История Византийской империи. Том 1 - Успенский Федор Иванович. Страница 36

Новый император (379–395) с редким уменьем исполнил свою задачу: подняв дисциплину войска и избегая больших битв с готами, он, однако, заставил варваров прекратить опустошения; немало помогло ему и то, что в это время умер Фритигерн. Результатом политики Феодосия было то, что к 382 г. вестготы успокоились, разместились по Фракии на правах союзного народа. Чтобы предупредить возможность новых движений между ними, Феодосии пригласил поселиться в римской земле и Атанариха: этим создавался противовес готам-арианам в готах-язычниках. Варвары поступали в римскую службу, размещаемы были по разным легионам; большинство же их оставалось на занятой земле и приучалось к хлебопашеству. За ними обеспечивалась свобода внутреннего управления, на известный срок свобода от податей. Но они теряли право выбирать себе высшую военную власть, обязывались доставлять вспомогательные войска в римскую службу. Расселяясь по отведенным им землям, германцы вступали в мирные сношения с римлянами, усваивали их обычаи, но не менее передавали и свои. По крайней мере, в начале V в. уже раздаются обличения против варварской моды в одежде, против окрашивания волос и т. п. Немецкие отряды входят как почетная часть в придворную стражу. Способнейшие германцы усвояют римские военные обычаи и изучают римскую политику; варварский элемент сильно дает себя чувствовать в придворной и, военной службе.

Дворы Констанция в Милане и Феодосия Великого в Константинополе были наполнены германцами. Но империя, по-видимому, была далека от мысли, что германский элемент может быть опасным, и тем более государственные римские люди не предвидели того, что германцам в самом ближайшем времени предстоит распоряжаться судьбами Западной и Восточной империи. т.к. переход вестготов за Дунай составляет первостепенный факт в процессе преобразования Восточной империи в Византийскую, то нам следует оценить его значение и рассмотреть его последствия.

Постепенное вторжение германских народов в пределы Римской империи сопровождалось громадными последствиями как для внешней политической истории, так и во внутреннем развитии Западной и Восточной империи. Политика императоров, частью направляемая силою обстоятельств, против которых невозможно было бороться, частью же сознательно вызывавшая и поощрявшая германскую иммиграцию, могла в значительной степени иметь себе оправдание в том для всех очевидном факте, что везде, в особенности же на границах, замечалась убыль населения, что чувствовалась потребность пополнить редеющие ряды земледельцев, увеличить податные классы, с которых можно было бы собирать подати и вербовать легионы. Германцы удовлетворяли всем указанным потребностям, и массы их в Ш и IV вв. переходят в империю или в качестве военнопленных, или добровольно вступивших в зависимые отношения.

Римская политическая система по отношению к германцам получает особенно ясные черты при Феодосии Великом в конце IV в. Правда и то, что к этому времени германский вопрос после движения за Дунай готов и утверждения в Юго-Восточной Европе гуннов получил в империи уже важное политическое значение, тогда как до половины IV в. он не выходил из области явлений экономических и социальных. Император Феодосии, приняв ряд мер к успокоению готов и устранив острую опасность, вызванную неосторожным допущением в пределы Восточной империи нескольких сотен тысяч военного свободолюбивого народа, твердо поставил и бесповоротно решил принципиальный вопрос – об отношении империи к германцам. В мероприятиях Феодосия нужно искать объяснения той роли, которую германский элемент играет в империи в конце IV и в V в. Феодосии пришел к окончательному заключению, что для греко-романского мира не по силам борьба с новыми и новыми волнами, выдвигаемыми Северо-Восточной Европой, что безнадежно настаивать более на упорном противоположении римского и варварского мира. Придя к этому решению, Феодосии задумал в этих самых варварах создать оплот в предупреждение распадения империи. Для этого нужно было вовлечь их в интересы римского государства, привязать их к законам, учреждениям и культурным благам Рима. Лучшим средством для этого Феодосии признал соединение браками германцев и римлян и широкое допущение первых к военным и гражданским должностям. В этом отношении Феодосии делал значительные уступки религиозному принципу, допуская на службу даже приверженцев языческого культа. Двор его поэтому окружен был выдающимися людьми всех национальностей и религий, которым он не стеснялся давать высшие титулы и должности{10}. Таковы Рихомер, Саул, Стилихон, Арбогаст, Гаина и др. Высокие места, занимаемые этими германцами, почет и расположение, которым они пользовались в империи, были самым решительным стимулом для других германцев за Дунаем и за Рейном, чтобы, оставляя родину, искать счастья и удачи в Римской империи. Более глубокие перемены вносили германцы в армию, где они не только численно стали преобладать над туземцами, но и вызывать изменения в самом военном строе и военной системе.

В высшей степени интересно подвергнуть исследованию те перемены, которыми сопровождалось проникновение варваров в империю. Еще никто, по-видимому, не сомневался в превосходстве римского мира, никто не думал, что варварам принадлежит ближайшее будущее; напротив, большинство видело в наводнении германцами империи странное недоразумение, которое можно еще устранить; большинство было того мнения, что твердая политика сына Феодосия могла бы бороться со злом, между тем, в действительности, с конца IV в. германский элемент утверждается в империи весьма прочно и начинает подготовлять тот переворот, который в Западной империи завершился основанием германских государств и прекращением линии римских императоров.

По смерти Феодосия в Византии можно видеть три политические партии. Германская, несомненно, была самая главная и наиболее влиятельная; во главе ее стоял Гаина, главнокомандующий восточными войсками, около него группировались не только служилые германцы, но и значительная часть ромэев, разделявших политические взгляды Феодосия. Сила этой партии заключалась в том, что она имела поддержку в полномочном министре западного императора Стилихоне и в супруге умершего императора Евдоксии франкского происхождения. Слабой стороной в этой партии было религиозное разъединение: часть готов была ариане, часть исповедовала языческую веру, некоторые принадлежали к православным. Религиозное разъединение сильно ослабляло германскую партию. Самой видной партией, которая могла ставить германцам преграду, была партия Евтропия. Она не сосредоточивала, однако, людей патриотического направления мыслей; около Евтропия группировались лишь его приверженцы, честолюбцы и искатели личных выгод и обогащения; греческая аристократия и народ не любили выскочку Евтропия и не могли поддерживать его даже и в том случае, если бы он резко выступил против германцев. Третью партию составляли местные аристократы – сенаторы и патриции, представители оппозиции против варварского влияния и могущества евнуха. Для этой партии одинаково невыносимо было и то обстоятельство, что все главные военные посты находились в руках германских генералов (Стилихон в Италии, Аларих в Иллирике, Гаина на Востоке), так и то, что временщик Евтропий пожалован консулом на 399 г., а вслед за тем возведен в патриции. Как значение упомянутых партий, так и борьба их составляют предмет литературных произведений, современных событиям.

Если германский элемент, несомненно, играл выдающуюся роль в судьбах Восточной империи с конца IV в., то ближайшее рассмотрение военных и гражданских условий, в которых находились германцы, может представлять собой достойный изучения предмет. Несмотря на скудость данных, почерпаемых в известиях греко-римских писателей, мы не лишены до некоторой степени возможности выяснить значение перемен, вызванных германской иммиграцией в империю. В свою очередь, изучение этих перемен может доставить несколько любопытных данных к характеристике тех особенностей, которыми новые народы поражали современных им греков и римлян.