На руинах Мальрока - Каменистый Артем. Страница 10

— Дан, как вы?

— Я в норме. А вы? Сильно он вас?

— Бок задел, но одежда выручила. Ох и умеет, гад, бить! Больно до слез, но мясо с костей не снял — ерунда. Вы сможете идти?

— Дайте минутку — дух переведу. Обыщите его пока что. Оружие, деньги, ключи — все, что есть, забирайте.

— Ключи?! Да зачем в тюрьме замки — это ведь не дворец королевский.

Эх, Конфидус, да откуда мне знать, что замки на дверях в твоем мире только короли себе могут позволить? Но вслух сказал другое:

— Мало ли… все забирайте.

Долго прохлаждаться мне не дали. Так и не отдышавшись, поднялся, почуяв запах на удивление едкого дыма. Источник его обнаружился мгновенно: факел, оброненный тюремщиком. Солома на полу была свалявшейся, мокрой и очень грязной, но потихоньку начала заниматься.

Подняв факел, я не стал тратить времени на ликвидацию потенциального очага возгорания. Да и не хотелось подобным заниматься босыми ногами — они и без того у меня пострадавшие. Ничего, эта сырятина не разгорится.

— Конфидус, вы там долго еще?

Епископ, вместо того чтобы осматривать одежду тюремщика на предмет карманов с богатым содержимым, сокрушенно произнес:

— Я ему, кажется, голову проломил. Вроде бил не сильно, а… Как же так получилось… Ему помочь надо — может, и выживет.

— Да пусть хоть трижды окочурится — уходить нам надо. Вы забыли? Нет у нас времени на благие дела. Да и вон он: в себя приходит, таращится. Все равно мозгов нет — трещина на макушке такому не навредит. Я уже почти не верю, что вы когда-то лихими наемниками командовали, — ведете себя так, будто, кроме кадила, в руках ничего не держали и ничего, кроме алтаря, в жизни не видели. Уходим.

Епископ, не обращая внимания на критику, подхватил хрипящего тюремщика за руки, выволок в коридор, пристроил у стеночки.

— Вот… пусть хотя бы здесь полежит, а не в соломе загаженной.

Спорно — солома, хоть и загажена, помягче каменного пола. Но спорить некогда, да и неинтересно.

Кинулись вправо по коридору — где-то там, неподалеку, располагается выход на улицу. По обе стороны мелькали деревянные решетки других камер. Все пустые, лишь в одной у стены похрапывало несколько мужчин. Как ни примитивна местная пенитенциарная система, но заключенных по сто штук в одну консервную банку не набивают — места хватает.

Или не сезон еще?

А вот и дверь. Массивная, небрежно сбитая, с окованным железом засовом. С немалым усилием отодвигаю его в сторону, тяну створку на себя, затем толкаю. Бесполезно.

— Конфидус, она снаружи заперта!

Епископ, не доверяя, дернул, навалился, лишь после этого согласился:

— Похоже, вы правы.

В дверь заколотили чем-то увесистым, с улицы приглушенно донеслось:

— Чего шумите? И что за дым из караульной тянется? А?

Замерев, мы переглянулись; епископ, вернув засов на место, прошипел:

— Караульный еще и на улице есть! Вот ведь проклятье!

Да уж, попали. Тюрьмы — это специфические заведения: лишних выходов в большой мир там не любят. В идеале имеется лишь одна дверь. Если так, то совсем плохо — прорываться через нее будет непросто. Караульный сейчас насторожен и наверняка вооружен не только плетью. Пара доходяг, один из которых закован по рукам, а второй по ногам, вряд ли справятся с таким противником.

Думай, Дан, думай! Итак, вдвоем у нас шансов мало, но если… Что там тюремщики меж собой обсуждали? Кто там в камерах у нас сидит?

В дверь опять заколотили, караульный заорал во все горло:

— Открывайте или выломаем! Да что там у вас?!

— Он еще и не один, — выдохнул епископ.

— Конфидус, за мной! У меня хорошая идея есть!

Не тратя времени на объяснения, неловко ковыляя, потащился назад. Смог бы бежать — бежал, но попробуйте побегать на таких болезненных деревяшках. Эх, ноги мои, ноги, вам отдых нужен… знаю. Ну потерпите немного — обязательно отдохнете… чуть позже.

В коридоре шумела разноголосица — народ, почуяв дым и суматоху, пробудился. Доковыляв до первой обитаемой камеры, обратился к облепившим решетку мужикам:

— За что сидите?

— Недоимщики, — коротко и малопонятно пояснил плюгавенький бородач типично крестьянской наружности. — А что это тут такое делается?!

Не удосужившись ответить, поднял засов:

— Все, вы свободны. К двери идите.

Дальше коридор заволокло дымом всерьез — сырая солома все же не погасла. Не иначе как от испражнений многих поколений зэков пропиталась селитрой. Чихая, переступил через слабо шевелящегося тюремщика — никак не уймется, гад. Из тьмы очередной камеры ко мне рванулась грязная тощая рука с когтеподобными ногтями. Испуганно отскочив, садистски стукнул по ней факелом, но даже боль от ожога не подействовала — лапа упрямо продолжала тянуться к моей шее. Меж деревянных прутьев серела перекошенная харя с выпученными безумными глазами.

— Не надо его выпускать! Это бесноватый! — выкрикнул Конфидус.

— У меня и в мыслях не было!.. Ну и морда у него…

— Дан, что вы задумали? Недоимщики драться не станут — не тот народ, да и вины за ними великой нет.

— Потом объясню… все потом.

Очередная обитаемая камера. К решетке жмется целая орава — не меньше десятка сидельцев. Лица у них… Морды у них… В моем мире на портретах «Их разыскивает милиция» физиономии были в семнадцать раз добропорядочнее.

Не доверяя первому впечатлению, уточнил:

— За что посадили?

— Твою прабабушку обрюхатил. — Ответ был мгновенным и непринужденным, высказанным гнусаво-похабным голосом, лишенным даже намека на уважение к собеседнику.

Да, это явно те, кто мне нужен.

За спиной, вдали, послышались сильные удары чем-то массивным по дереву — охрана начала штурм.

— Господа разбойники, на днях вас повесят. За шею. Всех, кроме редких везунчиков, — тех милостиво искалечат. Слышите удары? Это дверь вышибают охранники. Их на улице двое, а вас здесь больше десятка. Решать надо быстро.

— А чего решать — мы здесь ничего не забыли. Дверь открой, мил человек, и посмотрим, чья потом возьмет.

Разделавшись с засовом, потянул решетку:

— Вперед, господа, пока на шум подмога не подошла.

Разбойники, возбужденно гомоня, кинулись к двери.

Конфидус было помчался следом, но я его грубо остановил, ухватив за воротник:

— Ваше святейшество, куда-то торопитесь?

— Так ведь вы сказали…

— Я разве с вами разговаривал? Я с разбойниками разговаривал.

— Дан, я вас не понимаю. Нам ведь бежать надо.

— И вы думаете, что дверь откроется и нас под звуки фанфар проводят к городским воротам? Конфидус, за дверью минимум парочка вооруженных солдат. А скорее больше: в этом мелком городке на такой шум наверняка стража отовсюду сбежится. И настроение у них будет плохое.

— Мелкий городок?! Да это же столица королевства! Дан, я так и не пойму, что вы замыслили!

— Дверь долго не продержится. Солдаты начнут драться с разбойниками, да и недоимщикам в суматохе достанется. Каково нам будет в цепях на таком веселье? Хотите под раздачу попасть? Так что давайте не будем терять времени: уходим через канализацию. Пока до всех дойдет, что случилось, успеем далеко убраться.

— Минутку, Дан!

Епископ, заскочив в каморку, где меня заковывали в кандалы, прихватил оттуда короткий молот, большие клещи и пару зубил. Предусмотрительный.

Инструменты пригодились почти в тот же миг — слив для нечистот оказался слишком маленьким. Благо пол здесь деревянный — против железа доска продержалась недолго. Расширив отверстие, епископ ловко скользнул во тьму, с шумом брякнулся в воду (надеюсь, что в воду), приглушенно доложил:

— Дан, прыгайте. И факел не бросайте — здесь очень темно.

Из отверстия дохнуло столь мощным смрадом, что у меня чуть колени не подогнулись. В тюрьме пахло, конечно, не розами, но теперь я так не считал — все познается в сравнении. Покосился на горящий факел. Боязно — будто в метановый резервуар прыгать собрался. Как бы не рвануло.