История Византийской империи. Том 1 - Успенский Федор Иванович. Страница 37

Участие готов в судьбах империи наиболее выразилось в военном деле, т.к., в свою очередь, и готский народ характеризуется по преимуществу военными чертами. Тенденциозная точка зрения, нашедшая применение в сочинении Иорнанда, выставляет дело таким образом, что политические судьбы империи, ее военное могущество и слабость вполне зависели от тех отношений, в которых империя находилась к готам. Если империя соблюдала договоры с готами, то она обеспечена была на счет своих границ, ибо готы честно защищали ее интересы; если же нарушались договоры, империя везде испытывала поражения и терпела потери. Иорнанд{11} категорически выражается об этом: «Без помощи готов римское войско не имело успеха ни против кого из врагов своих; так они помогали Константину в войне его с Лицинием, и благодаря их помощи последний был заперт в Фессалонике и убит; готы же оказали Константину содействие при основании знаменитого города его имени; заключив с ним союз (foedus inito cum imperatore), они доставили ему дружину из сорока тысяч против враждебных племен; готский корпус и его военная служба доныне сохраняются в империи в имени федератов».

Имя федераты известно было в Римской империи и ранее появления готов. С основания римского государства существовал обычай поручать защиту границ сопредельным с Римом независимым народам, с которыми для этого заключаем был foedus, обязывавший иноземный народ доставлять вспомогательный отряд для защиты империи. Так республика охраняла свои африканские владения чрез союз с царем Нумидии; так Август оберегал границы на Евфрате чрез царей каппадокийских. В основании всех подобных отношений лежит foedus, т.е. договор братства по оружию{12}; в политическом отношении все варвары, вступившие с Римом в подобный союз, обязывались к военной службе в форме доставки вспомогательного отряда, оставаясь или вполне независимым во внутреннем управлении своим народом, или подвергаясь некоторым ограничениям, которые зависели от форм наделения их римскими титулами{13} или денежными выдачами.

Существенное изменение в отношении к федератам IV в. заключается в том, что федератами стали называться не только варварские народы, жившие за границами империи, но и такие, которые получили для поселения имперские области, т.е. наделяемы были земельным пожалованием под условием защиты имперских границ. По прежним обычаям, федеративный народ вознаграждаем был или освобождением, или уменьшением трибута; теперь же входит в обычай, что прикрывающие границы вожди варваров претендуют на определенные денежные выдачи, какими империя содержала свои пограничные войска. Установление нормы выдачи становится существенным содержанием договоров предводителей германских племен или отдельных военных дружин с империей. Соответственно норме денежной выдачи предводитель обязывался содержать для службы империи определенный вооруженный отряд: число военной дружины зависит от суммы, выдаваемой ежегодно правительством империи предводителю федеративного колена или народа.

Чтобы не оставаться в области общих положений, возьмем несколько отдельных случаев и посмотрим, как рисуются в них отношения германцев к империи. У большинства писателей и именно таких, которые или сами хорошо знали события, или пользовались хорошими источниками, отмечается особенная политическая тенденция предводителей варварских дружин, заявляемая ими более или менее открыто. Оказывается, что эта политическая тенденция заметна была уже при Феодосии и частью объяснялась предпочтением, оказываемым варварам этим императором. У Евнапия находим следующее место: «Когда предводители скифских дружин, знатные по чести и происхождению, перешли к ромэям, то, будучи обласканы милостями царя и видя, что все перед ними склоняется, они разделились между собой на партии: одна держалась того мнения, что следует довольствоваться тем благоприятным положением, которое выпало на их долю в империи, другая же, руководясь германским патриотизмом и ссылаясь на секретную присягу и на тайное между германцами соглашение, стремилась всеми средствами вредить грекам и пользоваться всяким случаем, чтобы завладеть их страной». Здесь уже нет речи о религиозном разъединении между готами – готы-ариане и готы-православные, – здесь прямо идет речь о политическом принципе. Во главе грекофильской партии стоял язычник Фравита, женатый с согласия императора на гречанке; германофильская партия группировалась около другого вождя по имени Ериульф. Та же самая черта политической измены германцев отмечена у других писателей. Зосима, говоря о привлечении Феодосием в армию значительных отрядов германцев, также замечает, что они имели тайный замысел: как скоро получат численное преобладание, овладеть империей и устранить греков.

Знакомясь с историей германского элемента в Восточной империи, Мы действительно видим уже в самом конце IV в. смелую попытку со стороны германца Гаины произвести переворот в пользу германцев. Подобные попытки повторяются затем в течение всего V в. Причина того, что германские притязания не так скоро осуществились, заключается в том, что Феодосии имел дело не с племенами, а с отдельными дружинами и притом не такими численными, как об этом говорят источники.

Определить значение германской и вообще варварской иммиграции в империю чрезвычайно важно для оценки явлений, совершающихся в V в. и дающих направление всему дальнейшему европейскому развитию. Из многочисленных фактов, стоящих в связи с принятием варваров в империю, следует прежде всего взвесить переворот в системе военных наборов и замену национального войска наемными отрядами, или федератами. У современных писателей{14} есть, с одной стороны, попытка определить обыкновенный состав армии в размере 645 тыс., между тем состав национального войска не превышал 150 тыс.; все же остальное было заполнено иностранными дружинами, т.к. империя не могла оставаться без прикрытия.

Церковный историк Сократ (IV, с. 34), по-видимому, правильно оценивает политику Феодосия в следующих словах: «Отделив пришельцам Фракию, император считал это благоприятным для империи обстоятельством, ибо думал, что приобрел в варварах готовое и прекрасное войско. Надеясь, что варвары будут лучшими стражами ромэйской земли, он не заботился об умножении римского войска, а перевел на деньги военную повинность». Было бы затруднительно говорить о численном составе федератов, ибо весьма вероятно, что не вся масса германских поселенцев поступала в разряд федератов. Так, часть варваров получила военно-поместную организацию и служила с доходов от надельной земли, часть записывалась и распределялась по легионам и рассылалась по местам расположения последних. Наконец, сами федераты с течением времени оседали на определенном месте, подчинялись условиям местной жизни и переходили в сельское сословие. Наиболее выдающиеся германцы, предводители колен и начальники дружин, переселялись в большие города или в столицу, усвояли себе образование и обычаи образованного общества, выучивались языку и скоро ассимилировались с господствующим населением. В высших рядах военной и гражданской администрации сплошь и рядом встречаем затем варварские имена; предки знатных генералов V в. за 50 лет были свободными германцами, начальниками дружин.

Германцы понимали свое положение в империи и презрительно относились к правительству и изнеженным представителям высших классов. Предводители дружин, занимавшие в империи важные военные посты, не могли не прийти к мысли о легкости ниспровержения существующего порядка и о замене туземного правительства германским. Такой случай имел место вскоре по смерти Феодосия, когда предводитель Гаина захватил Константинополь и произвел смуту в восточных войсках, «замышляя овладеть», как говорит современник, «самим царством»{15}. Он имел к тому все средства, ибо в качестве главнокомандующего восточными войсками поставил во главе легионов преданных ему людей из готской народности. В то же самое время германский элемент заявил притязания и на религиозные вольности и расширение церковных прав готской народности в Константинополе. Бывший тогда на кафедре епископа И. Златоуст выступил на защиту господствующей Церкви с авторитетом и достоинством и решился отправиться в лагерь бунтовщика, которого и убедил умерить честолюбивые домогательства{16}.