Счастье среднего возраста (Девушка с проблемами) - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 39

— Вот что, Вера Васильевна, чаем угостите? Заодно и поговорим.

— Ну, пошли, почаевничаем! — согласилась старушка.

Через десять минут Сашка расположила к себе хозяйку, рассказала про «аварию», как оказалась рядом и что, пока Ирину «везли в «скорой», та попросила ее помочь Вере Васильевне, забрать детей, пока Ирина в больнице.

— Так вы, стало быть, ее не знаете? — допытывалась хозяйка.

— Нет, — призналась Сашка, — но я оставлю вам все свои данные и паспорт покажу. Я помогу ей, честное слово.

— Кто бы ей, горемычной, раньше помог! — вздохнула Вера Васильевна. — Хозяин-то, правда, ее не обижал.

— Какой хозяин? — насторожилась Саша.

— Дак она в палатке овощной работает, хозяин у нее кавказец, но не обижает, ничего такого, разрешает овощи-фрукты детям брать, платит, правда, маловато, она и подрабатывает где может. Днем приходил, Ирину искал.

Бабулька, кряхтя, поднялась с табурета и вышла из кухни. Сашка осмотрелась — нищета, но аккуратная, чистая, все блестит, вымыто. Вернулась хозяйка с тонкой тетрадочкой в руке и очками, села на прежнее место.

— Ну, давай свои документы!

Сашка достала из сумки паспорт и права, протянула старушке. Вера Васильевна, нацепив очки на кончик носа, внимательно изучала паспорт, придирчиво сравнила фотографию с оригиналом, записала данные в тетрадку, не забыв про прописку, номер водительских прав — никак в органах служила в дни своей молодости? Или жизнь нынешняя научила не доверять никому? Спросила номера Сашкиных телефонов и старательно занесла в ту же тетрадку.

— И куда ты деток определишь? — спросила, отдавая Саше документы.

— У меня поживут.

— И кто за ними присмотрит? Они же малые совсем.

— Я разберусь! Хотите, вы с нами поживите, — предложила Сашка.

— Да господь с тобой! Куда мне, уж восемьдесят скоро, больная я вся. Я и Ирине помогать не могла, племяшку свою пристроила днем за детьми смотреть, пока она на работе. Ирочка исправно платила и за жилье, я ей комнатку сдаю, и племяшке за присмотр. Да вот ее нет уж два дня, они плачут без конца, мы уж и не знали, что делать.

— А племянница ваша сможет посидеть с детьми? Я заплачу, не беспокойтесь.

— Думаю, договоритесь, женщина она хорошая, без работы осталась, вот и подрабатывает. Ирина-то много платить не могла, сама концы с концами еле сводила, старалась, а как же! Ну, я помогала с детьми, сколь могла.

— Сейчас можно позвонить вашей племяннице? Мне в больницу надо, к Ирине.

— Ох, не знаю, милая, у нее ж семья, муж. Ну, идем, деток соберем.

— Они спят?

— Не спят. Плачут, мамку ждут.

Вера Васильевна повела Сашку в маленькую комнату. Когда старушка открыла дверь и Санька увидела двух светлоголовых ангелочков, сидевших на потрепанном диване, в пижамках, прижавшись друг к другу и смотревших на нее перепуганными огромными голубыми глазищами, ей понадобились все силы, чтобы не зарыдать в голос.

Комнатка была маленькая, метров десять. Большую часть занимал расстеленный старый диван, был еще большой шкаф, пара стульев, картонная коробка с игрушками, книжные полки на стенах, заставленные детскими книжками, и все.

— Шурочка, Ванюша, давайте собираться, — мягко, нежно заговорила с детьми Вера Васильевна. — За вами тетя Саша приехала.

— Мама! — заплакала девочка.

— Мы сейчас с вами поедем в большой дом, — пообещала Сашка. — Там красиво, а мама к нам потом приедет.

— Где мама? — спросил мальчик и тоже заплакал.

— Мамочка заболела, но она скоро выздоровеет, мы с вами купим ей яблоки, апельсины и пойдем навестим ее в больнице. Хотите мамочку проведать?

— Хочу к маме!

Девочка расплакалась всерьез, огромные крупные слезы текли по пухленьким щечкам, брат решил не отставать.

— Сколько им лет? — спросила Сашка.

— Два с половиной годика.

О господи, совсем крошки! У Сашки сердце рвалось. Она понятия не имела, как вести себя с детьми, но чувствовала, что сейчас никак нельзя впадать в бабью жалость.

— Так, Вера Васильевна, во что их одевать? Соберите их вещи на первое время и документы, все, какие есть, — привычно руководила Сашка, взяв ответственность на себя.

Она присела на корточки возле дивана, попыталась взять детей за ладошки, но они перепуганно отодвинулись, глядя на незнакомую тетку во все наполненные страхом глазенки.

— Детки, вы хотите увидеть маму? — без нажима, но твердо спросила Сашка.

Две светлые головенки кивнули одновременно.

— Тогда надо поехать со мной. Сюда мамочка приехать не сможет. Поехали? Хорошо?

Она протянула руку вперед раскрытой ладонью и замерла в ожидании.

И маленькие дрожащие ладошки оказались в ее руке.

И с этой минуты у них троих началась любовь.

Сашка расцеловала их, малыши, непонятно каким чудом и ведением, сразу приняли ее, прижались к ней теплыми тельцами — и навсегда вошли в Сашкину жизнь.

С помощью Веры Васильевны она устроила детей на заднем сиденье, затолкав между сумками с вещами и пристегнув одним на двоих ремнем безопасности. Она позвонила Надежде, племяннице Веры Васильевны, и с ходу назвала ей сумму, которую заплатит за сутки. Через полчаса Сашка заехала по названному адресу, Надежда ждала ее у подъезда.

Отвезя детей с няней к себе домой, устроив их второпях, Сашка вернулась в больницу.

Где-то через час из операционной вышел врач.

— Ну что?

— Идемте в ординаторскую.

У Сашки сердце упало — нет, не может эта девочка сдаться! Не может!

В ординаторской доктор тяжело опустился в кресло за письменным столом, достал сигареты и закурил. Он был не просто усталым, даже почернел, осунулся как-то.

— Работаю здесь уже сто лет, а к такому привыкнуть не могу! — возмутился он куда-то, поверх Сашкиной головы.

— Умерла-а… — прошептала Сашка, ноги подкосились, и она рухнула на стул с другой стороны стола.

— Нет, слава богу! — Он перевел взгляд на Сашку, которую вроде и не замечал до сих пор. — Как вас зовут?

— Александра Владимировна, — привычно по отчеству представилась она.

— Саша, — не принял он официальности, — я обязан сообщить в милицию, что сейчас и сделаю, у вашей подруги травмы, трудно совместимые с жизнью, и все они носят криминальный характер. Ее мучили, пытали, насиловали в извращенной форме.

— Она выживет?

— Надеюсь, если сердце выдержит и не сдастся, то выживет.

— Что с ней, доктор?

— Что? — Он зло посмотрел на Сашку, словно это она ее пытала. — Она разорвана вся, кровотечение маточное, переломаны все ребра, трещины на множестве костей, перелом голени со смещением, многочисленные ожоги по всему телу, нанесенные сигаретами, паяльником, наверное, утюгом, выдраны волосы на голове, местами сожжены, повреждение внутренних органов! Можно еще перечислять, это не полный список! Все тело сплошная гематома, порезы, ожоги!

— Вызывайте милицию!

— Я только сообщу, до утра она не придет в себя. Мы будем колоть ей серьезные обезболивающие. У вас есть какие-нибудь ее документы?

— Да, есть страховой полис, паспорта я не нашла.

Сашка протянула ему полис, который со всеми документами отдала ей Вера Васильевна, он пробежал глазами, достал из ящика стола объемистый журнал и стал переписывать данные.

— Россиянка — это хорошо, меньше проблем.

Он отдал Сашке документ и совсем уж усталым голосом сказал:

— Идите, Саша, домой, приходите утром. Детей нашли?

— Да.

— Вот и хорошо. Идите.

То, что случилось с Ириной, потрясало до жути, до холодного ужаса обыденностью зла и пониманием своей незащищенности от беспредела и вседозволенности чужой, нечеловечески беспощадной воли.

Жила-была девочка Ира в большом российском городе, далеко от столицы. Жила с мамой, преподавательницей русского языка и литературы. Девочка хорошо училась, в совершенстве овладела английским и последние два года учебы в школе работала репетитором, зарабатывая деньги на свою мечту. Мечта сбылась — девочка поступила аж в МГУ, на филфак. Заработанных денег хватило на то, чтобы найти жилье — маленькую комнатушку на самой окраине Москвы, с милой старушкой хозяйкой, квартиры передавали друг другу студенты: выпускники — первокурсникам. Девочке повезло, хозяйка была доброй и даже сделала ей регистрацию в столице. Девочка училась, вечерами подрабатывала, мыла полы, делала переводы одногруппникам, в общем, жила, как могла. Но случилась у девочки любовь на третьем курсе — большая, красивая, с цветами, подарками, с московским мальчиком-мажором со старшего курса другого факультета. Девочка была влюблена до слепоты — ничего не замечала, никого не слушала, критики любимого не признавала. Пришлось девочке прозреть, когда она узнала, что ждет ребенка — мальчик ее бросил, да еще пригрозил всякими ужасами и своими неограниченными возможностями сотворить с ней любые несчастья, если она будет его преследовать и вообще появляться в его жизни.