Паутина чужих желаний - Корсакова Татьяна Викторовна. Страница 30

– Где он? – спросила скучающим тоном.

– Следуйте за мной, – буркнул один из них и, не дожидаясь меня, направился в глубь дома.

Щирый сидел в гостиной. Перед инвалидным креслом стоял столик, на котором дымилась нетронутая чашка кофе, рядом лежала стопка свежих газет.

– Доброе утро, Ева. – Он встретил мое появление приветливой улыбкой и кивнул на столик. – Составишь мне компанию?

– Спасибо. – Я уселась в кресло напротив.

– Вижу, ты в добром здравии. – Щирый сощурился.

– В добром. – Я согласно кивнула. – И, честно говоря, не понимаю причину вашего волнения.

– А кто сказал, что я волнуюсь? – Кустистые брови удивленно поползли вверх.

– Ну, я только что разговаривала с Раей.

– И она сказала, что я волнуюсь?

– Нет, она просто сообщила, что позвонила вам и вы приехали. Яков Романович, – я решила брать быка за рога, – ничего плохого со мной не случилось, в моем возрасте девочкам уже позволено ночевать вне дома.

– В твоем возрасте, Ева, девочки уже понимают необходимость ставить близких в известность о своих решениях, – сделав маленький глоток из чашки, Щирый удовлетворенно крякнул.

– Виновата, – я покаянно кивнула, – надо было предупредить, но, видите ли, я не помню номера телефонов, да и своего мобильного у меня пока тоже нет.

– Теперь есть. – Щирый выложил на столик мобильник. – Там в памяти записаны телефоны всех твоих родных и еще парочка на всякий пожарный случай.

– Пожарного не будет, – заверила я его, пряча телефон в карман. – Спасибо за подарок, Яков Романович.

– Зови меня дядя Яша. – Он улыбнулся почти нормальной, почти человеческой улыбкой.

– Хорошо, дядя Яша.

– А кто тот молодой человек, с которым ты приехала?

– Какой молодой человек? – Я изобразила вполне искренне удивление, а потом тоже улыбнулась. – Это мой новый водитель. Вы же помните, прежнего я вчера уволила.

– Оперативно. – Щирый попивал кофе и ощупывал взглядом мое лицо. Взгляд у него был немигающий, змеиный.

– А что тянуть? – Я из последних сил старалась, чтобы улыбка моя выглядела естественной. – Понимаете, дядя Яша, – я перешла на доверительный шепот, – я же не умею водить машину, а быть обузой для милых родственников как-то не хочется. Вот я и подумала, что не стоит откладывать дело в долгий ящик, заехала в агентство и наняла этого... этого Владимира.

– И? – Змеиный взгляд заскользил вниз, задержался на моих сжатых кулаках.

– А где я была прошлой ночью, не скажу! – выпалила я. – Знаете, дядя Яша, у взрослых девочек есть свои маленькие интимные секреты!

Я ожидала чего угодно: нотации, вспышки гнева, но Щирый меня удивил – он расхохотался. До чего непредсказуемый мне попался опекун!

– Ева, – сказал Щирый, отсмеявшись, – я уже говорил, что кома пошла тебе на пользу?

– Говорили, кажется.

– Определенно пошла. Ты стала такая... – Он задумался, подбирая нужное слово. – Ты стала восхитительно живая.

– Это, наверное, в контрасте с моим прошлым неживым состоянием, – я несмело хихикнула.

– Ты помнишь? – вдруг спросил Щирый, и его морщинистое лицо сделалось очень серьезным.

– У меня амнезия, – на всякий случай сообщила я. – Я ничего не помню.

– Я не о том. – Он нетерпеливо взмахнул рукой. – Ты помнишь, как было там, за гранью? Что там? – В его глазах разгорался яркий огонь, и щеки, до того пергаментно-бледные, тронул лихорадочный румянец.

– Помню. – Я отвела взгляд, испугавшись, что этот непонятный огонь опалит меня, заставит вспомнить больше, чем мне хотелось бы. – Там туман и голоса. Кто-то шепчет, невидимый. Или сам туман шепчет.

– Только туман? – в голосе Щирого слышалось разочарование. – И все?

– А в конце дверца.

– В конце чего?

– Не знаю, наверное, в конце небытия, если вы понимаете, о чем я.

Наверное, он понимал. Во всяком случае, в глазах его не было недоверия. Только холодное любопытство.

– Я привез тебе деньги. – Он выложил на стол конверт. – Здесь двадцать тысяч долларов, как и договаривались. В ближайшие дни открою на твое имя счет, положу на него еще тридцать тысяч, в качестве бонуса для девочки, которая внезапно выросла. Ну, было приятно снова тебя увидеть. – Щирый направил инвалидную коляску к выходу, у самых дверей остановился, посмотрел на меня снизу вверх и сказал голосом смертельно уставшего человека: – Ева, я понимаю, что у взрослых девочек есть свои маленькие тайны, но впредь, пожалуйста, не заставляй нас с Раисой Ивановной волноваться.

– Не буду, – пообещала я и шумно вздохнула, когда за ним наконец захлопнулась дверь.

Голова гудела и раскалывалась от боли, а таблетки я ведь так и не купила. Надо попросить что-нибудь у Раи.

Моя экономка обнаружилась на кухне. Кстати, была она там не одна, а вместе с Вовкой. Вовка чинно восседал за столом и попивал кофеек, в то время как Рая вполголоса отчитывала какую-то дородную тетеньку в белом крахмальном переднике, наверное, кухарку. В воздухе витал изумительный аромат запеченного мяса, на который мой желудок тут же отреагировал голодным завыванием.

– Тебя уже ввели в курс дела, любезный? – Я уселась напротив Вовки, взяла из стоящей перед ним плетеной корзинки посыпанную сахарной пудрой булочку и откусила от нее большой кусок.

– Да, Раиса Ивановна очертила круг моих обязанностей, хозяйка. – Вовка посмотрел на меня с насмешливой многозначительностью. Видать, обращение «любезный» пришлось ему не по душе. А что делать?! Должны же мы соблюдать конспирацию. А самая лучшая конспирация с моей стороны – это максимально равнодушное к нему отношение.

– Евочка, – Рая перестала распекать кухарку, уставившись на меня воспаленными не то от бессонницы, не то от слез глазами, – Яков Романович уже уехал?

– Ага. – Я кивнула и откусила от булочки еще один кусок. – На прощание велел тебя слушаться.

– Мудрый человек. – Рая, отодвинув от меня корзинку, сказала строго: – Не кусочничай, через час будет готов обед.

Ждать целый час мне не хотелось, да и булочки оказались уж очень вкусные, но я сделала над собой усилие. В конце концов, я не за едой сюда пришла, а за лекарством.

– Рая, у тебя что-нибудь от боли есть? – спросила я как можно более небрежно.

– От какой боли, Евочка? – тут же насторожилась экономка. – Что у тебя болит?

– А, ерунда, – я махнула рукой, – голова.

– А что сказал доктор? Ты же была у доктора?

– Конечно, – соврала я. – Доктор сказал, что это последствия травмы, и бояться нечего. Ну, так как насчет лекарства?

– В моем кабинете есть аспирин. Доктор разрешил тебе аспирин, Евочка?

– Во всяком случае, не запрещал, а что не запрещено, то разрешено. Так когда, говоришь, обед? – Я сунула в рот остатки булочки. – Ровно через час?

Экономка кивнула, взгляд у нее был внимательный и настороженный. Наверное, не поверила, что я консультировалась у доктора.

– Значит, успею немного подремать. – Я встала из-за стола и улыбнулась Вовке: – А ты, любезный, уже знаешь, где будешь квартировать?

– Я как раз собиралась показать Владимиру его комнату. – Рая посмотрела на меня с укором. Ну, кто бы сомневался, Вовка уже успел втереться к ней в доверие, хитрый лис.

– И где он будет обитать?

– Комната Владимира соседняя с твоей, Евочка. – Бледные Раины щеки вдруг тронул легкий румянец. – Флигель для персонала сейчас как раз ремонтируют, и мы вынуждены селить сотрудников в гостевом крыле. С тобой на этаже, помимо Владимира, проживает еще горничная Анечка, очень славная и тихая девочка, и вот Зоя Семеновна. – Рая кивнула в сторону поварихи. – Евочка, поверь мне, это временные неудобства, к лету ремонт будет окончен.

– Никаких проблем! – мотнула я головой и едва не зашипела от накатившейся волны боли. – Даже хорошо, что Владимир будет у меня под рукой.

– Как скажете, хозяйка. – Вовка, стервец, иронично усмехнулся и встал из-за стола.

– А давай я сама тебе комнату покажу, – предложила я. – Рая, ключ у тебя?