Океан безмолвия - Миллэй Катя. Страница 65

Перед собой кривить душой я не стану: я знаю, за что обожаю Дрю Лейтона. В каком-то смысле он такой же эмоционально закомплексованный неудачник, как и я, только выражается это по-другому. Но в данный момент я просто ненавижу его за его космический идиотизм. Я подхожу к нему, обнимаю, кладу голову ему на плечо, ибо я знаю, что такое отвращение к самому себе, и если я еще на что-то надеюсь, то и для него не все потеряно.

– Ты и вправду засранец, – говорю я.

Дрю вздыхает, опускает подбородок на мою макушку.

– Это самое я и пытаюсь тебе растолковать.

Как-то так получилось, что я засиделась у Дрю до возвращения его родителей и Сары. Меня уговорили остаться на ужин. Я не очень противилась. С тех пор, как Сара перестала быть моим смертным врагом, для меня это не наказание.

В какой-то момент после той адской вечеринки Сара решила, что я не вызываю у нее отторжения. Пусть та вечеринка от начала и до конца была полный отстой, один положительный результат она все же дала: напряженность в наших с Сарой отношениях исчезла. Мы, конечно, не делимся историями о своих сексуальных похождениях, не ходим вместе покупать нижнее белье, и все же… Если бы знала, что Сара станет ко мне добрее, если я научу ее сбивать с ног парней, я давно бы предложила ей свои услуги. В общем, ситуация улучшилась, общаться с ней мне стало проще, даже приятно.

– Тебе без косметики лучше, – говорит она мне; наверно, думает, что делает мне комплимент. Не знаю, лучше ли мне без косметики или я просто выгляжу по-другому, но я пока не готова отказаться от своего макияжа. – Если б ты красилась и одевалась нормально, у тебя было бы больше друзей. Хоть ты и не разговариваешь. Тебя ведь боятся.

Замечательно. Это и есть моя цель. Беседа у нас с ней односторонняя, но лучше уж так, чем злобные взгляды, оскорбления, презрительное отношение, как к парии, – это все, что мне обычно доставалось от Сары.

– Не к каждому общество благоволит так, как к тебе, Сара, – вмешивается в наш разговор Дрю. – Тебе повезло, что ты моя сестра. Подарок судьбы.

– Скорее проклятие, – парирует Сара. Судя по ее тону, она искренне так считает.

– Ну-ну. Не будь я твоим братом, у тебя не было бы и половины твоих друзей и ухажеров. – По-моему, Дрю шутит, но Сара от его слов взорвалась. И, слушая ее ответ, я ее не осуждаю. Напротив, мне становится ее жаль.

– Ты абсолютно прав! В этом вся чертова проблема, Дрю! Девчонки хотят дружить со мной, потому что надеются, что я – прямой доступ к тебе. Мальчишки хотят встречаться со мной, потому что уверены, что я такая же дешевая потаскуха, как ты. Считаешь, что я своей популярностью обязана тебе? Точно. Вся ответственность на тебе.

Сара умолкает, она выдохлась. Дрю, я вижу, уже жалеет о своих словах. Никак не ожидал такой яростной реакции. Мне невыносимо находиться с ними в одной комнате. Нет ли у кого-нибудь плаща-невидимки? Мне бы он сейчас пригодился.

– Мне противно быть твоей сестрой! – шипит Сара. – Что угодно готова сделать, лишь бы не иметь такого брата!

Дрю молчит. Ни наглых реплик. Ни насмешек. Просто выходит из комнаты, оставляя меня с Сарой. Та начинает плакать. Надеюсь, у них дома есть мороженое. А то как ее успокоить, ведь я не разговариваю?

– Я его ненавижу, – произносит Сара сквозь слезы. Я знаю, что это не так, но возразить не могу.

Чуть позже всю мебель в комнате мы снова сдвинули в одну сторону, чтобы продемонстрировать мистеру и миссис Лейтон успехи Сары в освоении приемов самообороны. Я тащу Дрю обратно в гостиную и предлагаю ему выступить в роли хулигана, а Саре напоминаю, как нейтрализовать противника. И Дрю покорно позволяет сестре колошматить и валить его с ног, причем не раз и не два; не ропщет, даже когда ему больно. Потом, напоследок, он нападает на нее сзади, шепчет: «Прости» и заключает сестру в объятия. В душе я надеюсь, что она вывернется из его тисков, ударит его локтем и помчится прочь, как я учила, но она, к моей радости, ничего такого не сделала. Дрю еще раз извиняется, и Сара в его объятиях поворачивается к нему лицом и тоже его обнимает.

Едва он чуть расслабляет объятия, она со всей силы наступает ему на ногу и имитирует удар коленкой под яйца. Миссис Лейтон аплодирует.

Глава 41

– Ты губишь свои руки, – говорит мне Джош. Он берет их, поворачивает ладонями вверх, рассматривает. Я отдергиваю руки, но улыбаюсь, потому что это комплимент. Мне он нравится даже больше, чем «чудо как хороша – глаз не отвести».

– А меня и такие устраивают, – отвечаю я, тоже разглядывая свои ладони. – Сразу видно, что я хоть что-то ими делаю. – Пусть теперь я не могу найти им более достойное применение, такое, что мне больше по нраву – если в моду вдруг не войдет игра на фортепиано одной рукой, надеяться мне не на что, – но, по крайней мере, не бездельничаю. Джош шкурить не любит. Очень не любит, считает, что шлифовка – нудное занятие. Он все пытается заставить меня работать на шлифовальном станке, когда это удобнее, но работа на нем мне удовлетворения не приносит. Мне нравится шкурить вручную. Монотонная однообразная работа, под которую хорошо думается. Я придаю гладкость шершавым поверхностям. В конце вечера смотрю на свой труд, на гору древесной пыли и радуюсь: виден результат работы. Глядя на свои руки, я не замечаю царапин и ссадин. Я вижу не ранки и трещинки; я вижу процесс заживления.

Кажется, я все еще, как идиотка, улыбаюсь своим рукам и, когда поднимаю голову, встречаю взгляд Джоша – он смотрит на меня с уважением. И этот его взгляд для меня дороже слов «чудо как хороша».

– Они у тебя были нежные, а от наждака огрубели, – говорит он. – Скоро будут как у меня. – Неужели он думает, что такое сравнение оскорбительно для моих рук? У Джоша волшебные руки. Я могу часами смотреть на них, наблюдая, как они преображают доски в такие вещи, что эти доски и представить себе не могли.

– Я не буду к тебе прикасаться, ты и не заметишь.

– Не делай опрометчивых заявлений, – шутит он, снова беря мои ладони в свои и большим пальцем проводя по одному из шрамов на моей левой руке. Пластические хирурги сотворили чудо, но добиться совершенства так и не сумели. При внимательном рассмотрении заметны все изъяны. – Мне просто нравятся твои руки, – продолжает Джош, не отрывая глаз от моих ладоней. – Порой мне кажется, что только они у тебя и настоящие.

У него много высказываний в таком духе. Словно он напоминает мне, что, если не задает вопросов, это не значит, что он забыл о них.

– Хочешь проверить ту свою теорию на практике? – спрашиваю я с улыбкой. Не выпуская моих рук, Джош тащит меня к стене.

– Только дверь надо закрыть.

Половину субботнего утра я сижу, поджав под себя ноги, на платформенной тележке в магазине стройматериалов, а Джош возит меня по проходам между штабелями досок, объясняя, чем отличается один тип древесины от другого. Я узнала, какое дерево идет на изготовление мебели, какое лучше использовать для напольного покрытия, какое – для отделки и так далее. Наконец Джош прогоняет меня с тележки, ему нужно накладывать доски, и мне приходится идти самой. Может, мне и не понравилось, что он заставил меня встать, но в ближайшие двадцать минут я смогу наблюдать, как он грузит пиломатериалы, а тут уж жаловаться я не стану по многим причинам. Ради такого случая можно и постоять.

По возвращении домой мы планировали заняться лакированием, но полил дождь, а за закрытой дверью гаража работать невозможно, да и лак от влажности мутнеет. Теперь я это знаю, и не только это. Уроки труда в школе и у Джоша не проходят бесследно.

После обеда мы торчим на кухне. Я подумала: раз Джош учит меня разбираться в древесине, я научу его печь приличное печенье. Велю ему насыпать муку в мерный стакан. Он повинуется, но лишь для того, чтобы меня позлить. В результате я отнимаю у него муку и стакан и насыпаю сама.