Искры гаснущих жил - Демина Карина. Страница 23
— Сюда греби. Тут решетка…
Нет, он, конечно, полицейский и ее не пожалеет, и вообще к ним у Таннис отдельный счет, но… вот чтобы просто бросить… это ж не убийство… он сам… Потом вода схлынет, и Таннис уйдет без помех…
— Эй… как там тебя…
Молчит?
Барахтается ведь рядом, теперь Таннис слышит и чувствует по воде, которая начала облегать, а значит, и вправду скоро схлынет. Но этот до отлива не дотянет. И Таннис, обложив его по благородной мамаше на сей раз вслух — как-то сразу и полегчало, — оттолкнулась от решетки.
— Не дергайся! — сказала она, схватив ищейку за шиворот. — Я тебе помочь хочу.
— Поймала, — отплевываясь, едва не захлебываясь, пробормотал тип.
Вот придурок.
А главное, что тяжеленный и руками по воде шлепает, барахтается, только брызги и поднимает. Бестолочь несчастная… плавать небось совсем не умеет. И Таннис, выругавшись, дотянула-таки до решетки.
— Знаете, — он сообразил за прутья ухватиться, — с вашей стороны было весьма благородно оказать мне помощь. Признаться, не рассчитывал.
Таннис отодвинулась на несколько прутьев. Он тотчас последовал за ней.
Вытащила на свою голову.
— Слушай, — Таннис кое-как высвободилась из куртки, правда, сначала вытащила из кармана кое-что нужное, раз уж по милости этого недоумка она без шила осталась, — давай договоримся?
— О чем, леди?
— Вода уйдет. — Выпутаться из свитера было куда сложнее, но у Таннис получилось. Правда, выбрасывать не стала, закрутила на прут. Глядишь, повезет после отлива голой не остаться. — И мы разбежимся. Я пойду своей дорогой, а ты — своей. Сделаем вид, что друг с другом не знакомы.
Вода была не холодной — ледяной.
А главное, пока держалась.
— Леди, если вы подвинетесь чуть ближе, нам обоим станет немного теплее.
Вежливый какой. Охренеть просто.
— Знаете, я от всего сердца ненавижу холод, — продолжил тип разлюбезным тоном. — У меня сосуды слабые.
Надо же, до чего нежное создание. Сосуды слабые… Но в словах его имелся резон, да и то, что Таннис задумала, не выйдет, если не подобраться вплотную. Перебирая прутья, она подплыла настолько близко, что задела его локтем. И тип развернулся, сгреб Таннис в охапку и прижал к себе.
Он и вправду дрожал, да так, что зубы клацали.
— Так что? — Таннис и сама тряслась, не то от холода, не то от страха. Не догадается ли? — Договорились?
— Конечно, — как-то легко согласился тип.
Врал.
Вот почему все вокруг Таннис за дуру держат? Она вздохнула. Лучше бы ему было правду сказать… а еще лучше — согласиться на ее предложение. В конце концов, он ей жизнью обязан.
Только ж для полицейской ищейки такие долги — западло…
— Леди, я обещаю, что позабочусь о вас.
Таннис и сама о себе прекрасно позаботится, без посторонней помощи. Только пусть вода уйдет.
— Кейрен, — сказал тип, зарываясь носом в мокрые волосы Таннис. Она хотела оттолкнуть, но передумала — дыхание его было теплым, а тепла ей определенно не хватало.
Кейрен, значит.
Красиво.
И наверняка ждет, что и Таннис представится. Хотя… почему бы и нет?
— Таннис.
А вода отползала. Медленно.
— Взрывом, наверное, повредило шлюзы, — сказал Кейрен, перехватывая ее под грудью. Второй рукой он держался за решетку. — Но ведь бомба предназначалась не для этого, верно?
Что он хочет? Чистосердечного признания?
Не дождется.
— Я заметил тебя. На склад заглянул. Интересно стало, что там. Иногда в таких местах находишь крайне неожиданные вещи. А тут ты…
Ага. Нашлась.
Неожиданно. Крайне.
Проклятие! Как можно было его не заметить? Такого длинного, наглого и в белом костюме.
— Мне стало интересно, почему посыльный посылку утопил. Я вообще любопытный. — Кейрен дрожал, и чем дальше, тем сильней. — И невезучий.
Тогда их таких двое. Таннис и за собой особого везения не заметила.
Уровень воды медленно опускался. Еще немного, и ноги коснутся пола… и тогда Таннис утратит единственное свое преимущество.
— Невезучий, значит? — спросила она, пошевелив пальцами. Кастет был старым и немного неудобным, но какой уж есть. Главное — вовсе череп не проломить.
— Есть такое…
Это точно, невезучий…
Зато голова крепкая. Бить пришлось дважды. И Таннис подхватила обмякшее тело, не позволяя ему съехать в воду.
— Прости, но…
В бездну реверансы. Дальше-то что делать?
Уйти? И бросить его здесь? А он найдет обратную дорогу? Вряд ли… еще на подземников наткнется, а эти церемониться не станут. Им что беглец, что ищейка — все еда. Нехорошо выйдет. Да и оставь его, то где уверенность, что он вновь не двинется по следу Таннис? У него же как-то получалось… и значит…
До чего все сложно!
Вода схлынула, убравшись в лабиринт нижних галерей. Сняв с прутьев влажный ком свитера, Таннис кое-как отжала его, с тоской подумала, что деньги в ботинках наверняка промокли. И вода-то была речная, со стоками смешанная… отстирывать придется, а потом сушить.
Хреново.
Ничего, в убежище она разберется и с деньгами, и с Кейреном… благо есть куда запереть. И повязав свитер вокруг пояса, Таннис вздохнула.
— А уж я какая невезучая, — буркнула она, приподнимая Кейрена. Тяжелый… хотя не тяжелее мешка с шерстью. Перекинув Кейрена через плечо, она решительным шагом направилась к тайнику.
Злость подгоняла. И даже крысы, попадавшиеся на пути, взбудораженные взрывом и наводнением, чуяли настроение Таннис и спешили убраться с дороги. Она слышала шелест лап, писк, суету под ногами.
Плохо, что свечу взять не вышло, и хорошо, что дорогу Таннис наизусть помнит.
…А в тайнике есть и лампа, и масло, и много полезных вещей. Не зря, выходит, Таннис столько лет за убежищем присматривала, словно чуяла, что пригодится.
Пригодилось.
Войтех был бы доволен. Правда, от ноши посоветовал бы избавиться.
Ножом по горлу и в канаву… черта с два бы его нашли под землею…
Нет уж…
Пять ступенек. И шаг влево. Переступить через трещину. Вновь ступеньки… лестница узкая, как развернуться в пролетах, особенно если с ношей. И наконец, гулкое пространство подземного зала.
— Прибыли, — с облегчением сказала она, сбрасывая Кейрена. Тот, к счастью, был без сознания. В тайнике пальцы коснулись мягкого крысиного бока, но Таннис рявкнула: — Прочь!
И крыса убралась, признавая за Таннис право на эту территорию.
В углублении — некогда Войтех сам вытаскивал кирпичи, расширяя нишу — лежала лампа, заправленная маслом, запасная одежда, металлическая коробка со спичками и честно заработанными деньгами. А еще краюха черствого хлеба и фляга с дешевым ромом, который пришелся как нельзя кстати. Благо спички не успели отсыреть, и лампа зажглась сразу. Для притерпевшихся к темноте глаз желтый ее огонек был слишком резким, и Таннис зажмурилась, досчитала до десяти и вновь открыла глаза.
Так лучше.
В убежище со времени последнего ее визита ничего не изменилось. И вода сюда не добралась, что вовсе замечательно.
— Будем жить, — сказала Таннис крысе, которая, забравшись на узкий каменный парапет, следила за происходящим. — Ну или хотя бы попробуем.
У Таннис не было привычки разговаривать с собой, но уж больно неуютным было это место, некогда являвшееся частью Клеркенуэльского арестного дома, но давно уже заброшенное, позабытое, как забыто было все, что скрыто в подземельях города.
Оно дремало в полусне-полужизни, едва ли вспоминая о тех, кому случалось бывать здесь.
Бурый кирпич стен. Темные прожилки строительного раствора. Пятна плесени. Крюки, на которых некогда крепились факелы, и черные следы копоти, намертво въевшейся в камень. Цепи, свисавшие со сводчатого потолка. Клещи, штыри, иглы, покрытые толстым слоем ржавчины. Полуистлевшая плеть, свернувшаяся змеей.
Клетки.
И древний массивный стул, намертво прикрученный к полу. Древесина побурела, да и сам камень под стулом изменил цвет. Крысы не тронули ни дерево, ни цепи, которые свисали с подлокотников и ножек. Таннис старалась не думать о том, кого и когда на этот стул усаживали.