Правила жестоких игр - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 55

– Я не могу оставаться в доме, где находится настоящий убийца моего мужа. Я не хочу быть частью семьи, где убивают дорогих мне людей. – Четко произнесла она, выходя на ступеньки.

За рулем автомобиля Максима сидела Лиза. Без косметики, с волосами, забранными в неряшливый хвост, без масок и гримас, девушка выглядела будто бы замороженной в одном возрасте. Пустые синие глаза уставились на увядающую клумбу.

За несколько коротких часов в доме погибли все многочисленные цветы. Розы, цветущие даже в сентябре, почернели. Облетели астры, съежились маргаритки в горшках на окнах. Обнажились все прежде зеленые вишневые деревья, и миндалевидные жесткие листочки образовали плотный изумрудный ковер на пожухлой траве.

Автомобиль выехал со двора через ворота, открытые приказом Филиппа. За спиной сына и матери резко с грохотом захлопнулись створки. Когда парень оглянулся, чувствуя пристальный взгляд, буравивший дырочку на затылке, то увидел, как над остроконечной башенкой Гнезда заклубились темные густые облака. Сердце Филиппа нехорошо сжалось, он достал мобильный и быстро набрал номер Саши. Еще не успели пойти гудки, как она ответила:

– Ты добрался так быстро?

– Нет. Я только еду в аэропорт. – От ее мягкого чуть испуганного голоса стало немного легче, как будто одно существование девушки примиряло с происходившим вокруг кошмаром.

– Филипп, – Саша помолчала, – передай Лизе, я видела у нее обычные глаза человека, не ведьмовские, как будто они потеряли цвет. Не понимаю, что это может значить, но уже заранее боюсь.

– Понятно. – Парень напряженно покосился на сестру за рулем. – Саша, береги себя. Ладно?

– Ты тоже. – Согласилась девушка. – Возвращайся. – И сама отключила вызов. Долгое прощание угнетало их обоих.

– Кошка. – Филипп нарочито отвернулся. За окном проплывала полоса желтого леса, темной лентой вилась грязная обочина. – Будь осторожнее с выбросом силы. Хорошо?

– Фил, – ее голос ехидничал, но лицо оставалось безучастным, – мы собираемся хоронить Эмиля, а не устраивать фейерверки в его честь. Выброс силы мне не светит даже чисто теоретически. Тем более, практически.

Она так резко крутанула руль на повороте, что заснувшая на заднем сиденье Аида испуганно подскочила, уронив на пол очки.

Аэропорт, в столь ранний час, устало подремывал. Пассажиры, давно ожидавшие своего рейса, развалились на лавках, прикрываясь от сквозняка пальто и куртками. Вокруг людей грудились бесконечные чемоданы. Ярко горели палатки с газетами и книгами. На электронном табло бегали цифры рейсов, и только один, ожидавший прибытия ведьмаков, оставался неизменным. Сонный голос диктора призывал всех подождать еще немного.

Стоило ведьмакам появиться в зале, как голос тут же бодро объявил регистрацию на рейс до Варшавы, которого никто и не ждал в ближайшие часы. Измученные пассажиры выказали неожиданную резвость, вскакивая со своих мест, и, обгоняя друг друга, поспешили в «зеленые» ворота к издерганным задержкой стюардессам.

Лиза смотрела, как Филипп с Аидой проходят возле толпившихся пассажиров, волновавшихся в очереди, а потом сорвалась с места. Впервые за долгие годы ее мертвое сердце дрогнуло. Она остановила парня, резко схватив его за рукав. Тот оглянулся, и на его лице появилось изумленное выражение. По бледной гладкой щеке сестры катилась одинокая слезинка. Народ, узнавая актрису, стал перешептываться.

– Я не понимаю, как мы будем без него! – Горячо, не притворяясь, проговорила она, схватив Филиппа за куртку. Парень крепко обнял девушку и поцеловал в лоб, а потом заспешил за матерью, уже скрывшейся в таможенном терминале. За его спиной оставались множество вопросов без ответов.

Они быстро прошли регистрацию, получив, вероятно, чьи-то места. Им было не нужно покупать билеты, оформлять визы или разуваться в кабинке таможенной проверки. Покажи Филипп обычную белую бумажку, сложенную вчетверо, стюардесса все равно решила бы, что это паспорт, ведь морок – самое простейшее заклинание, которое умеют наводить даже малые дети, отмеченные силой.

Заняв место в самолете, парень откинулся на широком удобном сиденье. Аида с темными очками на носу сделала вид, что мгновенно заснула. Рядом проходили пассажиры, говоря в полголоса. Улыбчивые стюардессы здоровались и указывали нужный ряд. Кто-то волновался перед полетом, не подозревая, что следующие короткие часы окажутся самыми безопасными за всю их жизнь. На этом рейсе никогда бы не отказали турбины или сломалось шасси, ведь на борту находились Филипп с матерью, которых от несчастных случаев оберегала ведьмовская сила.

Макс уже наизусть знал вид за окном, тем более что тот не отличался разнообразием. Парень успел точно сосчитать, сколько башенок на замковой стене видно с его ракурса и сколько звезд на красном стяге, яростно рвущемся от порывов ветра. В бесконечную даль убегали черные сырые поля, вдалеке едва карабкалась по склону оранжевая точка трактора. На самом горизонте, сходе распаханной земли и серого нерадостного неба, неровной стеной топорщился желтый лес. Этот замок чуть западнее Варшавы называли Последним Пристанищем, никогда Максим не смог бы себе представить, что его путь закончится именно здесь.

Он так и не вспомнил, как убил Эмиля, сколько не прокручивал в голове события во время праздника. Демоны действительно начисто старили память. Максим пытался пробудить в себе муки совести, но внутри недоуменно молчало, не веря в подобную чушь. Для него имя Эмиля означало – отец.

В замке заскребся ключ, щелкнула пружина. Максим по-прежнему в белой помятой рубахе и черных праздничных брюках оглянулся. На пороге стоял один из стражей отряда боевых ведьмаков, приписанных к инквизиторам, тем, кто не имел расы или стихии, ведь смерти невозможно поклоняться. Стражи отказывались от семей и родственников, меняли их на физическую мощь, какая помогала следить за преступниками, ожидавшими своего судного часа в комфортной и красивой, но все-таки тюрьме. Вокруг тела охранника вращался полупрозрачный туманный шар черного цвета.

Страж что-то пробормотал по-польски, чуть посторонился, и Максим увидел облаченную в черный костюм Аиду, с презрением осматривавшую шикарную комнату с камином и большой кроватью под балдахином. Потом взгляд скользнул по ковру к пыльным портьерам, дальше задержался на лице молодого человека. Он меньше всего ожидал увидеть в своей темнице тетку.

– Мальчик мой!

Женщина порывисто бросилась к молодому человеку и вот уже сжимала его в объятиях.

– Аида! – Он обнял ее. – Господи, Аида. Я не знаю, что сказать. Не понимаю, что произошло. Не понимаю, что происходит.

– Молчи! – Приказала она, отстраняясь, и, сняв темные очки, вытерла слезы. – Ты не виноват, я знаю. Никто в этом не виноват. Эмиль… – Женщина глубоко вздохнула, сдерживая рыдания, и продолжила через мучительную паузу: – Эмиль навсегда останется в моем сердце, и нет виновных в его гибели.

– Что ты такое говоришь? – Максим тряхнул тетку за плечи, словно желая привести в себя. – Я же…

– Ты не убивал его! – Твердо перебила Аида племянника. – Не ты. Его убило Гнездо.

– Как?..

– Я просто знаю. – Она устало помахала рукой, отказываясь слушать сбивчивые оправдания. – Это конец, мальчик мой. Конец нашей семьи.

Максим внимательно смотрел в ее синие глаза, полные тоски и боли, и неожиданно все стало кристально ясным и понятным.

– Уже рыдаете? – Услышал он насмешливый голос Филиппа.

Сводный брат явно чувствовал себя не в своей тарелке, стоя посреди большой комнаты, ставшей последним пристанищем Максима. На одно мгновение Макс не узнал его, казалось, что Филипп повзрослел на несколько лет. Сила словно играла в жилах, раскрашивая глаза потусторонними темными бликами.

– Тут отличные темницы. – Продолжал он язвить. – А говорят, что всех держат в казематах, на цепях.

Он крепко пожал брату руку.

– Остальные? – Тихо просил Максим, и понятливо кивнул, когда Филипп только покачал головой. Он устало уселся в кресло и, облокотившись локтями о колени, спрятал лицо в ладонях. – Вы вовремя успели. За мной скоро придут.