Тайный сыск царя Гороха - Белянин Андрей Олегович. Страница 37

Отряд безоговорочно развернулся и потопал вдоль по улице. Мы с Ягой пристроились чуть сбоку, бабка, на что уж старая и хромая, а не отставала ни на шаг. Шли молча. Я понимал, что, возможно, веду людей на смерть… Если Тюря действительно скрывается у себя в тереме, то выкурить его оттуда будет не проще, чем выволочь медведя из берлоги. Ему есть что терять, он себе на шею столько статей понавесил, что еще и «сопротивление при аресте» уже ничего не изменит. Вышка ему и без того обеспечена. Я не кровожаден по натуре, даже совсем наоборот, но то, что сделал этот человек, наполнило меня такой яростью… Он — вор! Ладно, воровал бы понемногу, набивал бы свой карман, заботился о семье — это еще как-то можно понять. Но возглавить заговор с целью уничтожения целого города?! Я читал, я знаю, что делали дикие кочевые племена с мирным населением… Сколько крови, боли, слез намеревался продать этот алчный мерзавец беззаконным шамаханам — убивающим, насилующим, грабящим, поедающим человеческое мясо — тварям! Если суд приговорит его к расстрелу, я тоже попрошу себе ружье.

На воротах тюринского терема нас встретил большущий замок. Лично меня такой удар просто сразил, но более опытные стрельцы барабанили в ворота до тех пор, пока во двор не вышел заспанный конюх, тот самый, что обнаружил тело «хозяина» висящим в петле. Старик яростно чесался, словно весь был покусан клопами или месяц не ходил в баню.

— Чего надо-то? Нету никого…

— Милиция, — пояснил я, отодвигая стрельцов в сторону. — Мне необходимо поговорить с женой вашего хозяина.

— Так ведь нет их, — удивился конюх, — еще вчерась поутру съехали. Хозяйка детишек собрала, дворню всякую, девок, бабок, нянек да холопов. Все добро в узлы навязала, четыре воза загрузили, ну и двинули на север, в деревеньку родительскую.

— С чего бы это так внезапно?

— Да вот и я о том же подумывал… — охотно пустился излагать свою точку зрения заскучавший работник лошадиного хозяйства. — Однако вдовица наша в голос кричит, что, дескать, без мужа ей жизнь в столице не мила. Мы-то меж собой поначалу думали, успокоится хозяюшка, в себя придет, чего ради с насиженного места в глухомань деревенскую рваться? Опять же дом-то какой, а? Рази ж этакое богатство по доброй воле оставишь? Ан она свое гнет! Будто бы ей сам муж-покойник по ночам является… Весь в белом, лицо такое смиренное, и мысли разные мудрые ей вещает. Что, дескать, обязательно надобно со всем скарбом к родителям ейным, подале отсюда ехать. Токмо когда она с ребятишками себе в деревне-то дом купит да за упокой его три ночи в тамошней церкви отстоит, тогда душа казначейская покой на небесах обрести сможет! Вон оно как… Мы-то поначалу думали — бабские бредни, но, однако ж, девки дворовые тоже этот призрак видели. Поутру от испуга не поседели едва…

— Калиточку отворите, пожалуйста, — вежливо попросил я.

— Ох, совсем из головы вон, — бросился извиняться конюх. — Ты уж прости, сыскной воевода, заговорился я. Вот, проходи, пожалуйста. Так о чем это мы? А, ну вот, значит, я себе и думаю…

— Взять его! Связать, кляп в рот, и пусть отдохнет в тенечке. Всем прочим — оцепить здание.

— Все исполнено, как велено, — доложил старший.

Я вместе с Ягой обошел весь дом, со всех сторон окруженный стрельцами. Все в порядке, стоят плотно, мышь не проскочит.

— Ну что, Никитушка, в дом-то пойдем? Пора ить брать его, супостата.

— Ничего не выйдет, — попытался объяснить я, причем больше самому себе. — После рассказа конюха наши первоначальные планы немного меняются. Уверен, что при обычном осмотре мы его не найдем. Уж если даже домашние, знающие этот дом как свои пять пальцев, не додумались, что призраку тоже надо где-то жить… Стрельцы — надежные ребята, но в деле розыска опыта у них — кот наплакал. Надо ждать, пока он сам вылезет…

— Да с чего ж ему лезть-то? У него, поди, в комнатке тайной и еды, и питья, и припасу всякого загодя заготовлено. Может, ему терем поджечь?

— Стыдитесь, бабушка!

— Чего мне стыдиться-то? — возмущенно уперла руки в бока Баба Яга. — Как он нам шамахана подослал мой терем поджечь — так пожалуйста? Ему, значит, — можно, а мне — нельзя?! Где справедливость?

— Но мы — работники милиции…

— Нет, ты мне скажи, где справедливость?

— Батюшка сыскной воевода! — вовремя прервал наш диспут подбежавший стрелец из царевой гвардии. — Государь за вами послал… Спешное дело! Караван с южной дороги показался. Царь просит не мешкая прибыть.

— Так скоро? — поразился я. — Чтоб ему пусто было, этому каравану!

Еще одна накладка… По моим планам, ему следовало прибыть после обеда, ближе к вечеру, чтоб мы успели разобраться с Тюрей. Теперь все придется менять, импровизируя на ходу.

— Бабушка Яга, поручаю вам арест преступника. Берите под свое командование весь отряд и постарайтесь в точности выполнять мои указания. Тюря наверняка знает время прибытия шамаханского каравана. Обязан знать! Он должен их встретить, уточнить детали операции у главных «купцов», передать последние данные по обороне города и скоординировать совместные действия. Он попытается выйти. Задерживайте всех, кто появится, арестовывайте хоть мертвеца, хоть призрака, хоть скелет говорящий. Тюря не должен уйти!

— Все сделаю, Никитушка, — серьезно ответила Яга. — Ты беги, за меня не беспокойся. Мы тут с молодцами в грязь лицом не ударим. Ежели надо, все на месте поляжем, а предателя не упустим.

Ближние стрельцы серьезно кивнули. Судя по суровым рожам, будут палить во все, что движется. Я развернулся и в сопровождении царского слуги поспешил на базарную площадь к купеческим подворьям. Караван должен будет пройти туда расположиться на ночь. Насколько я понимаю психологию захватчиков и террористов — они не рискнут напасть при дневном свете. В караване при всем желании не больше двух-трех сотен человек — горожане потопчут их даже без вмешательства стрельцов. Народ в Лукошкине решительный, всякого насмотрелся, внезапной атакой их не напугаешь, голыми руками не возьмешь. Шамаханы это знают и будут очень осторожны…

Царь Горох в боевом облачении ждал меня на одном из подворий. Мы поднялись на второй этаж, откуда было удобнее руководить операцией. Постоялые дворы для иноземных купцов строились стена к стене, образуя огромную подкову, выход из которой закупоривался тяжелыми воротами. В случае смут, мятежей или иных беспорядков купцы просто «замыкались» в своем кругу и могли держать оборону хоть целый год. Времена были такие, каждый обязан был сам о себе позаботиться.

— Здесь пришлые останавливаются, — пояснял мне государь. — Те, кто давно с нами торгует, уже свои собственные подворья по Лукошкину расставили. А персов, что позавчера сюда приехали, мы с утречка взашей выселили, пущай денек на базаре в палатках помаются. Потом извинюсь, подарков отсыплю, льгот торговых добавлю за беспокойство.

— Значит, сейчас подворье пустое?

— Ха… если бы. В каждом доме по сотне стрельцов сидит. Фитили зажженные, сабли заточенные, бердыши к бою налаженные. Как только во двор войдут, мы разом ворота на замок да как вдарим!

— Слишком много смертей… — поморщился я.

— Да ты в своем ли уме, участковый? — мгновенно нахмурился Горох. — Ты о ком жалеешь, за кого заступаешься? Да ты знаешь, какие они разоры творят? После шамаханских набегов земля по локоть кровью пропитана! Люди загубленные, ровно цветы смятые, на пепелище валяются… Да я всю дружину костьми положу, но шамаханам спуску не дам!

— Об этом и речь… После того как мы замкнем кольцо, они поймут, что попали в безвыходное положение. Возможно, их удастся склонить к переговорам.

— Не ведаешь ты, о чем просишь… Еще раз повторяю тебе, неслуху, это ж — шамаханы! Их бить надо, а не разговоры разговаривать. Вот как ударим врасплох, как пальнем из всех пищалей сразу да в сабельном бою покажем ворогу, кто чего стоит…

— В караване верблюды и лошади, — упрямо продолжал втолковывать я. — Пули могут перебить беззащитных животных, а шамаханы, поняв, что попали в засаду, будут биться как бешеные. Я хочу сохранить наших ребят. На подходе основные силы Орды, нам понадобятся все войска.