Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ) - Маркина Татьяна. Страница 40

— Владька, иди, к тебе тут баба пришла.

И схватив собаку за загривок, потащила ее в комнату. Таня крикнула ей в спину:

— Лариса Николаевна, Лариса Николаевна!

Но Лариса Николаевна скрылась, а на площадку вышел молодой парень в спортивных штанах и незастегнутой рубашке, только что накинутой для выхода к гостье, и прикрыл за собой дверь. Он внимательно посмотрел на Татьяну и спросил:

— Ты кто?

— Я из школы, классный руководитель Димы.

— Ну, тогда приходи лучше завтра, когда хозяин проспится. Он сейчас с матерью после суток расслабляется. Завтра с матерью сможешь поговорить. А что Димка опять натворил?

— Да ничего пока не натворил, все в порядке. А вы его брат?

— Да, Владислав. А тебя как зовут, куколка?

Таня, намерившаяся было отдать деньги Ларисе Николаевне через старшего сына, передумала и сурово ответила:

— Татьяна Викторовна. А как зовут отца Димы?

— Так же как и моего, Николай Викторович, только здесь ты его не ищи, он с нами не живет, — ответил Владислав и восхитился, — да, бляха-муха, повезло Димке, классная руководительница — такая красотка. А чему ты учишь, моя прелесть?

— Математике. Извините, но я не поняла, зачем же вы сказали, что лучше прийти завтра, когда отец будет трезв, — Таня упорно продолжала обращаться к парню на «вы», обозначая дистанцию.

— Какая же ты непонятливая, красавица. Я сказал не отец, а хозяин — второй муж матери. Ну почему у меня в школе была математичка — старая мымра? Эх, если бы у меня была такая учительница, я может бы стал Лобачевским.

— Хорошо, я тогда пойду. До свидания.

— Уже уходишь, красавица? Подожди, я тебя провожу.

— Не стоит.

— А у меня стоит.

Таня развернулась и поспешила вниз по лестнице.

— Так ты заходи завтра. Буду ждать, киска, — донеслось в спину.

Ярко-голубые блики от светильников то сливались в причудливые фигуры, то разбивались на мелкие осколки, рисуя на зеленой глади воды завораживающие узоры. Таня доплыла до конца бассейна и повернула назад, гоня перед собой эту фантастическую картину. Игра отблесков света на волнах погружала в какой-то заколдованный мир, в котором забываешь где ты и кто ты. А если опустить глаза и посмотреть вниз, на дно чаши, кажется, что не плывешь, а летишь. Как хорошо, что Максим привел ее сюда. Она так не хотела идти в сауну, что опять начала спорить с Максимом, заявив, что не переносит баню и теряет там сознание. Это было правдой, но Максим, как всегда, «уговорил» ее. И, действительно, она прекрасно себя чувствовала и в сауне, и в бассейне, с удовольствием ела бутерброды и пила вместе со всеми пиво в комнате для отдыха, слушая байки ребят.

— А помните, однажды, мы тут гудели до часу ночи? Весь персонал ушел, а про нас забыли и заперли, — вспомнила Аврора.

— А мы даже не заметили, пока сторож нас не обнаружил, и не выпер, — весело откликнулся Костя.

— Вам смешно, а меня тетка пилила целый год. С трудом ее в этот раз уговорила, чтобы нас пустила в сауну, — посетовала Марина.

Тетя Марины работала в бассейне, и благодаря ее доброте они здесь собрались. Кроме них и нескольких людей из персонала в здании никого не было. Таня испытывала такое доверие ко всем присутствующим, кроме одного из них, естественно, что разоткровенничалась, когда друзья вспомнили свои школьные годы, как они досаждали учителям, и, разумеется, обратились к Тане.

— А тебя достают твои ученики? — спросил Саша.

— Достают. И их родители тоже. С детьми иногда легче договориться.

— Родители? — удивленно переспросила Аврора.

— Да, родители.

И она рассказала о визите в школу «дамы с собачкой».

— Сами кобели, еще собаку завели, — прокомментировал Саша.

— Ни за что бы не смогла работать в школе, — решила Аврора.

— Да таких мамаш надо, — начал было Женя и замолчал.

— Ничего-то ты, Викторовна, не сечешь, — пошутил Максим, — нужно было брать деньги, не отказываться.

— Можно было две бутылки водки купить, — поддержал его Саша.

— Лучше шампанского, — не согласилась Света.

— А вы думаете, что на этом все закончилось? После занятий я взяла тетради со стола, а под ними лежит этот червонец. Пришлось идти в тот же день ним домой, правда, поговорить не удалось.

— Почему? — спросила Света.

И Таня рассказала, как ходила домой к Диме Ильину.

— Не рискнула отдать деньги старшему брату, хотя была такая мысль, — завершила она.

— Ты ходила к ним еще раз? — предположила Света.

— Нет уж, чтобы снова пошлости от Влада выслушивать? Я отдала десятку Диме, чтобы он вернул деньги матери.

— Какие пошлости? — насторожился Максим.

— Какие, какие? Пошлые!

— Он к тебе приставал? — настаивал Максим.

— Да нет. Проводить хотел, еле отвязалась.

— Ты — ненормальная! — закричал на нее Максим, — зачем ты туда потащилась, к этой алкашне?

— Это моя работа. И почему ты на меня кричишь?

— Потому что ты — идиотка. Твоя работа — детей учить, а родители пусть сами в школу ходят. Если тебе что-то от них нужно — вызывай в школу, а не таскайся сама к ним. Это не входит в твои обязанности — ходить по квартирам, — и продолжил более миролюбиво, поучая, — шире используй свою власть.

— Мне лучше знать свои обязанности. Почему я — взрослый человек, должна бояться хотя бы раз побывать там, где живет мой ученик? По-хорошему, мне нужно было сходить туда на следующий день и поговорить с отчимом.

— Правда, Максим, ты чего на Танюшку набросился? — заступился за нее Саша.

— Что поделаешь, если у учителей ненормированный рабочий день, — вздохнула Света.

А Таня ушла плавать в бассейн. Она не хотела даже находиться в одной комнате с Максимом. Как он мог орать на нее при всех? Значит, бросать ее одну в каких-то трущобах под дождем можно, а ей посетить ученика дома — нельзя.

За Таней вышли в бассейн остальные. Они немного поплавали, покричали, поплескались и постепенно вернулись в сауну. Таня осталась в чаше одна. Она любила плавать и по-настоящему наслаждалась в воде, забывая обо всем. Она успокоилась, отрешившись от окружающего, словно пролетая над ним.

— Танюша, хватит плавать, а то у тебя отрастет рыбий хвост, — голос Максима заставил ее очнуться, — пора собираться потихоньку.

Таня подплыла к ступенькам, Максим сверху смотрел на нее. Когда она поднялась, Максим с обеспокоенным видом бросился к ней:

— Ой, что это? Покажи руки.

Таня испуганно протянула ему руки. Он взял ее за пальцы.

— Фу, все нормально, — облегченно вздохнул он, — а то мне показалось, что у тебя выросли перепонки между пальцами, как у лягушки.

— Сумасшедший, нельзя же так пугать.

— А вдруг не только лягушки превращаются в царевен, но и наоборот?

— Ничего страшного бы не случилось, просто квакала бы на уроках.

— Это тебе не страшно, квакай сколько хочешь, а мне бы пришлось спать со скользким земноводным.

— Тебя бы не остановило даже это?

— С тобой — нет, — он поднес пальцы ее рук к своим губам.

— Тоже мне, Иван-Царевич, — она освободила свои пальцы из его рук.

Таня неуклюже пошлепала к двери, привыкнув за это время в воде к легкости, она с усилием поднимала отяжелевшие ноги. В комнате отдыха она села на скамейку, Максим взял два бутерброда со стола, один протянул Тане. Света, заметив это, обратилась к остальным:

— Доедайте все, не забирать же продукты с собой назад.

Ребята лениво потянулись к столу — пива уже не было. Девчонки оставили мальчиков с бутербродами в комнате отдыха и, приказав не открывать дверь, пошли в душ мыться.

Кожа была до того чистой, что пищала под мочалкой. Таня с удовольствием проводила рукой по мокрому телу, и рука беспрепятственно скользила по гладкой коже, до того она была чисто вымыта. Ощущение чистоты проникло внутрь, под кожу, Таня испытывала изумительную легкость, она стала невесомой. Она могла бы стоять под душем бесконечно, ловя теплые струи воды. Но девчонки потянули ее за собой — нужно было еще помыться парням. Закутавшись в простыни и полотенца, девушки выгнали парней из комнаты в раздевалку и душ, а сами стали одеваться.