытаясь восстановить дыхание. Получалось плохо. Вернее, не получалось вообще. Грудь окатило горячей и какой-то неконтролируемой нежностью, и Мишка окончательно понял, что влюбился.

— Нужно одеться, — напомнил Тимур виновато низким хриплым голосом. — Сейчас Танька придет. Бля. Слушай, давай ты останешься, а? Мы у меня спать будем, а она здесь.

— Нет-нет-нет... — пробормотал Мишка. — Это нельзя. Татьяне сейчас друг нужен, а наши стоны ее вряд ли утешат.

Он не стал говорить Тимуру, что его бесят восторженные девочки, любящие геев. Сочувствующие, да. Миша на них насмотрелся за недолгую жизнь в клубе и общаться никакого желания не имел. Они же рассматривали геев как насекомых под стеклом — со смесью восторга и недоумения: что такой красивый мальчик находит в других мальчиках, когда есть девочки, могущие делать то же самое?!

Его передернуло.

Тимур спросил, что случилось, а Мишка обнял его сильнее и поцеловал в шею.

— Все равно это было охуенно.

Они собирались, и снова получалось совсем плохо, потому что когда Тимур застегивал джинсы, Мишка потянулся помочь, и в итоге оба упали на диван и начали целоваться так, что Миша почти потерял голову.

Он отстранился первым, с большим трудом, и попытался застегнуть рубашку, но пуговиц не было вообще, ни одной, и Тимур подошел совсем близко, помогая, а оказалось — гладя по плечам.

Они целовались, одевая друг друга, всхлипывая от желания и боясь отстраниться хотя бы на минуту. Они обнимались в прихожей, и Мишка перепутал правую и левую мокасины, а потом выяснилось, что рубашка одета наизнанку, молния на джинсах расстегнута, и надо было приводить себя в порядок.

Он смотрел на себя в зеркало, когда Тимур подошел сзади, и его взгляд в отражении и припухшие губы вызвали у Мишки приступ нежности — снова начались поцелуи.

В этот момент на грани двух реальностей прозвучал дверной звонок.

Таня оказалась не косящей под лесбиянку девицей, не гламурной барышней, которая вполне могла дружить с Тимуром, рассчитывая затащить его в койку, а серой мышкой в очках и с проблемной кожей. Мишка нетактично пялился на нее и не мог понять, что Тимур в ней нашел. А потом вспомнил, что у Тимы с ней ничего нет, улыбнулся и кивнул.

— Добрый вечер, я Михаил. Приятно было вас увидеть, — и, махнув Тимуру рукой, сбежал к лифту.

Успел услышать «Тот самый?» и нажал на кнопку вызова.

Тимур пробормотал что-то, дверь осторожно закрылась, и за секунду до того, как подошел лифт, Мишка услышал шаги, повернулся...

Они так и поехали вниз вдвоем, потому что Мишка потащил Тима на себя, в кабину. Целовались, тихо постанывая, какие-то жалкие десять секунд, и этого было явно недостаточно.

Глава 8

У Петюни, зама генерального, был один большой недостаток. Он не умел говорить по-английски. Врал мастерски, барыгой был редкостным, идеи генерировал такие, что закачаешься, но язык бедолаге не давался. Он уже разные методики пробовал: и во сне учил, и зубрил, и на курсы с полным погружением ходил, но — никак. В конце концов, гиблое дело Петюня забросил, но людей, языком владеющих, уважать не перестал.

На неделе он поймал Мишку в курилке и долго выспрашивал об образовании. Миша удивленно рассказывал — когда Петюня в числе прочих одобрял его повышение, то уже знал как облупленного, к чему такие допросы?

Хер его знает, почему Петра Николаевича Власова все звали Петюней, но прозвище ему несказанно шло: маленький, толстенький, с пивным животиком, невероятно харизматичный, веселый... и такой тревожный для большинства. Кто-то за спинами говорил, что Петюня смахивает на пидораса, но Мишка-то знал, что это роль такая. Своего он бы сразу признал.

— Ты мне скажи, что делать надо, — ответил Мишка, сдвинув брови. — Я же сделаю.

— Вот и отлично, — обрадовался шеф. — Сегодня же едем в Питер. У меня там, — он оглянулся по сторонам и негромко сказал: — переговоры. А я в английском не шпрехаю нихрена.

Тимур позвонил, когда Миша уже подъезжал к Шереметьево. Была у Петюни еще одна приятная и любимая всеми сотрудниками черта: нежлобливость. Если он летел самолетом, то и Миша тоже. Если он селился в хорошей гостинице, то и Мишке положен был приличный номер. А также ресторанная жратва, машина и прочие удобства. И командировочные в объеме куда большем, чем установлено государством.

— Ты чего на письма не отвечаешь, придурок? — спросил Тимур беззлобно. — Я... скучаю. Черт, какого хрена меня тянет на эти телячьи нежности?

Мишка притулился на заднем сидении и прикрыл трубку рукой. Петюня невозмутимо курил на переднем и разглагольствовал о политике к вящей радости таксиста.

— Извини, я сейчас не очень могу говорить. Меня в командировку неожиданно сослали. С шефом едем. Я из Питера уже почту посмотрю.

— Хорошо. Тогда слушай, — Тимур хмыкнул в трубку. — Я тут подумал, что как-то нечестно получилось. И что мне нужно было, — его голос стал на полтона ниже, — заставить тебя остаться у меня ночевать. А еще я так и не расспросил тебя о последнем рассказе.

— О, — Мишка почти шептал. — Я могу отвечать "да" или "нет". Поиграем?

— Ты надолго в командировку? — спросил Тим.

— Нет. Пару дней.

— Будешь там шляться по клубам?

— Нет. Обещаю.

— Приводить к себе мужиков?

— Никогда! За одним исключением...

— За каким? Я ревнивый — пиздец.

— За таким. Тебя — буду, — Мишка бросил быстрый взгляд на Петюню, но того понесло в геополитику, и таксист начал с ним громко спорить.

— В Питере? Ты бредишь, милый.

— Я глобально сейчас мыслю, — хмыкнул Мишка.

— Ладно, — буркнул тот. — Писать мне будешь? Отчеты. О проведенном времени.

— Да. Буду. Подробные, в основном о том, — он понизил голос до какого-то шелеста, — как я соскучился.

— А ты будешь скучать?

— Я уже.

— И в чем это обычно выражается? В мыслях, действиях?

— В них. Я напишу очень подробно, как именно.

— Любишь виртуальный секс? – спросил Тимур с улыбкой в голосе.

— Можно попробовать.

— А по телефону?

— Тем более. Сейчас?

— Я вообще на перекур вышел, но минут пять могу... Хотя с твоими односложными ответами это не то, конечно. Хм. Ладно, — было слышно, как Тимур затягивается. — Представь себя одетым, а меня — голым и привязанным к кровати.

— Ни фига себе... А можно это повторить, когда я приеду? — Мишка постарался дышать ровно, получилось фигово — картинка встала перед глазами.