Право на защиту (СИ) - "Marlu". Страница 13

Глава 9

Наверное, проще изобрести синхрофазотрон, нежели разобраться в человеческих отношениях. Там наука, там все подчиняется строгой математической логике, где понятны и просты связи, причины и следствия. Я шел по тротуарам уже освещенных фонарями и яркой рекламой улиц, шел, почти не обращая внимания на окружающий мир. Мысли, чтоб их, неслись в голове, как в пресловутом синхрофазотроне разгонялись частицы. Некстати вспомнился Михалыч и недавний с ним разговор по поводу всяких там умных приборов и устройств. «Что мне с того, например, синхрофазотрона? Я, может, только от Пугачевой и узнал о его существовании и теперь вот даже в курсе, что это такой прибор, который разгоняет всякую хрень до скоростей в тыщи раз больше скорости трактора. И что? Ну нахрена мне в моей повседневной жизни это великое знание? Или в работе опять же?». В шахматы я ему тогда продул и так и не смог убедить, что никакое знание лишним не бывает. Увы, в некоторых вопросах Михалыч был консервативен и уперт.

На перекрестке какая-то машина разразилась гневным бибиканьем, когда я решил перейти улицу на зеленый свет и по зебре; мой автопилот никогда не давал сбоев, но на таких вот наглецов рассчитан не был. Пришлось отвлекаться от навязчивых мыслей и пытаться сообразить, где я, собственно, нахожусь. Прямо по курсу зазывно сиял рекламой ядовито-оранжевых фруктов и подозрительно розовых колбас продуктовый магазин, чуть дальше скромно притаился новый тату-салон. Понятно, улица Энтузиастов, потом Студенческая, и Полевая – уже моя.

Макс. Сердце странно кольнуло, когда я проходил мимо салона с выставленными в окнах рисунками-образцами возможных татуировок. Что у нас с ним? Потерять его оказалось неимоверно больно, но есть ли он у меня? И что останется на память, если разбежимся? Что я для него? Мы же никогда не обсуждали ни наше совместное настоящее, которое таковым и назвать-то можно было с натяжкой, ни наше возможное будущее?

Почему-то вдруг завтрашний день стал страшить. Что я ему скажу? Признаюсь в любви? И как это будет звучать? Нужны ли ему мои чувства, или же он был рад именно нашим коротким встречам без обязательств? Я грустно усмехнулся, обнаружив себя стоящим у дверей тату-салона. Что-то мои сумбурные мысли были слишком похожи на страдания Маши, коими она временами делилась со мной, заваливаясь в гости, и жалуясь на жизнь.

– Проходите, не стесняйтесь! – молодая девушка открыла дверь, заметив колеблющегося клиента. – Никто не заставляет вас решаться на что-то кардинальное прямо сегодня, и насильно покрывать тату вас тоже никто не будет. Просто зайдите, осмотритесь. Можете поговорить с мастером.

И я зачем-то вошел внутрь, в уютный холл, выдержанный в спокойных коричнево-бежевых тонах, где в углу рядом с небольшой пальмой в кадке стояли автомат с кофе и кулер с водой.

– Могу чаю сделать, если кофе не любите, и конфеты есть, – она подвинула ко мне вазочку с карамельками. – Образцы в альбомах, свое можно тоже, Сережа хорошо рисует.

Дома было пусто и от этого тоскливо. Почему-то сейчас, когда было ясно, что Макс в больнице и прийти не сможет, даже если бы и горел желанием, видеть его хотелось как никогда. В такие моменты очень хорошо понимались бабушкины присказки «Что имеем, не храним, потерявши – плачем». Я поежился, что-то настроение совсем никакое. Покосился в сторону бара – сегодня пить не стоило. Поэтому ограничился чаем и, попялившись для приличия в телевизор, где на канале «Культура» обнаружилась интересная передачка, завалился спать – утро, как известно, вечера мудренее. На границе яви и сна привиделся Макс, который просил мандаринов и сигарет. Мысленно пообещав ему все это купить, провалился в крепкий сон без сновидений.

Часы посещений в больнице начинались с четырех, поэтому у меня было время зайти в магазин, единственное затруднение вызвали сигареты – ну не помнил я, какие он курит. Белая пачка с синими буквами, под такое описание подходила половина ассортимента табачного ларька. Пришлось брать, полагаясь на вкус продавщицы.

Что значит: мне не приходилось давно навещать больных. Оказалось, теперь проходить внутрь можно было только в бахилах, которые стоили целых десять рублей и выдавались строгой гардеробщицей, бдительно следящей, чтобы необахиленные товарищи не проникали в коридоры и палаты. Народ, кстати, тоже оказывался не лыком шит и приносил их с собой, а некоторые использовали и по два раза.

– Я вот к маме хожу по два раза в день, – пояснила какая-то женщина, неправильно истолковав мой взгляд и идя рядом со мной к лифтам, – не напасешься же каждый раз новые надевать.

Я сочувственно покивал – в ее словах был смысл. Она еще что-то говорила, но двери лифта открылись на нужном мне этаже, и я отправился искать палату № 5.

Она оказалась очень маленькой. В крохотном помещении умещалась только кровать и тумбочка. На кровати, тоскливо глядя в окно, лежал Макс.

– Привет, – я прикрыл за собой дверь.

– Привет! – расплылся он в улыбке.

– Я тут тебе принес, – я поставил пакет на тумбочку, на которой уже стояла бутылка минералки, – не знаю…

– О! Мандарины, – обрадовался Макс, – мне их еще вчера почему-то хотелось, а покурить?

Я вытряхнул из пакета и сунул ему в руки злосчастную пачку:

– Не знаю, какие ты предпочитаешь.

– Пойдет, – он мельком взглянул и спрятал сигареты под подушку.

Наступила неловкая пауза. Я вглядывался в его лицо, он сначала тоже смотрел на меня, а потом смутился и отвернулся.

– Макс, – произнес я и присел на край больничной койки. Незакрытый тощим матрацем металлический край холодил ноги через ткань брюк.

– Да? – он вскинул на меня глаза.

– Как ты? – сказал я совсем не то, что хотел.

– Нормально все. Правда. Надеюсь, что выпишут завтра.

– Если бы все было так радужно, то в реанимацию никто бы не клал.

– Ой, да ладно! Перестраховщики они все. Я же просто немного дыма надышался, а так ничего особенного, – возмутился Макс.

– Точно?

– Конечно, – уверенно ответил он.

– И никакие Ларисы с дядьями…

– Господи, так вот что ты подумал! Нет, это не месть. Им бы сейчас самим разобраться со своими проблемами.

– О чем и речь. Дядю, насколько я знаю, из органов попросили.

– И не только попросили, даже дело завели. Сейчас модно коррупционеров ловить. Мелких таких, вроде него, – Макс озорно улыбнулся, – и я здесь не при чем. Его по своим делам взяли. Ты же, наверное, и сам знаешь.

– Не могу сказать, что очень сильно интересовался, – честно сознался я.