Право на любовь (СИ) - "Marlu". Страница 10

Никки разжал пальцы, и Виктор резко отдернул руку. Стало немного обидно – вот как-то не так оно представлялось еще несколько мгновений назад. Да и чего ожидать от любопытствующего натурала? Никита медленно повернулся: быстро все равно бы не смог, закованная в жесткий гипс нога не дала.

Доктор лежал на спине и со странным выражением лица рассматривал руку, держа ее на весу. Даже в свете ночника были видны беловатые потеки… Виктор смущенно посмотрел на Никиту и закусил губу: по всей видимости не мог сообразить, обо что вытереть. Не отводя глаз от замершего мужчины, Никки медленно обхватил запястье его руки и потянул к себе. Виктор не сопротивлялся, с немым удивлением следя за действиями парня, а тот демонстративно медленно стал слизывать свое семя с пальцев.

Никки чувствовал как напряглось запястье, видел расширившиеся зрачки Виктора. Напряжение достигло пика. Ситуация должна была подойти к какому-то логическому концу: или док продолжал оставаться натуралом, показав, что подобный опыт был неприятен, или… Виктор сдавленно застонал…

- Папа? - детский голос прозвучал неожиданно, застав практически на месте преступления.

Виктор вырвал руку из захвата и повернулся к ребенку всем корпусом.

- Все в порядке, малышка, спи, - успокаивающе произнес Никита и с удивлением увидел, как Настёна, тут же успокоившись легла спать дальше. – Так и импотентом стать недолго, - прошипел он себе под нос.

Виктор щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту, Никки отвернулся и закрыл глаза, в очередной раз пытаясь заснуть. Увы, вопросов стало больше, чем было, а ответы не желали находиться. Снова никакой ясности, и теперь вообще все стало непонятно. Надо будет завтра попытаться поговорить, что ли… Только до чего они смогут договориться, непонятно…

Осторожное похлопывание по плечу заставило вновь совершить мучительный поворот.

- Что? – настороженно спросил Никки.

Вместо ответа его ладонь прижали к стоящему колом горячему члену.

Глава 8

Никита понимал, что, скорее всего, той ночью Виктор поддался слабости. Возможно, где-то подспудно у него в голове и была мысль попробовать перепихнуться или потискаться с парнем, но вот теперь, попробовав, док посчитал, что не его это. Как еще объяснить его холодную отстранённость утром? Почти безмолвный завтрак и потом опять сутки молчания? Мог бы и позвонить, его ребенок в конце концов. Ах да, он же на работе ни о чем другом думать не может, и телефон у дочери есть, типа делайте свой свободный выбор! Мог бы назвать заветные циферки, не стал бы Никки просто так названивать занятому человеку, просто это была бы некая мера доверия. А так не по-людски как-то, да и просто обидно, положа руку на сердце.

Никки занимался Настеной. Любознательный ребенок задавал столько разных вопросов, что порой Никита терялся, приходилось лезть в сеть, уточнять и адаптировать к детскому восприятию. Как ни странно, возиться с ней не надоедало, наоборот, такое общение позволяло не думать ни о собственном одиночестве, ни о том, что у них произошло с ее отцом. Да и произошло ли? Ну помогли два парня друг другу…

- Дядя Никита, а гулять мы не пойдем? – детский голос, раздавшийся от окна, вывел из задумчивости.

Настёна стояла на диване и, отодвинув тонкую тюлевую занавеску и упираясь ладошками в подоконник, разглядывала с высоты четвертого этажа двор. Деревья перед фасадом дома к середине октября щеголяли изрядно поредевшими кронами. Оставшиеся листья лениво колыхались на легком ветерке, не мешая разглядывать играющих внизу детей, сидящих на лавочках бабушек и мамашек, гордо катящих разноцветные коляски по асфальтовым дорожкам. Погода стояла удивительно теплая, и Никки понимал ребенка, которому тошно было в четырёх стенах. Да и сам бы он с удовольствием спустился вниз, подышал свежим воздухом. Только вот переоценивать свои силы не стоило: спуститься с четвертого этажа, а потом и подняться назад было не так просто. Однако ребенка выгулять было надо. Никита некоторое время на полном серьезе обдумывал идею отпустить Настёну одну, ведь полный двор народу, что с ней может случиться? Правда она маленькая – обидит кто-нибудь, а из квартиры чем поможешь?

- Собирайся, пойдем прогуляемся, - решился он.

- Ура! – заскакала по дивану обрадованная девочка.

Сборы по теплой погоде были недолгими, и Никки, накинув на плечи кожаную куртку и сунув на всякий случай в карман портмоне, стал осторожно спускаться вниз. На площадке второго этажа они остановились передохнуть, внизу хлопнула дверь подъезда.

- Мама, киса! – раздался восторженный детский голос.

- Не тронь, видишь, она больная! – почти взвизгнула женщина. - Пойдем!

Спустя минуту мимо замершей Настёны и присевшего на подоконник парня прошла молодая женщина в бежевом пиджаке и джинсах, ведшая за руку мальчика на вид лет около четырёх, который держал в другой руке красный грузовичок. Где-то наверху хлопнула дверь. «Кажется, Димки Лазарева жена», - подумал Никита, соображая, когда же они успели не только родить, но и дорастить сына до такого возраста, и как это все осталось совершенно незамеченным им. Впрочем, на чужих руках дети быстро растут. Никки вздохнул – вот ему ни жена, ни дети не светят, ну и нечего думать, кто кого родил.

Никита подобрал костыли и стал спускаться вниз, Настена шла рядом. Внизу, в закутке возле лестницы, где дворничиха обычно хранила метлы и лопаты, стояла картонная коробка. Любопытная девочка сунула туда нос.

- Правда киса, - Настена покосилась на Никки, - а почему она больная?

Парню пришлось пододвинуться ближе и наклониться. Внутри коробки бестолково тыкался в разные стороны крохотный полосатый котенок. Совершенно обычный.

- Киса, - позвала его Настя.

Малыш поднял на звук голову и пронзительно-жалобно мяукнул. Едва открывшиеся глазки были забиты гноем, дорожки которого стекали по мордочке.

- Бе-едный, - вздохнула Настёна и посмотрела на Никиту в упор.

- Кхм, - кашлянул тот, - я думаю, что его кто-нибудь возьмет, - совершенно неуверенно предположил он. – А мы пойдем погуляем.

Насте что-то не игралось. Она была тиха и задумчива, то сидела рядом с Никки на скамейке, то бродила рядом, пиная облетевшие желтые листья, и слишком уж часто смотрела на дверь подъезда. Никита уговаривал себя, что никакие коты ему не нужны, что без них гораздо лучше – в квартире не будет вони, и проблем с отъездом на некоторое время из дома тоже. Но сердце разрывалось, глядя на девочку. Опять же, через пару недель и ребенок съедет, и ее папа, и не возьмут они этого кота с собой. Зачем им в съемной хате животное? Какой хозяин разрешит? Настроение испортилось. Не радовало ни ласковое солнышко, ни кристально-прозрачный воздух, и когда почти возле самой лавочки остановилась машина с шашечками и таксист стал выгружать на асфальт чьи-то сумки, он решился.

- Слышь, мужик, до ветеринарки подбросишь?

Два часа в очереди к доброму доктору Айболиту вымотали. Настёна вела себя на удивление прилично, не капризничала и только бдительно следила, чтобы отчаянно мяукающий котёнок не вылез из коробки. Наконец, девушка, которая была перед ними, вышла, ведя на поводке толстого мопса, тот забавно переваливался и пыхтел.