5-я волна - Янси Рик. Страница 76

Сэмми кивает:

– Я знал, что ты придешь, Кэсси.

– Я же обещала, верно?

У Сэмми на шее медальон в форме сердечка. Что за черт? – Я трогаю медальон, а Сэмми немного от меня отстраняется.

– Почему ты так одета? – спрашивает он.

– Потом объясню.

– Ты теперь солдат, да? Ты в которой группе?

Группе?

– Ни в которой, – отвечаю ему. – Я сама себе группа.

Сэмми хмурится:

– Ты не можешь быть сама себе группа.

Сейчас действительно не время устраивать разборку насчет каких-то групп. Я оглядываюсь по сторонам и говорю:

– Сэмми, мы уходим отсюда.

– Я знаю. Майор Боб говорит, что мы полетим на большом самолете. – Сэмми кивает в сторону майора и хочет ему помахать, но я успеваю остановить малыша.

– На большом самолете? Когда?

Сэмми пожимает плечами.

– Скоро. – Он берет мишку и осматривает со всех сторон. – У него ухо порвано, – с укором говорит Сэмми, как будто я не справилась с домашним заданием.

– Сегодня? – спрашиваю я. – Сэм, это важно. Вы улетаете сегодня вечером?

– Так сказал майор Боб. Он сказал, что они вакулируют всех неважных.

– Вакулируют? А, понятно. Они эвакуируют детей.

Столько информации, что у меня голова идет кругом. Это путь на свободу? Просто сядем на борт самолета с другими детьми и сбежим после приземления… Только где мы приземлимся? Черт, и зачем я избавилась от комбинезона? Но даже если бы я его не выкинула и смогла пробраться на самолет, этого все равно не было в плане.

«Где-то на базе есть капсулы, скорее всего они рядом с командным центром или с жилищем Воша. В основном капсулы одноместные, они запрограммированы, чтобы переправить пассажира в безопасное место, подальше от базы. Не спрашивай куда. Капсулы – это ваш реальный шанс. Это неземные технологии, но я объясню, как управлять таким устройством. И сделаю это исключительно на случай, если тебе удастся найти капсулу, если вы вдвоем сумеете в нее залезть и если вас до того не схватят».

Слишком много «если». Может, лучше я вырублю кого-нибудь из детей и заберу у него комбинезон?

– А ты давно здесь? – спрашивает меня Сэмми.

Наверное, подозревает, что я не очень хотела с ним встречаться, потому что не уследила за ухом мишки.

– Дольше, чем рассчитывала, – бормочу под нос, и эта фраза решает все.

Мы не останемся здесь ни на минуту дольше, чем потребуется, и не сядем в самолет, летящий в «Приют-2». Я не поменяю один лагерь смерти на другой.

Сэмми играет с порванным ухом любимца. Вообще-то это не первое ранение. Мама зашила столько дырок, поставила столько заплаток, что я и счет потеряла. У мишки больше швов, чем у чудовища Франкенштейна. Я наклоняюсь ближе к Сэмми, чтобы привлечь его внимание, и в этот момент он поднимает голову и спрашивает:

– А где папа?

Шевелю губами, но слова не получаются. Я даже не думала, что надо сказать ему об этом… не думала о том, как ему об этом сказать.

– Папа? Он…

«Кэсси, только не усложняй».

Я не хочу, чтобы Сэмми расклеился в момент подготовки к побегу, поэтому даю папе еще немного пожить.

– Он ждет нас в лагере беженцев.

Нижняя губа Сэмми подрагивает.

– Папа не здесь?

– Папа занят. – Я хочу, чтобы Сэмми замолчал, и из-за этого чувствую себя последним дерьмом. – Поэтому он послал меня сюда. Чтобы я тебя забрала. Вот это я сейчас и делаю: забираю тебя отсюда.

Я тяну Сэмми за плечи, чтобы встал, а он упрямится:

– А как же самолет?

– Ты демобилизован, пошли.

Сэмми озадаченно смотрит на меня: «Демобилизован?»

Я хватаю его за руку и тащу к тоннелю. Иду прямо, с высоко поднятой головой, потому что идти крадучись, как Шегги и Скуби-Ду, – лучший способ привлечь внимание. Я даже покрикиваю на некоторых ребятишек, чтобы дали пройти. Если кто-нибудь попытается нас остановить, я не стану стрелять. Объясню, что малыш заболел и я веду его к врачу, иначе он сам облюется и облюет других. Вот если мне не поверят, тогда и устрою пальбу.

А потом мы оказываемся в тоннеле, и в это трудно поверить – навстречу идет врач. Половина его лица закрыта хирургической маской. Когда он нас замечает, у него округляются глаза. Вот здесь и выясним, насколько хороша моя легенда. Иными словами, если он нас остановит, я его пристрелю. Мы сближаемся, и я вижу, как доктор будто случайно опускает руку в карман халата. У меня в голове включается тревога – такая же сработала в круглосуточном магазине, когда я стояла за пивными холодильниками, а потом всадила всю обойму в солдата с распятием.

На принятие решения у меня половина от половины секунды.

Первое правило последней войны – не доверяй никому.

Я опускаю ствол с глушителем на уровень его груди, он достает руку из кармана.

В руке пистолет.

Но у меня штурмовая винтовка М-16.

Как долго длится половина от половины секунды?

Оказывается, достаточно для того, чтобы маленький мальчик, который не знаком с первым правилом последней войны, успел прыгнуть между пистолетом и винтовкой.

– Сэмми! – кричу я и убираю палец со спускового крючка.

Мой братик встает на цыпочки, его пальцы дотягиваются до лица доктора и срывают хирургическую маску.

Какое счастье, что я не могу увидеть в этот момент выражение на своей собственной физиономии.

Лицо у него не такое, как запомнившееся мне. Худое, бледное. Глаза провалились, и взгляд у парня застывший, как будто он болен или ранен, но я узнаю эти глаза. Я знаю, чье лицо было спрятано под маской, просто не могу это переварить.

Здесь, в этом месте. Спустя тысячу лет и в миллионе миль от школы имени Джорджа Бернарда. Здесь, в брюхе зверя, на дне мира, прямо передо мной стоит…

Бенджамин Томас Пэриш.

Кассиопея Мэри Салливан испытывает крутейший ОВТ [13]: она видит себя, ту, которая смотрит на него. Последний раз она видела Бена в школьном спортзале, после отключения электричества, – вернее, видела только его затылок. Когда же потом рисовала его в своем воображении, рациональная часть ее сознания твердила, что Бен Пэриш погиб, как и все остальные.

– Зомби! – кричит Сэмми. – Я знал, что это ты.

«Зомби?»

– Куда ты его ведешь? – спрашивает меня Бен.

Я не помню, чтобы у него был такой низкий голос. Или меня память подводит, или он специально говорит басом, чтобы казаться старше?

– Зомби, это Кэсси, – с упреком говорит ему Сэмми. – Понимаешь, это Кэсси.

– Кэсси? – переспрашивает Бен, как будто никогда не слышал моего имени.

– Зомби? – переспрашиваю я, потому что никогда раньше не слышала этого прозвища.

Я срываю с головы кепи, надеясь, что так ему будет легче меня узнать, но почти сразу жалею об этом. Забыла, в каком состоянии мои волосы.

– Мы учились в одной школе. – Я торопливо расчесываю пятерней свои укороченные кудри. – Я сидела за тобой на химии.

Бен трясет головой, как будто хочет сбросить с лица паутину.

– Я же тебе говорил, что она придет, – продолжает Сэмми.

– Помолчи, Сэм, – строго требую я.

– Сэм? – переспрашивает Бен.

– Кэсси, меня теперь зовут Наггетс, – информирует Сэм.

– Охотно верю, – говорю я и поворачиваюсь к Бену: – Ты знаком с моим братом?

Бен с опаской кивает. Я все еще не могу понять, почему он так себя ведет. Конечно, не жду, что он бросится меня обнимать или хотя бы вспомнит, где я сидела на химии, но у него какой-то напряженный голос и он все еще держит пистолет.

– А почему ты оделся как доктор? – спрашивает его Сэмми.

Бен как доктор, я как солдат. Мы как два ребенка, решившие поиграть в переодевание. Ненастоящий доктор и ненастоящий солдат прикидывают, не вышибить ли друг другу мозги.

Первые секунды нашей с Беном Пэришом встречи были, как бы это сказать, очень странными.

– Я пришел забрать тебя отсюда, – говорит Бен Сэмми, но продолжает смотреть на меня.

Сэмми поворачивается ко мне. Разве я не с той же целью, что и Бен, сюда явилась? Теперь малыш по-настоящему запутался.