На руинах Мальрока - Каменистый Артем. Страница 63

Народ, вымотанный почти двухнедельным трудным и опасным походом, не изъявил ни радости, ни беспокойства — все дружное облегчение испытали: наконец-то изматывающая дорога закончилась.

Я, если откровенно, чувствовал себя аналогично — последние два дня моей жизни епископ превратил в ад, пытаясь с помощью палочного боя разбудить во мне хотя бы мышечную память. Один плюс — засыпал я теперь как убитый, без тягостных размышлений, бредовых идей, долгих иронических отчетов для попугая и нервной бессонницы. Выматывался очень сильно.

Справа закончилось поле, потянулись ряды рогаток и кольев. Передняя телега добралась до башни, прикрывающей перешеек, остановилась перед проемом ворот.

Все, мы добрались. Пора приступать к новому этапу программы нашего выживания.

Мальрок, в первый раз, еще издали, показавшийся мне абсолютно защищенным филиалом рая, на самом деле таковым не являлся. Королевская армия не успела разрушить его стены и башни, но все, что могло гореть, попыталась сжечь. И в большинстве случаев небезуспешно.

Внутренний двор был загроможден грудами обгоревших бревен, оставшимися от домов и хозяйственных построек. Из трех колодцев один был завален трупами, второй мусором, над третьим сгорела и частично развалилась вершина сруба — разнообразной рухляди в него тоже упало немало. Пользоваться этими источниками было невозможно, и пришлось временно оборудовать мостик над рекой, чтобы черпать воду из нее. Озерную брать, конечно, удобнее — за стеной лестница к ней ведет каменная, но я сомневался в ее чистоте: поток, стекающий с гор, в этом отношении гораздо привлекательнее.

Вторая актуальная проблема — трупы. В замке смердело, и такое соседство грозило нехорошими последствиями — к примеру эпидемиями. Да и людей это здорово пугало: ничто так не напрягает в пограничье, как тела, оставленные без погребения. И то, что здешних кадавров солдаты на совесть изрубили, а многих и в огонь бросили, не успокаивало — запах нервировал, и вообще наши носы такие ароматы ненавидят.

Если с водоснабжением вопрос решили быстро, то здесь пришлось попотеть. Большая часть взрослого населения, не отвлекаясь на обустройство лагеря, сразу занялась обыском замка. Со стен сбросили клетки со зловонным содержимым; из колодца с помощью веревок и пары проштрафившихся ребят выловили разлагающиеся куски плоти; повсюду собрали все, что не успели доклевать вороны. На том месте, где наш отряд расположился на неудачно для меня окончившийся ночлег, развели костры, натаскав не до конца сгоревших бревен и плах — на них сожгли останки. Завтра, когда все остынет, обуглившиеся кости можно будет похоронить.

Народ, шаставший туда-сюда по разным делам, попутно прихватывал все, что валялось под ногами: бесполезное складывали в кучу возле выхода из туннеля перешейка; остальное относили в другие кучи. В замке на глазах становилось чисто и просторно — исчезали груды обугленных бревен и досок, разбитые бочонки, керамические обломки и даже лошадиный навоз собирала детвора. Народ действовал, будто на субботнике, только, в отличие от добровольно-принудительного мероприятия, делал все на совесть — им ведь здесь жить.

К вечеру вся уцелевшая, но уже ни на что не годная древесина были сложена в несколько поленниц — нам ее надолго хватит для костров и печей. Люди вычистили внутренности всех башен и обыскали их подвалы. Помимо вина, обнаружилось немало хозяйственной утвари; целый склад, забитый щитами, древками копий и вязанками стрел; арсенал с каменными ядрами для, увы, сгоревших баллист и катапульт.

В центральной, большой башне, там, где раньше обитал сам барон с семьей, в подземелье обнаружилась прочная дверь, окованная железными полосами. На ней сохранился замок, и он был закрыт. В честь такого случая позвали меня — народ ожидал, что наткнулся на сокровищницу или как минимум на склад редкостных деликатесов.

Увы, все оказалось гораздо прозаичнее: за взломанной дверью обнаружилась темница. Причем в одной из камер в колодках гнили два тела — похоже, про них здесь попросту забыли, причем очень давно: состояние трупов было очень плохое, а запах стоял такой, что глаза резало.

Понимая, что народу надо давать разрядку, я вечером разрешил открыть винную бочку и сам присоединился к скромному празднеству. Для питья использовал кубок из мутного стекла, добытый Туком где-то в замке. Судя по всему, посуда считалась ценной, раз держать ее выходит престижнее, чем дорогое серебро.

Вино, кстати, оказалось недурным — даже при том что не особо в алкоголе разбираюсь, вряд ли я мог ошибиться в данном случае. Вот только закуска подкачала: пить столь изысканные напитки с пшенкой и дурнопахнущей рыбой, привезенной с последней стоянки, было плебейством чистой воды.

В темноте на стенах запылали костры и факелы — людей на караулы выделили не пожалев и строго-настрого запретили им оставаться в одиночестве: помнили про тех странных коротышек. Хотя башни оставались темными и безжизненными, выгоревшими изнутри, со стороны, наверное, Мальрок теперь выглядел грозной крепостью. Я физически ощущал на себе взгляды врагов: наверняка ведь таращатся с вершин своих холмов и зубами скрежещут от злости.

Ничего, теперь посмотрим, кто здесь самый главный.

Утром работы возобновились и стали разнообразнее. Помимо окончания похоронных дел, продолжали расчистку двора, начали ремонт рогаток и рядов кольев, послали большой отряд назад, на дорогу, чтобы за холмами заниматься заготовкой строевого леса. Плохо, конечно, что придется использовать сырой, но на полноценную сушку у нас нет времени. Бригада иридиан занялась восстановлением струга, а с лодки понаставили сетей — похоже, у нас теперь надолго затянется рыбная диета.

В башнях застучали молотки — там уже начали подготовку к ремонту перекрытий и лестниц. Не знаю, как это возможно без пиломатериалов, но проверять работу мастеров я даже не пытался: в строительных вопросах я полный профан, а уж в вопросах средневекового строительства дурак в сравнении со мной просто гений. Народ знает, что делает, главное для их предводителя — всегда держать на лице мудрое и всезнающее выражение.

Я, как человек непоседливый и чурающийся черной работы, отправился на разведку окрестностей с отрядом в два десятка всадников. Главной задачей был поиск следов странных демов; второстепенная задача — шкурная: хотелось оценить перспективы пополнения запасов съестного за счет местных ресурсов. И вообще надо посмотреть, где и что здесь плохо лежит.

С первой задачей не заладилось: Люк нашел несколько невразумительных следов, но преимущественно старых — не меньше чем недельной давности. Куда ходили эти люди, зачем, и кто это вообще такие — непонятно. Одно радовало — как мы и надеялись, их было немного: в самой большой группе и десятка не насчитывалось. Раз до сих пор крупных отрядов мы не замечали, значит, надежда на то, что их вообще нет, крепнет.

Осмотр садов, полей и деревень дал результаты повесомее. На деревьях хватало плодов, на виноградных лозах — гроздей, на полях местами находили отдельные стебли и даже маленькие полянки с колосящейся рожью, пшеницей, ячменем. Опытные мужики замечали какие-то съедобные коренья и зелень, тыкали пальцами в следы — обнаглевшее зверье начало осваивать обезлюдевший край. Обрадованный Люк заявил, что местами кроликов настолько много, что можно за счет них серьезно пополнить наш рацион, а если наловить живьем, то и запас будет на зиму. Главное — корм для них заготовить, но с этим проблем не будет.

Я подозревал, что зверьки эти не дикие, а одичавшие, — они легко приспосабливаются к свободе. Хотя какая разница, откуда ушастые взялись: свою скотину теперь придется беречь на развод, так что кролики весьма кстати нарисовались.

На берегу озерного залива возле большой разоренной деревни обнаружили еще одну пристань. В воде лежали сразу два поврежденных струга, а на пляже нашлись шесть лодок — нашим рыбакам не помешают. Здесь солдаты тоже поленились и не сожгли парочку сараев. В одном под потолком обнаружилось несколько сетей, в другом располагалась сушилка для рыбы. От самой рыбы ничего, кроме навечно въевшегося в стены запаха, не осталось, но на стропилах висели два мешка с солью. Учитывая, что своей у нас мало, а другого консерванта здесь не знают, трофей ценный.