Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина. Страница 127
- Что узнал?
- Что я море люблю.
Не знал, но запомнит. Мало ли, для чего пригодится.
- Догадался, - соврал Урфин. - А будешь хорошо себя вести, и подзорную трубу дам. Есть тут окно, из которого порт, как на ладони. Наблюдать за людьми и кораблями интересней, чем просто за кораблями.
Улыбка у нее очаровательная. Живая. И наверное, в этой вылазке имеется смысл, который дойдет до Урфина позже. Магнус ведь говорил, что у него инстинкты вперед головы работают.
- А теперь обедать.
Леди едят аккуратно. Даже когда тарелку приходится держать на коленях, а вместо столового ножа предлагается охотничий, и салфетки отсутствуют, равно как прочие мелочи жизни.
Но леди едят аккуратно.
Медленно.
Мало.
Тщательно скрывая, что все еще голодны.
- Ешь, - Урфин выдерживает обиженный взгляд. - Все. До последней крошки.
Подчиняется.
Он в ее возрасте не стеснялся того, что постоянно голоден. И ел все, что попадалось под руку, даже пшенку, которую голубям запаривали. Ничего была, твердовата, но в целом ничего.
Кто придумал, что в пятнадцать лет ужин не обязателен, и хватит хлеба с маслом… Урфину хватало ума не верить в эту чушь. Но молчание вновь становится напряженным, и Урфин просит:
- Расскажи, пожалуйста, как вы жили.
- Обыкновенно. Как все. Папа. Мама. Я и Долэг. И еще дедушка был… он мне корабли показывал. Рассказывал, откуда они и что везут.
…и что оставляют на берегу бухты. А потом старик, надо полагать, умер, и связь с контрабандистами разорвалась. Денег не стало…
- Я еще думала, что однажды уплыву.
- Куда?
- Куда-нибудь. Глупо, да?
Нет. Но если просто сказать, то решит, что Урфин опять издевается.
- Мне тоже хотелось убраться на край мира. Там бы не нашли. У меня и план был. Пробраться на корабль. Спрятаться в трюме. Сбить ошейник. И затеряться в другом городе, где никто меня не знает. Я стал бы свободным человеком.
Не отвернулась. И не отшатнулась. А в глазах не отвращение. Жалость? И проклятая метка вдруг вспыхивает. Болезненная алая точка за ухом, как напоминание о том, кто он есть.
Как-то Урфин не привык, чтобы его жалели.
- Почему вы не сбежали?
- Потому что не хотел бежать один.
А вдвоем не вышло.
Но это не тот разговор, который следует продолжать.
Подзорная труба слишком тяжела для девичьих рук, и Урфин долго ищет треножник, который совершенно точно где-то был, но где - он не помнит. Как-то выясняется, то давно пора было бы навести порядок. Вот зачем ему медвежий капкан? Хорошо, что не взведенный. Или свирель… свитки, кажется, что-то полезное. Звездный атлас. И мешок овса, изрядно облюбованный мышами.
Но треножник все-таки находится.
Окно расположено так, что смотреть в него сидя не выйдет, хотя Тисса и не верит. Она вертится, пытаясь найти подходящую, пристойную позу на лежаке, но в конце концов любопытство побеждает.
- Вы это нарочно! - ворчит, прилипая к трубе. - Ух ты… и вправду как на ладони. Там строят что-то!
Склады, пострадавшие при пожаре.
- А люди совсем не маленькие даже… у дедушки была труба, но старая. И видно было не все…
Из складок меха выглянула ножка. Узенькая ступня с поджатыми пальчиками, тонкая щиколотка и мягкая линия голени.
- И что ты видишь?
Тянуло пощекотать ступню. Или дернуть за косу… ну за ленту, которая из косы выглядывала. Лента бы выскользнула, волосы рассыпались.
- М… йолы вижу. Рыбаки.
- Почему?
- Ну… йолы обычно рыбаки используют, особенно, когда паруса не ставят. Сейчас как раз сезон на сельдь. Наверное, улов привезли. Галера еще стоит… нет, две… северяне. Они обычно меха везут. А баркентина, наверное, с юга… ага… чай привезла. Или пряности. Еще не разгружалась, но по осадке груз легкий. Ткани еще могут быть…
Надо же, какие знания. Дедушка научил?
- Странно… - она перевернулась на бок, словно от перемены позы что-то менялось.
- Что странно?
- Ну… такое… там барк стоит. Древний совсем и… - подвинувшись, Тисса указала на трубу. - Видите? Не в самом порту. В заливе. Вон там…
Барк был виден. И вправду древность. Даже издали корабль выглядел ненадежным, готовым рассыпаться от любого мало-мальски серьезного удара волны.
- …по флажкам если… они вывесили, что идут на Юг. И с грузом мехов.
- И?
- А вы смеяться не станете?
Вот когда эти зеленые глазища были так близко, Урфину становилось совсем не до смеха.
- Мех - ценный груз. А у этого в трюмах наверняка сыро… плесень… и меха пострадают, - Тисса облизнула губу. - Еще по осадке… меха легкие. А этот…
Урфин пригляделся: точно. Едва ли воду бортами не черпает.
- Не понимаю.
Зато он понял прекрасно. Меха - золотая марка. Высокие пошлины. Склочные торговцы, с которыми никто не хочет лишний раз связываться. Груз не тронут.
- Ребенок, ты чудо… но теперь мы очень и очень спешим.
Глава 11. Лоскутная
- Я жду с минуты на минуту гонца. Взгляни на дорогу, кого ты там видишь?
- Никого.
- Мне бы такое зрение — увидеть никого, да еще на таком расстоянии.
Диалог дамы с дозорным.
Тиссу обняли. Поцеловали в макушку. Обули. Обернув соболями - шаль волочилась по земле, как мантия - потащили прочь.
И что это значит?
Она опомнилась, лишь оказавшись в уже знакомой комнате.
- Вы оба ждете меня здесь, - Их неугомонное Сиятельство переодевались быстро, и не думая о том, что леди не должна видеть… хотя успокаивает, что синяки почти сошли. А шрамы вот остались и тот, который за ухом, наверняка, тоже.
- Запоминай, - Урфин протянул руку, и Тиссе пришлось завязывать манжеты старой рубашки. Он опять собрался в город? Мало было? - Если дядя потом спросит, то я неотлучно был при тебе. Ясно?
Нет.
- Да.
Со вторым рукавом Тисса справилась быстрее.
Пуговицы на жилете сам застегнул.
- Я вернусь через час или два… скоро в общем. Гавин, присмотри. И развлеки. Еда есть. Вода тоже. Все, радость моя, скоро буду. Поцелуй на удачу.
И этот невозможный человек наклонился, а Тисса, ошалев от происходящего, не нашла ничего лучше, кроме как поцеловать его в щеку.
- И как это следует понимать? - спросила она, когда в двери с оглушительным скрежетом повернулся ключ. Гавин вздохнул:
- Их Светлость запретили лорду выходить из Замка. Но наверное, что-то случилось…
…из-за Тиссы.
Тот корабль что-то значил. И теперь ей придется врать не только тану, но и старому лорду.
Обучение плохому проходило крайне интенсивно.
- А запирать зачем?
Тисса подошла к двери и подергала за ручку, убеждаясь, что ей не почудилось: дверь определенно заперта.
- Если, - Гавин сглотнул и отступил. - Если кто-то вдруг будет вас искать, то он подумает… решит… что вы и мой лорд…
И Тисса поняла. Она не завизжала сугубо потому, что от возмущения пропал голос. За что с ней так? В чем она провинилась?
- Вы… вы не сердитесь, пожалуйста, - взмолился Гавин.
Тисса не сердится. Она в ярости. Любому терпению есть предел. Но это… это же запредельно просто! Запереть ее здесь, чтобы все подумали… дверь она все-таки пнула.
Не очень удачная идея - пинать дверь, когда на ногах домашние туфельки.
Больно!
И слезы потому, что больно. Надо было этого человека в ванной утопить! А она еще переживала, что врать приходится. Больше переживать не станет.
Плакать тоже. Сейчас успокоится, допрыгает до кресла - Гавин мог бы и помочь - проверит, целы ли пальцы и решит, как отомстить. Планы, приходившие в голову, отличались кровожадностью и малой вероятностью осуществления.
- Вы ведь не выдадите его? - Гавин наблюдал за Тиссой настороженно, точно ожидая от нее подвоха.
- Выдам. Обязательно.
Потому что подло так поступать!
И нога болит.
- Не надо! Он хороший! Он очень хороший… он очень умный и добрый и…