Эльфы до добра не доводят - Андрианова Татьяна. Страница 24

Я вытянула перед собой руку с зажатыми в кулаке штанами. Шаровары — они шаровары и есть. И если с фасоном еще как-то можно было смириться (мало ли какая в игре мода), то цвет, нежно именуемый в народе «цветом детской неожиданности», нагонял тоску и жуткую меланхолию. На талии произведение портновского искусства завязывалось шнурком. Надо признать, очень удобно… в смысле раздевания. Потянешь за шнурочек и… опа… штаны у твоих ног. Надеюсь, хлипкая на вид тесемочка не лопнет. Очень не хочется остаться в одних панталонах где-нибудь посреди улицы.

— В смысле? — нахмурилась я, напрочь забыв, что через ширму выражение лица не разглядеть.

— Ну-у-у. Ночью.

О! Наш герой решил пожать лавры Казановы? Я сдавленно хихикнула про себя и напялила ненавистные штаны. Не удивлюсь, если подобное уродство приобрели только для того, чтобы меня позлить. Куртка, выкрашенная в тот же нелицеприятный цвет, была все-таки не такой бесформенной, как штаны. И на том спасибо.

— Да как тебе сказать, — я сунула руки в рукава. Надеюсь, со стороны я не выгляжу форменным чучелом. — Ты был как бревно.

— Как кто? — опешил тот.

— Как бревно, — мстительно повторила я. — Неподвижное и храпящее.

Потрясенный своей несостоятельностью Мекс взял тайм-аут, а я обнаружила сапоги: удобные и отдаленно смахивающие на ковбойские. В таких в жару ходить не очень хорошая идея — солнечный удар обеспечен. С другой стороны, верхом ехать наверняка удобно. Передо мной был выбор: зажариться в сапогах или снять их и попробовать ехать в ботинках. Прямо не знаю, на чем остановиться. Решила надеть ботинки… Если что, переобуюсь. Костюм довершила соломенная широкополая шляпа.

— Что ты так разволновался? — мило улыбнулась я, выплывая из-за ширмы. — Ничего не было, мы были вообще не в состоянии и потому просто спали.

Мужчина вздохнул с облегчением и даже не потрудился скрыть свои чувства. Я подумала, а не обидеться ли мне? В этот момент в дверь настойчиво постучали.

— Кто там? — грозно рявкнула я.

— Быстрее собираться не можешь? — голосом Лиссы ехидно поинтересовались из-за двери. — Если мы не хотим ночевать на открытом воздухе, надо выезжать сейчас.

Я пожала плечами. Ну не бесконечная же эта игра. Неужели чтобы доехать от пункта «А» до пункта «Б», нужно более часа времени?

— Успеем, — уверенно заявила я.

За дверью немного потоптались, тяжко вздохнули и ушли. Я вышла из-за ширмы полностью одетой, но в обновке чувствовала себя глупо.

— Хоть бы зеркало повесили, что ли, — с досадой фыркнула я.

Мекс стек с кровати мягко, плавно, по-кошачьи. С чувством потянулся, разминая мышцы, и улыбнулся:

— Так больно дорогое удовольствие — зеркало. Его только зажиточные купцы и держат. Народ попроще посмотрится в бадейку — и ладно. Еще в речку на себя посмотреть тоже можно. А что, там, откуда ты приехала, не так было?

— Не так, — огрызнулась я. — У нас у каждого зеркало было. Как оценить свою внешность со стороны, если ты себя не видишь?

— Очень интересно. И где такие богатые места? — насмешливо, с явным недоверием хмыкнул он. — Наверное, там и дороги мостят золотыми слитками? А вы не туда путь держите?

Я насторожилась. С какой целью он все это выспрашивает?

— А что? Решился на переезд?

Мекс тряхнул блестящим черным водопадом волос.

— Нет. Тут у меня магазин, дом… Правда, с едой напряженка, зато хорошего вина много. Просто странно это, когда три девушки собираются куда-то ехать одни, без провожатого, без телохранителя, охранника, родственника или другого сопровождающего мужчины. Дороги у нас неспокойные, разбойники пошаливают. А на наемниц вы не похожи.

Я подхватила вещмешок, свой рюкзак (фигушки я его оставлю, кто мне его потом вернет).

— А тебе не все ли равно? Или, может, ты у тех разбойников наводчиком работаешь? Так с нас особо не разбогатеешь.

— На самом деле интерес у меня имеется. Я хочу, чтобы ты вернулась живой и невредимой. А что брать нечего — неправда. Лошади есть, немного мелочи тоже сгодится. Лесной народ особо не привередничает, ему все сойдет. И живой товар тоже. Если ты понимаешь, о чем я.

— Живой товар? — Я в недоумении нахмурилась.

Определение знакомое. Где-то я уже такое слышала, только никак не могла вспомнить где. То ли в школе это проходили, то ли по телику увидела, но не придала особого значения.

— Рабы. Так понятнее? Пусть в Авалонии работорговля не в почете, зато в соседних странах подобным товаром не брезгуют и о его происхождении лишних вопросов не задают. Одна эльфийка обогатит своих похитителей на кругленькую сумму.

— Работорговля? — поперхнулась я.

Глаза в буквальном смысле полезли на лоб. Ну и нравы тут у них. Это же дикость какая-то. Пусть это всего лишь игра, но все равно неприятно, если тебя захватит какая-то группа, именующая себя романтиками с большой дороги, и выставит на продажу, как щенка в зоомагазине. Надеюсь, хоть зубы на целостность осматривать не будут… или еще чего-нибудь… Брр. Мороз по коже.

— Она самая, — радостно кивнул тот.

Нет, он меня определенно начал бесить. Больно радостный какой-то. После вчерашнего ему полагается лежать со страдальческим выражением лица и тихим голосом умирающего в страшных муках от жесточайшего похмелья умолять окружающих подать кружку пива, много воды, аспирин и что-нибудь от головной боли. А он просто лучится довольством, особенно когда узнал, что общая у нас была только постель, в которой мы просто спали — и все. Может, все-таки надо оскорбиться?

— Ладно, допустим, нас всех ограбят, лишат транспортного средства и оптом толкнут ближайшему перекупщику, как выставочных котят. А тебе-то что за беда?

— Дело в том, что я хотел бы предложить тебе работу. И если вдруг кто-то решит тебя продать на невольничьем рынке, просто скажи, что у тебя есть родня, которая выплатит выкуп. Обычно разбойники предпочитают не возиться с дальней транспортировкой: мало ли, что в пути произойдет. А тут деньги прямо на месте и с минимальным риском для себя.

Он хочет меня купить? Причем в буквальном смысле этого слова. Ну ничего себе начинается денек! Интересно, зачем я ему? И как полагается реагировать на такое предложение? Возмутиться и заявить, что он хам? Съездить по морде лица? Просто раньше никто не предлагал за меня деньги бандитским группировкам, так что опыта у меня не было. К тому же внезапный аттракцион неслыханной щедрости, мягко говоря, настораживал. Обычно подобные альтруистичные порывы окружающих имели нездоровую тенденцию выходить мне боком.

— Интересно… Стесняюсь спросить, а в чем именно заключается суть этой самой работы? Ты не очень похож на содержателя борделя, но я ведь могу и ошибаться.

Мекс мягко рассмеялся.

— Ты права. Я не содержу притонов. Оружейный магазин — это все, что у меня есть, но в оружии я действительно хорошо разбираюсь. Настолько, что иногда благородные семейства поручают мне подобрать пару для одиночного клинка.

Я удивленно моргнула. Интересно, что он имеет в виду?

— И это не то, о чем ты наверняка подумала.

О! Он еще и телепат?

— Помнишь, я показывал тебе клинки, еще до того как мне в голову пришла светлая мысль попробовать вино в моем погребе? — Я кивнула. — Это действительно дорогое оружие, но во многих родах хранится нечто особенное. Парные мечи, выкованные настоящими мастерами своего искусства совместно с магами. Поговаривают, что в них заключены души воинов, погибших в битве, но так и не смирившихся со своим поражением. Я, конечно, в это не верю, но что-то в этом есть. Клинки считаются живыми и стоят так дорого, что приобрести их может только очень зажиточный род. Обычно такое оружие передается из поколения в поколение по старшинству и считается чуть ли не талисманом, а его утрата — величайшей трагедией.

— Очень замечательная сказка, — кивнула я. — Можно сказать, легенда. Но я совсем не понимаю, каким образом она касается меня, и с удовольствием дослушаю до конца, когда буду чуть менее занята, а за дверью меня не будут с нетерпением ожидать две обозленные моей медлительностью девушки.