Крепость надежды - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 24

Это настораживало. Нет, на первый взгляд, все было в порядке — частокол не порушен, дома не сожжены, нигде не видно мертвых тел или пятен крови. Обычная, ничем не примечательная деревушка.

Мы ошиблись? На поселение никто не нападал?

Но как тогда объяснить замеченные нами пугающие странности? Незапертые ворота, над крышами домов не вздымалось ни одного дымка, хотя давно уж настало время обеда, не переругивались дворовые собаки, не мычала скотина в хлеву и самое главное — за прошедшее время мы так и не заметили ни одного человека. Деревня погружена в тишину, нарушаемую лишь свистом ветра да изредка шумом бьющейся о частокол створки ворот.

Да и пес, все это время неистово влекущий нас именно сюда, теперь не спешил к дому хозяина, а настороженно замер, прижав уши к голове и нюхая воздух.

Идти в деревню не хотелось. Что-то в душе протестовало против этого опрометчивого шага.

Уловив тихий шорох, я повернул голову и увидел ползущих ко мне Литаса и здоровяка. Хорошо, значит, посланные на разведку вокруг деревни охотники уже вернулись.

— Господин, разведчики обошли всю деревню, — взволновано зашептал приблизившийся Литас. — Судя по всему, она пуста. Это и немудрено — здесь были шурды!

— Откуда знаешь?

— Прочли по следам. С неделю назад, может, чуть раньше, небольшой отряд прошел к деревне с запада — судя по оставленным следам, до тридцати костяных пауков и с десяток шурдов. Думаю, что и парочка поводырей есть. И шли они…

— Кто? — не поняв, переспросил я. — Как ты их назвал?

— Поводыри, господин. Они контролируют нежить.

— Кто эти поводыри? Тоже нежить?

— Нет, господин, — вмешался Рикар. — Это обычные шурды. Их называют поводырями, потому что они «ведут» пауков и другую нежить — отдают приказы, указывают цель, говорят, куда идти. Отличить их от шурдов-воинов можно по костяному гребню на голове — это амулет контроля нежити.

— Ясно. Если поводыря убить, что станет с пауками?

— Не знаю, господин, — пожал плечами здоровяк. — Еще никто не убивал поводыря. Или я о таком не слышал. Видеть их, я часто видел, когда границу охраняли, но только издалека. Шурды не покидают Диких Земель. Только тварей своих через границу посылают.

— Понятно. Литас, продолжай. Куда шел тот отряд?

— Те следы направлялись аккурат к деревенским воротам. Мы приближаться не стали, а прошли чуть дальше и наткнулись на другие следы. На этот раз они вели уже из деревни на север. Человеческие следы. Множество человеческих следов — и взрослые, и дети. Похоже, шли плотной колонной. А по краям… следы паучьих лап… словно конвоиры.

Литас замолчал, но я уже все понял. Деревня мертва.

Легко представить, что произошло. Под покровом ночной темноты пауки, управляемые шурдами, ворвались в деревню, с помощью магии подчинили жителей, но убивать не стали, а погнали на север. Зачем? Не знаю. Но не сомневаюсь, что для несчастных жителей было бы куда лучше погибнуть на месте.

На карте, что у меня есть, север отмечен одним большим белым пятном. Там может быть все что угодно, и я не рискну повести туда своих людей.

Мы бессильны им помочь.

— Господин, мы сделали все, что могли. Не наша вина, что эти глупцы не удосужились даже защитный ров выкопать. И частокол курам на смех!

— Не надо меня утешать, Рикар, — отмахнулся я. — Ты о другом подумай — возможно, в деревне есть чем поживиться. Нам не помешало бы несколько новых топоров и пил. Про оружие так вообще молчу.

На мгновение я почувствовал себя мародером. Несчастные жители деревни, возможно, еще живы, а я уже собираюсь покопаться в их добре. Отвратительно. Но таковы законы Диких Земель. Выжить любой ценой. Сейчас эти вещи нужнее моим людям.

— Боюсь я туда соваться, — проговорил здоровяк, не отрывая пристального взгляда от вымершей деревни. — Посмотрите, над деревней воронье так и вьется, не иначе падаль чувствуют. Но на землю не садятся. Почему? Чего опасаются?

— Ясно чего. Нечисти, — буркнул Литас. — Не иначе засада.

Только сейчас я обратил внимание на многочисленных ворон, низко кружащихся над домами, но не решающихся приземлиться. Вот одна из ворон, похоже, не выдержав терзающих мук голода, спустилась до самых коньков крыш и тут же, забив бешено крыльями, взмыла вверх, словно чего-то испугавшись… или кого-то…

— Ну? Рискнем? — напрямую спросил я. — Говорите прямо.

Чего уж там кривить душой — когда я настаивал на отправке отряда на разведку, то только ради возможных трофеев, столь жизненно необходимых нам, а в возможное спасение людей не верил с самого начала. И иногда на задворках сознания просыпалась пугающая меня самого мыслишка: «Зачем нам лишние рты? Своих кормить нечем».

— Рискнем, господин, — чуть помявшись, согласно кивнул Литас. — У нас ножи уже почти до рукояток сточились, скоро шкуры с добычи, как звери, зубами снимать начнем.

— Рикар?

— Да, господин, — коротко ответил здоровяк.

Его отношение к моему участию в опасных затеях сильно изменилось после той памятной ночевки у поваленного дерева пару дней назад.

— Хорошо, тогда делаем так…

До частокола добрались без помех. Плюхнувшись в пыль, я с трудом сдерживал рвущееся из груди дыхание — от края леса мы мчались бегом, через поля, готовые в любой момент кинуться наземь — шурды неплохо стреляют из луков. Обошлось.

Чуть отдышавшись, я прильнул к широкой щели между неплотно пригнанными бревнами. Глазу открылась задняя стена дома — глухая, без окон. То, что надо. Здесь мы и перелезем.

Мы решили заходить в деревню с двух сторон, разделившись на две группы. Литас с двумя охотниками и сингерисом ушли к противоположной стороне деревни, а мы, выждав оговоренное заранее время, стремглав кинулись к частоколу. К воротам решили не подходить — слишком уж подозрительно они были распахнуты. Скорей всего, враги выбрали такое место для засады, откуда подходы к воротам видны как на ладони.

Помимо меня в группе были здоровяк Рикар, Стефий и молодой охотник с веснушчатым лицом — его имени я не знал. Если одна группа ввяжется в бой, то у другой появится шанс ударить в спину врагам, когда они не будут этого ожидать.

Еще раз взглянув в щель, я не увидел ничего подозрительно и дал знак здоровяку. Подняв топор над головой, Рикар зацепился им за кромку частокола и в несколько движений оказался наверху. Чуть помедлил, осматриваясь, а затем бесшумно спрыгнул вниз. Теперь наша очередь.

Охотник с наложенной на лук стрелой прикрывал наши спины, пока я подсаживал хоть и тщедушного, но тяжелого Стефия. Следующим пошел я — охотник повесил лук за спину, сложил руки в замок, и, опершись на них ногой, я смог дотянуться до верхней кромки частокола, подтянулся и оказался наверху Не медля, я спрыгнул вниз и присоединился к укрывшимся в траве здоровяку и послушнику. Не успел я поинтересоваться у Рикара, как сюда попадет оставшийся с той стороны частокола охотник, как оттуда раздался тихий шорох, и спустя мгновение последний член группы оказался лежащим рядом с нами. Интересно, как это у него получилось? Не умеет же он летать…

Прислушавшись, я уловил лишь звуки скрипящих на ветру оконных ставней и надсадное карканье воронья над головой. Жуткие ощущения.

Следуя за Рикаром, мы, бесшумно ступая (по крайней мере я на это надеялся), выбрались на боковую улочку и крадучись двигались по направлению к центру деревни. Мы прошли уже с десяток домов, но за все это время я не уловил даже тени движения за безжизненными окнами.

Возможно, мы ошибаемся, и деревня пуста?

Я понял, насколько глубоко был не прав, когда в нос ударила вонь разлагающихся тел.

Теперь ясно, что привлекло сюда столько воронья. Запах мертвечины.

Смрад все усиливался и стал почти невыносимым, когда мы добрались до деревенской площади, на которую фасадами выходили несколько особенно больших домов. Здесь мы и обнаружили источник запаха.

Притаившись за низким палисадником огорода, мы с ужасом смотрели на открывшееся перед нами чудовищное зрелище.