Монах - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 2
Как всегда перед сном, Андрей встал на колени и долго молился, не обращая внимания на боль в коленях. Он просил у Бога освободить его от ночных кошмаров, терзающих его последние годы, и простить за совершенные преступления. Но, видимо, этих молитв было недостаточно, так как каждую ночь его преследовали лица убитых им людей, он бежал, прятался от них, но они снова и снова появлялись. Во сне кто-то его хватал, выталкивал навстречу тянущимся ледяным рукам убитых им людей… и он просыпался в холодном поту, потом долго не мог уснуть, а иногда — не пытался заснуть, а становился на колени и молился до утра, повторяя и повторяя слова: «Прости мне, Господи, мои прегрешения!»
Прозвенел колокол ко сну, и Андрей дисциплинированно встал с колен, улегся на узкую жесткую койку, покрытую тонким ватным матрасом, накрылся колючим шерстяным одеялом и усилием воли попытался заснуть. Дисциплинированный, тренированный мозг отреагировал на посыл, и через пятнадцать минут он уже крепко спал.
Снилось ему, будто он лежит на пригорке, обдуваемый теплым весенним ветерком, вокруг чирикают и попискивают птички, щеку щекочет муравей, заползший на него с высокой сухой былинки. Андрей улыбнулся — хороший, приятный сон. Хоть не эти страшные кошмары…
Вдруг он осознал — какой сон?! Он и правда лежит на пригорке! И его вправду обдувает ветерком! Андрей осмотрел себя: он в нижнем белье — белая полотняная рубаха, полотняные штаны вместо трусов, так положено монастырским уставом, и больше ничего нет!
Монах сел и осмотрелся. Вокруг нетронутый лес — голубые ели, поляна, поросшая зеленой сочной травой и оранжевыми цветами… вроде как называются они «жарки», почему-то вспомнилось ему. Жужжали пчелы, и он подумал: «Где-то тут пасека. Надо идти к людям, там и определюсь, куда забросил меня Господь. Интересно, а куда делся монастырь?»
Андрей сделал несколько шагов, скривился — современный человек давно отвык ходить босиком. Не хватало еще проколоть подошву и получить заражение…
Подумав, снял рубаху и оторвал у нее рукава, засунул в них босые ноги, кое-как примотал оторванными от подола полосками ткани и сделал несколько неуверенных шагов — вроде нормально, теперь можно двигаться.
Осмотревшись, примерно определил: если и есть поблизости населенный пункт, то ниже по реке — внизу несла пенящиеся воды небольшая быстрая речка. Туда и следовало идти.
Через минут десять он доковылял до реки, все время оглядываясь — было странно тихо, настолько тихо, что собственное дыхание слышалось как громкий шум. Не было самолетов, не было никаких следов цивилизации.
Вдруг ему показалось, что снизу по течению послышался крик петуха. Он принюхался — нет, пахнуло дымом. Монах ободрился и зашагал вдоль реки, обходя коряги и упавшие, заросшие мхом стволы елей. Он прошел около пятисот метров, когда показались первые дома — рубленные из толстых бревен, с крашеными наличниками и высокими козырьками над крылечками. С пригорка ему было видно, как на больших огородах позади домов ползают по грядкам люди. Носившиеся по улице ребятишки, заметив чужака, застыли с открытыми ртами.
Он усмехнулся — и правда дикое зрелище: сорокалетний худой высокий мужик в нижнем белье с оторванными рукавами, из рубахи торчат жилистые руки, перевитые крупными венами, — он как-то на спор ломал, разгибая, старую подкову, найденную в одной из горных деревень Кавказа.
Андрей махнул ребятишкам рукой и сказал:
— Эй, огольцы, где тут у вас телефон? Может, у вас есть? Дайте позвонить, я недолго!
Он решил позвонить в монастырь, номер настоятеля отца Павла он знал наизусть, память у бывшего убийцы была феноменальная, притом его специально тренировали запоминать — нужное умение для диверсанта.
Ребятишки странно посмотрели на него, потом один что-то сказал на непонятном языке — вроде и русский, слова похожи, но понять, что он говорит, было невозможно.
Андрей пожал плечами и пошел дальше, раздумывая: «Куда меня забросило? Или забросили? Опоили, что ли? То ли Сербия, то ли Западная Украина — язык вроде славянский, но не русский, это точно. Ладно, вон церковь видать, спрошу у местного священника, объясню ситуацию».
Солнечные лучи весело играли на золотых куполах небольшой церкви, кресты сверкали на солнце, успокаивая душу. Андрей бодро шагал к зданию, вот только почему-то на душе было тревожно. Он не мог понять, что же его раздражает в этой церкви, что-то непонятное не нравится ему в ней, но усилием воли он заставил себя успокоиться и к храму подошел расслабленным, благостным.
Поднявшись по ступенькам, он вошел в церковь, перешагнул порог и привычно, с поклоном перекрестился. В церкви шла служба, священник — почему-то в ярко-красном одеянии с темными полосами — распевал какие-то гимны, в которых все время повторялось: Саган! Саган!
Он заметил вошедшего и перекрестившегося человека, осекся на полуслове, стих и небольшой хор певчих, и все вытаращив глаза уставились на Андрея. Он удивился — чего так таращиться-то? Ну да, в нижнем белье, ну звиняйте! Так свой же, православный, в нижнем белье, что ли, не видали?
Он еще раз перекрестился на большую икону, и вдруг ему в глаза бросилось… о ужас! Вместо Христа на иконе была изображена мерзкая рогатая рожа — Сатана!
Андрей присмотрелся — крест за алтарем был перевернут. Теперь ему стало ясно, что же так обеспокоило его при виде церкви, — кресты на куполах тоже были перевернуты! «И как это мне сразу не бросилось-то в глаза, просто, похоже, я не мог поверить, мозг отказывался это воспринять, ведь такого не может быть!»
«Священник» с амвона указал на него рукой и крикнул что-то типа: «Стоять! Не двигаться!», но Андрей с омерзением плюнул в иконы, повернулся и пошел прочь — надо было выбираться из этого вертепа.
«Да куда же я попал, мать их за ногу?! — с отчаянием подумал он. — Что за сатанинский поселок? Сваливать отсюда надо, пока не взяли за задницу! Чую, тут пахнет жареным! А если сейчас не пахнет, то может запахнуть… только вот как-то не хочется, чтобы это был запах меня, жаренного на вертеле…»
Он вспомнил глаза этого «священника» — у того как будто даже челюсть отвалилась от неподчинения чужака, как будто он увидел морского змея.
Андрей не видел, как из дверей «церкви» вылетела толпа прихожан. Только когда они были уже рядом и стали слышны их пыхтение и топот, Андрей обернулся и разглядел своих преследователей.
На первый взгляд они ничем не отличались от обычных прихожан и на второй тоже, вот только не было в них никакой благости, а в руках добрые прихожане держали здоровенные ножи, пригодные чтобы нашинковать не только капустку, но еще и заблудившегося христианина.
— Что вам надо? — спокойно спросил он, надеясь все-таки закончить миром. — Я сейчас уйду, и никому не будет неприятностей. Стойте на месте!
Позади пыхтящей и обливающейся потом паствы появился псевдосвященник. Он повелительно повел рукой, и толпа расступилась. «Священник» начал что-то говорить на «сербском» языке — как понял Андрей, вроде о святотатстве, что ли. Он показал на Андрея, а потом встал в позу, поднял руки над головой, затрясся, закатив глаза, и прокричал несколько слов, из которых Андрей узнал только «Саган! Саган!».
Все с любопытством замерли, как будто ожидали, что сейчас чужака разразит гром или он упадет мертвым. Ничего не случилось, Андрей пожал плечами, сказал:
— Шли бы вы отсюда, нехристи гребаные, — и перекрестил толпу и «священника», благословляя их к походу.
Это подействовало так, будто он облил их дерьмом или помочился на них, — они отшатнулись, их лица искривились от отвращения, а «священник» яростно провизжал что-то и указал на супостата.
Тут же пассивность толпы сменилась яростным порывом, и вооруженные «мачете» отморозки дружно навалились на Андрея. Если бы это были молодые, тренированные ребята — тут бы ему и конец. Спасло то, что это были неспортивные и неуклюжие крестьяне, больше привыкшие махать косой, чем клинками, а потому Андрей легко ушел от размашистых ударов, перенаправив их в соседей — двое тут же оказались на земле, покалеченные своими же соратниками. Один упал от пушечного хлесткого удара в сердце — хотя Андрей и давно не тренировался в рукопашном бое, но умения никуда не делись, а благодаря тяжелому физическому труду на свежем воздухе и здоровому рациону питания он не лишился спортивной формы.