Никому я тебя не отдам (СИ) - "Злыдень". Страница 58

- Курьеров? – не поняла Мила.

- Наркота, - подняв взгляд на девушку, с усмешкой ответил Маршал. – Я стал наркокурьером.

Мила пораженно молчала, внимательно слушая дальше. Она буквально впитывала каждое произнесенное им слово. Впитывала, не осознавая, что в груди они откладываются каким-то тяжелым комом, растущим с каждым новым предложением. Должно быть, все, что рассказывал Глеб, было слишком шокирующим, чтобы что-то ясно осознавать в эти минуты.

Маршал тем временем продолжал.

- Занимался этим до пятнадцати лет. Можно сказать, что именно это время сделало меня таким, какой я есть.

- В смысле?

- Я научился выживать. Не многие этим могут похвастаться из тех мальчишек, что начинали вместе со мной. Дети слабые создания, ими намного проще управлять, чем взрослыми. А если ребенок начинает капризничать, его убирают. Детей много и заполучить на его место кого-то другого просто. Я очень не хотел быть убранным. Упрямо хотелось жить, хотя я не понимал зачем. У меня не было никаких планов, я не знал, что будет в будущем, да и наслаждение от каждого прожитого дня было весьма сомнительным. По сути, для меня не было бы никакой разницы, живой я или нет. Если бы умер, все стало бы гораздо проще, но нет. Я не мог так просто сдаться. Я воевал с жизнью, доказывал ей, что я сильнее, чем все, что она может для меня уготовить. Знаешь, а это детское упрямство помогло. Я стал умнее. Именно поэтому в пятнадцать лет решил, что пора уносить ноги. Если продолжу, не выживу. Но ума мне хватило только на то, чтобы понять, что нужно уходить. Про то, что брать чужие деньги нельзя, тем более деньги своих работодателей, ум промолчал, - Глеб коротко хохотнул. – И опять меня словили! Вернули обратно, но в живых оставлять не собирались. Использовали как мальчика для битья. Забава такая, где большие дядьки забивают до смерти какого-нибудь пацаненка. Мучают, насилуют, делают все, что в голову придет. А эти люди очень извращенны. Даже фору инквизиции какой-нибудь дать могли бы. Правда, в правилах есть такой пунктик, который разрешает жертве сопротивляться. Их ошибкой было то, что они меня развязали. Я слишком сильно хотел жить, чтобы ждать, пока меня убьют. Не буду рассказывать, во что вылились те разборки, просто скажу, что в ту ночь я впервые увидел Игоря. Сквозь пелену крови, застилавшую глаза, еле держась на ногах, даже боли не чувствовал, потому что болело все, я смотрел на человека с зонтом, ожидая, что он просто достанет пистолет и пристрелит меня как бешенную собаку за все то, что я там натворил. Но вместо этого он медленно подошел, потрепал меня по волосам и похвалил, как все ту же собаку, сказав: «хороший мальчик». В тот момент я понял, что все-таки выбил себе место под солнцем. Как только голова сформулировала это понимание, я отключился. Очнулся уже в больнице. В дорогой больнице, где надо мною беспрестанно кружили врачи и медсестры. Представь реакцию пацана, выросшего в грязи, на такую резкую смену обстановки. Сначала подумал, что умер, но у мертвых не может все так болеть. Окончательно потерял всякую логику в происходящем, когда после выписки меня привезли в этот дом. Тут я встретил Игоря снова, и он мне сказал то, что я не считал реальным когда-нибудь услышать. Ну, во-первых, он сказал, кто он и чем занимается. Так я узнал, на кого работал все это время. Честно, руки зачесались в тот момент. Так хотелось набить ему морду за все то, что происходит с людьми, пока он живет припеваючи. Но через мгновение я уже забыл о своих желаниях.

- Сказал, что хочет, чтобы ты был его преемником? – спросила Мила.

- Нет, - качнул головой Маршал. – Преемником я стал позже. Тогда он просто сказал, что он теперь мой опекун. За то время, что я был в больнице, моего отца лишили родительских прав. Не без помощи Привалова, естественно. Я спросил, зачем он это делает, на что эта хитрая рожа только улыбнулась, сказав, что всему свое время. Теперь-то я понимаю, что было в его планах, но тогда это настораживало. Когда мне захотелось знать, почему он выбрал меня, он сказал, что я не обычный человек, что такие как я могут очень многое изменить в этом мире, благодаря силе и жажде жить. Не знаю, что он там собирался менять в мире с моей помощью, но жизнь мне он и сам прекрасно изменил. Из грязи в князи, как говорится. Я стал жить здесь. Мне наняли учителей, тренеров. Игорь не позволял мне даже приближаться к работе, я должен был работать только над собой. Естественно, слух о том, что Привалов принял в семью неизвестно кого, быстро распространился между другими бандитами, а когда узнали, что я из себя представляю, всячески пытались убрать. Привалов ничего не собирался с этим делать, он сказал, что проблемы, которые доставляют бандиты, лишь закалят меня. Поэтому, чтобы облегчить им жизнь, поскольку они не могут донимать меня на территории особняка, год назад Игорь выселил меня в квартиру, в которой я сейчас живу. И вправду, такая популярность мне даже не снилась. Своеобразная тренировка в выживании. Полезно, но уже начинает утомлять.

- А Стас? – Мила повела головой. – С ним ты когда познакомился?

- А это очередная темная страница, - Глеб чуть нахмурился, будто воспоминания об этом были не приятными. - Я не подозревал о том, что у Привалова есть сын весь тот год, что жил здесь.

- Как так?

- Был конец августа, я пришел с тренировки по рукопашке и застал на лестнице Игоря, бледного, напряженного. Он быстро спускался к машине. На мой вопрос, что случилось, он лишь бросил «потом» и уехал. Несколько следующих дней он постоянно ходил задумчивым. А потом попросил меня съездить с ним кое-куда. Мы приехали в старую часть города, хорошо мне знакомую по временам курьера. Там отсиживались те, кто уже доживал последние дни своей наркоманской жизни. У них уже ни на что сил нет, тем более на то, чтобы где-то искать дозу, а потом куда-то ехать. В тех полуразрушенных местах всегда найдется парочка снующих курьеров. Честно, я тогда вообще не понимал, что мы там забыли. Думал, что-то по работе. Но когда мы зашли внутрь одного здания, провонявшего гнилью, смертью, грязью, всем тем, что я раньше даже не замечал, и прошли в дальнюю комнату, где остановились перед кем-то, скрутившемся в комок на тонком матрасе, меня ждал величайший шок в моей жизни. Игорь с тяжелым вздохом сказал, что это Станислав Привалов, его сын.

Маршал взглянул на девушку и усмехнулся:

- Да, у меня лицо было примерно такое же, как и у тебя сейчас. Стас был наркоманом, стоявшим на пороге смерти. А присмотревшись к тому, кто лежал на полу, я вспомнил, что сам продавал ему наркоту довольно долгое время. Когда я спросил у Игоря, зачем мы здесь, он сказал мне следующее: «Ты хотел знать, почему я выбрал тебя. Вот почему. Ты абсолютная противоположность моего родного сына. Он имел все, что хотел, с детства и в итоге не хочет жить, предпочитая умирать здесь от того, что продаю я. Идиотская ирония жизни. А ты, наоборот, рос в этих условиях и так рвешься к жизни, что не заметить этот огонь в тебе, вокруг тебя невозможно. Ты очень сильный человек, Глеб. Поэтому прошу, - Привалов упал на колени передо мной. – Прошу, помоги ему. Научи ценить жизнь».

- Ну, судя по тому, что Стас жив, ты помог, - Мила изо всех сил пыталась проморгаться, но одна слезинка все-таки скатилась по теплой коже.

- Помог, - Глеб наклонился к девушке, нежно опустил ладонь на щеку и большим пальцем осторожно вытер мокрую дорожку. – Конечно, помог. И дело даже не в том, что Игорь меня просил, и я ему обязан, просто я не понимал, как можно не любить жить. И сейчас не понимаю, ведь в ней столько всего прекрасного…