Оболтус для бизнес-леди - Климова Юлия. Страница 45

Его улыбка исчезла. Никита опустил глаза. «Что же мы с тобой будем делать, малыш?» Он поднял руки к обнаженной Олиной спине и коснулся пальцем тонкой гладкой бретельки платья. «Ты вправе послать меня куда подальше, но дай мне шанс». Он вспомнил, как поцеловал ее, и как она ответила… Пожалуй, у него есть шанс.

– Малыш, а что ты делаешь сегодня вечером? – спросил Никита, опуская голову.

Оля удивленно приподняла брови, открыла рот, чтобы переспросить, но он не дал ей возможности к отступлению – его губы требовательно коснулись ее губ.

Бабушка протянула приглашение, и Люба взяла его. Слова показались узором, который не сразу поймешь. Она догадалась, о ком речь. « Высокий, седой, представительный…»Тот самый. Не забывался этот мужчина, не забывался.

Приятно было вспоминать его слова, перебирать их, точно большие круглые бусины, приятно было представлять, что они встретятся снова… Случайно. А может, он еще раз заглянет в салон? На душе теплело, хотелось надеть цыганский наряд и выпустить на свободу огонь, который жег сердце.

Она не могла успокоиться. Вспоминала.

«Высокий, седой, представительный…»

Имя его было загадкой, судьба тоже.

Любу тянуло в салон, но она знала: стоит переступить порог, как руки коснутся колоды карт, как она нарушит собственный запрет. Да, она цыганка, но у нее другая жизнь. Она не открывала дверцу в иной мир – в мир королей, тузов, валетов, дам, закулисного, тайного… Не открывала и не будет. Потому что обратной дороги нет.

Но как его зовут?

Кто он?

Сколько ему лет?

Придет ли он еще раз?

«Высокий, седой, представительный…»

Бабушка не стала задавать вопросов, поджала губы и потащила ее в салон. Они пили мятный чай, разговаривали о пустяках, молчали и опять пили чай. Пойти? Не пойти? Пойти? Не пойти? Мысленно она уже доставала из шкафа свое единственное приличное платье, шла к метро и ехала в ресторан «Пино Гроз». Это был тот приз, от которого невозможно отказаться. Она так боялась, что сказка растает, что «тот самый» при встрече покажется абсолютно чужим, что сердце не дрогнет…

Но сердце дрогнуло. Один раз, второй, третий. Увидев его, Люба почувствовала себя счастливой. Искала его, искала, шла между столиков и нашла…

А если бы он не узнал ее?

Нет, этого не могло случиться. Он же вернулся в салон бабушки… Зачем-то вернулся.

Глава 25

– Извините, – тяжело дышавший от спешки Лев Аркадьевич обратился к высокой черноволосой девушке, а затем переключился на друга: – Петр, ты должен это видеть! Никита… Оля…

– Потом, все потом.

Петр Петрович махнул рукой, мол, только не сейчас, взял Любу под локоть и, оставив друга одного около мягких диванчиков и цветов, повел ее к опустевшему столу.

Андрей с Полиной где-то проводили время, Катюшка тоже развлекалась в обществе знакомых, и никто помешать их разговору не мог. За исключением Егора. Но на него Петр Петрович не обратил внимания.

– Люба, я и не ожидал, – выдохнул он, не отрывая от нее глаз.

– А я потерялась, – просто ответила она и улыбнулась. – Здесь столько людей и все о чем-то говорят…

– Не обращайте внимания. Простите, я не представился: Петр Петрович Шурыгин. Вам передали мою визитку?

– Нет, бабушка передала только пригласительный билет.

– Бабушка? – Петр Петрович побледнел. Значит, эта вредная старуха – Любина бабушка! Хм… Ну, не такая уж она и вредная, если… А откуда взялся пригласительный билет? Или он оставил по ошибке не визитку?

Но все вопросы не имели значения. Главное – он встретил ту, которую не смог забыть. Он и не представлял, что Люба может носить обычную одежду, не цыганскую. Сейчас она была немного другой, но все же ее взгляд смущал, ее красота завораживала…

– Добрый вечер, Петр Петрович. Как поживаете?

За столом, положив ногу на ногу, сидел Егор. Лениво попивая апельсиновый сок, он явно скучал и подыскивал себе какое-нибудь развлечение.

Петр Петрович был бы очень рад, если бы Кречетов при виде дамы вежливо привстал со стула, но тот вовсе не собирался этого делать.

– Добрый вечер. Люба, познакомьтесь: это Егор, мой знакомый, а это Люба.

– Очень приятно, – мягко произнесла она.

– Взаимно, – приветственно поднимая узкий стакан с соком, ответил Егор. Одного короткого взгляда ему хватило, чтобы оценить ситуацию. «Петр Петрович, да вы, похоже, попались». – А кто вы, Люба? – бесцеремонно спросил он, нарочно пытаясь смутить.

– Егор! – резко вмешался Шурыгин, уже догадываясь, какой экзамен по привычке сейчас устроит Кречетов. Воли детективу он давать не собирался.

– Я преподаю в школе, – просто ответила Люба и улыбнулась. – И на таком большом приеме я впервые.

Да, на такой роскошный прием она попала впервые. Шумно, пестро, красиво. Горят огни, звучит приятная музыка, и кажется, будто в воздухе искрятся пузырьки шампанского. Как невидимые глазу шарики, они летят от одного приглашенного к другому, и заражают восторгом, и кружат голову.

У Любы тоже кружилась голова и дрожали коленки. «Тот самый» оказался именно Тем Самым, и это приятно смущало. По сути, незнакомый мужчина привлекал ее настолько, что сердце замирало от новых чувств. Что бы сказала бабушка? «От судьбы не уйдешь. Можно петлять, сворачивать, но…» Люба коротко вздохнула и покосилась на Шурыгина. Он ей нравится. Очень. Да. И стоило это признать, как тут же стало жарко. Что бы сказала бабушка? «Дорогая моя, в тебе наконец-то забурлила цыганская кровь!»

– Я преподаю в школе, – повторила Люба, потому что за столом повисла пауза.

Егор удивленно посмотрел на Петра Петровича: «Не ожидал! Раньше ваш интерес никогда не был обращен в сторону педагогики».

А Петр Петрович не менее удивленно смотрел на Любу. В его душе она была цыганкой, гадалкой, представлялась в декорациях салона. Свечи, браслеты, книги, карты… Но оказывается, все иначе. Да, она и цыганка, но еще и учитель.

– А еще я ухаживаю за растениями в оранжерее Ботанического сада, – дополнила Люба, убирая черный локон за ухо. Тонкие серебряные браслеты съехали сначала к локтю, а затем обратно вниз. Звяк-звяк-звяк…

«Поздравляю, Петр Петрович, – усмехнулся про себя Егор, – она необыкновенно хороша». Не удержавшись, он подался вперед и с обольстительной улыбкой Дон Жуана произнес:

– Люба, позвольте предложить вам шампанского. – Он подхватил чистый бокал и выдернул бутылку шампанского из металлического ведерка со льдом.

Подобные ухаживания не могли понравиться Петру Петровичу – он сам, сам должен был проявить внимание к Любе! «Кречетов, не смей!»

– Спасибо, – ответила она, посмотрела в сторону музыкантов и тихо добавила: – Что-то не хочется.

«Молодец», – похвалил Егор, но все же налил шампанское в бокал.

– А где вы познакомились? Здесь? – продолжил он бесцеремонный допрос.

– Нет, в салоне, – так же просто ответила Люба, повернулась к Петру Петровичу и сказала ему: – Пожалуйста, пойдемте танцевать.

Не зная, куда пристроить сумочку, она поднялась, оглянулась и вновь задержала взгляд на музыкантах. Она и не думала, что ей будет так хорошо на этом вечере, рядом с Петром Петровичем Шурыгиным. Вот только помпезная обстановка все же давила – это была не ее атмосфера, слишком чужая. Несмотря на простор зала, на праздник, здесь не было свободы, к которой она привыкла. А может, Любу расстраивало то, что Петр Петрович явно был человеком обеспеченным, и это отодвигало их друг от друга. Он оставил бабушке визитку, но где она, что на ней было написано?

– Конечно, – ответил Шурыгин, торопливо поднимаясь. – С удовольствием.

– Давайте сумочку, она вам будет мешать, а я за ней пригляжу, – протянул руку Егор.

Люба, не раздумывая, отдала сумочку – ее звала музыка, там, среди танцующих, она забудет о своих сомнениях.

Петр Петрович взял ее под локоть и повел к сцене. А Егор, дождавшись, когда они смешаются с толпой, открыл сумку, ловко достал паспорт и пролистнул его, профессионально фотографируя взглядом.