Демон-хранитель. Сделка - Малиновская Елена Михайловна. Страница 36

При всей моей вполне объяснимой неприязни к Марко, я не могла не признать, что он был весьма интересным собеседником. За вечер знаменитый маг умудрился влюбить в себя все женское население нашего дома. Я слишком хорошо знала томный с поволокой взгляд моей матери, чтобы ошибаться на этот счет. Саэра Алисандра влюбилась в заезжего гостя. Влюбилась бесповоротно и окончательно. И отчасти я могла ее понять.

Я ожидала, что Марко является обычным солдафоном. Минимум уважения к собеседнику, максимум упоения властью. Но действительность оказалась намного лучше моих самых дурных предположений. Дядя Фабиона вел себя как настоящий дворянин: рассыпался в льстивых комплиментах хозяевам дома по поводу и, намного чаще, без оного, даже тиана Гальвара умудрился рассмешить до слез какой-то бредовой историей. Беда была только в том, что я не верила ему и боялась. Еще бы! Именно ему надлежало определить мою дальнейшую жизнь. Разве могла я отнестись к нему иначе?

В общем, не было ничего удивительного, что я весь вечер сидела как на иголках. Даже не притронулась к приготовленному на ужин запеченному картофелю с жареной рыбой, однако, воспользовавшись оплошностью слуг, выпила целых два бокала вина, поданных мне по ошибке. Глупо, конечно, но я надеялась, что алкоголь поможет мне обрести уверенность в преддверии неминуемого допроса. Так или иначе, но волнение действительно немного улеглось. Я потянулась было за третьим бокалом, но Фабион, сидевший рядом, перехватил мою руку и до опасного хруста сжал мои пальцы.

— Хватит, Катарина, — шепнул он чуть слышно, пристально наблюдая за дядей, который в этот момент заливисто смеялся над очередной своей чрезвычайно остроумной шуткой, не забывая при этом незаметно поглядывать по сторонам, проверяя — все ли ее оценили. — Прошу, достаточно! Иначе и сама опозоришься, и меня заставишь краснеть за тебя.

Я вскинулась было ответить ему что-нибудь резкое, но перехватила взгляд Марко. Дядя Фабиона искоса посмотрел на меня с затаенной иронией, и я вдруг поняла, что он в курсе всего происходящего. Вполне вероятно, даже сам заставил глухого Ацария якобы случайно наполнить мой бокал вином, чтобы потом было легче разговорить меня на опасные темы.

Я отодвинула бокал, и в тот же миг Марко встал, скинув с себя притворную любезность и смешливость.

— Прошу меня простить. — Его губы все еще улыбались, хотя холодный взгляд был прикован ко мне. — Саэр Алоний, саэра Алисандра, если вы не против, я бы переговорил с вашей дочерью. По-моему, незачем больше откладывать этот неприятный момент.

— Да-да. — Отец вскочил со своего места и согнулся перед ним в поклоне, преисполненном раболепия. — Как скажете, ирон Марко. Я сделаю все возможное, чтобы вашей беседе никто не помешал.

— Спасибо, — все так же не отрывая от меня глаз, сухо поблагодарил Марко. С легким вежливым поклоном протянул мне руку, обойдя длинный обеденный стол. — Саэрисса Катарина, надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию?

Я в свою очередь поднялась, порывистым движением едва не опрокинув стул с высокой резной спинкой. Некоторое время с молчаливым вызовом смотрела в прозрачные ледяные глаза Марко, затем с притворной покорностью склонила голову.

— Как скажете, — прошелестел мой нарочито равнодушный голос. — Я вся в вашем распоряжении, ирон Марко.

И вложила свою ладонь в его руку, затянутую в тончайшую кожу перчатки.

Мужчина сжал мои пальцы. Не до боли, но ощутимо, прекрасно чувствуя ту самую грань между простым рукопожатием и пыткой, в которую оно может обратиться. Я не позволила себе и поморщиться, глядя ему в лицо с невинной улыбкой растерянной девочки. Эта роль мне всегда удавалась наилучшим образом.

— Неплохо, Катарина. — Марко широко улыбнулся в ответ на мое представление. — Очень неплохо. Но не забывай, кто ты, а кто я. Я не люблю, когда в играх заходят слишком далеко.

— Не понимаю, о чем вы, — ровно проговорила я, ни на миг не позволяя себе отвести от него взгляда. — Ирон Марко, вы меня пугаете.

— Пока еще и не начинал, моя дорогая, — сказал он так тихо, чтобы только я это услышала. — Но в любой момент могу приняться за тебя всерьез, учти это.

— Дядя… — Со своего места поспешно встал Фабион, видимо почуяв ледяное дуновение ветерка опасности. Кашлянул и поправился: — То есть ирон Марко. С вашего позволения, я бы желал принять участие в разговоре с Катариной Валания. Как-никак я был одним из основных действующих лиц разыгравшейся трагедии. Полагаю, мои показания могли бы оказать неплохую помощь в расследовании.

— Дело уже раскрыто, — лениво отозвался Марко, разглядывая меня с энтузиазмом безумного борца с ведьмами, которые всего несколько десятилетий назад сжигали целые деревни по подозрению в занятиях темной магией. — Но если ты желаешь этого — не буду препятствовать. Все равно мне необходимо переговорить с вами обоими. Насколько понимаю, ты, Фабион, слишком завяз в проблемах рода Валания, позволив себе недопустимую личную заинтересованность.

Фабион зло сверкнул зелеными глазищами, но промолчал, лишь покорно склонил голову, принимая заслуженный упрек.

— Проводите нас, — приказал Марко моему отцу, наконец-то оторвав от меня тяжелый изучающий взгляд, и я позволила себе чуть слышный вздох облегчения, поскольку свинцовый обруч вокруг головы немного разжался. А мужчина тем временем продолжил, все так же сжимая мою руку в своей: — Саэр Алоний, пожалуйста, предоставьте нам комнату, где нас никто не побеспокоит.

— Да, конечно, — проблеял мой отец. — Мой кабинет…

— Показывайте дорогу, — сухо распорядился Марко. И почти насильно выволок меня из обеденного зала, словно не заметив слабого сопротивления.

Последовал за нами и Фабион, странно бледный и расстроенный. Чудно, неужели он настолько переживает за мою судьбу? С чего бы это, спрашивается?

В кабинете моего отца Марко Шаорраш первым делом подошел к небольшому столику, полностью отведенному для разнообразнейших алкогольных напитков. Неполную минуту любовался на ровный ряд бутылок всех цветов и размеров, затем плеснул себе в стакан загадочной зеленоватой жидкости, от которой исходил сильный запах полыни и меда.

— Вам может прийтись не по вкусу, — рискнул предупредить его отец, который все еще нерешительно мялся на пороге, не зная, то ли остаться, то ли удалиться. — Это настойка, сделанная по особому рецепту…

Марко искоса глянул на моего отца — и тот замолчал, моментально потерявшись. А мужчина тем временем осторожно пригубил напиток и закрыл глаза, смакуя послевкусие.

— Неплохо, — наконец вынес Марко свой вердикт, и отец расцвел в улыбке, будто лично готовил настойку. Впрочем, он моментально пожалел об этом, поскольку дядя Фабиона еще раз посмотрел на него и негромко скомандовал: — Прочь! И не вздумайте подслушивать под дверью!

— Но… — растерянно замямлил отец, вряд ли ожидая столь строгой отповеди в собственном доме.

Марко приподнял кустистую бровь, и отца словно корова языком слизнула. Лишь хлопнула, закрываясь, дверь.

Я угрюмо стояла примерно в центре комнаты, ожидая, когда Марко соизволит обратить на меня свое высочайшее внимание. Он, однако, словно совершенно забыл о моем присутствии. Медленно отошел к одному из книжных шкафов и надолго замер около него, придирчиво изучая потрепанные корешки многочисленных фолиантов.

— Ищете книги по темной магии? — не удержалась я от закономерного ядовитого замечания, хотя Фабион, расположившийся в кресле напротив, отчаянно замотал головой, запрещая мне что-нибудь говорить. Но было уже поздно. Я слишком устала от всех этих глупых подозрений, поэтому лишь вскинула подбородок, с вызовом уставившись в спину могущественного гостя. — Зря, в таком случае! Не беспокойтесь, мы неплохо подготовились к вашему приезду и спрятали все, что могло бы навлечь подозрения на наше семейство.

Фабион тихонько ахнул от моего столь смелого заявления и украдкой повертел пальцем у виска, показывая, что я сошла с ума. Но я ответила ему лишь немного нервозной улыбкой. Надоело! Надоело чувствовать себя преступницей и опасаться что-нибудь брякнуть невпопад. Если Марко считает меня ведьмой, заслуживающей костра, то пусть скажет об этом прямо, но больше не мучает меня пустыми выматывающими разговорами, при которых нужно следить за каждой фразой.