Весь мир у ног - Тульина Надежда. Страница 4

Черепно-мозговые травмы могут вызывать галлюцинации, — дружелюбно подтвердил доктор мои предположения. — То, что вы рассказали, исключительно интересно! Давайте сделаем так. Я сейчас вас осмотрю — пульс, температура, повязки, а вы мне расскажете подробно, что с вами произошло и наяву и… в вашем бреду. Старайтесь только не напрягать горло, говорите лучше вполголоса или совсем шепотом.

Изъяснялся он очень церемонно, будто не сидел у постели больной, а находился на официальном королевском приеме. Поначалу я немного смущалась, излагая содержимое своего бреда, но мой собеседник слушал внимательно, задавая уточняющие вопросы так серьезно, как будто речь шла о совершенно реальных событиях. «Должно быть, интересный клинический случай, — подумалось мне, — так на моем примере еще и диссертацию напишут — „О влиянии прочитанного на содержание галлюцинаций при черепно-мозговых травмах“. Войду в историю!»

Пока я рассказывала, врач успел подержать меня за запястье, пробежался чуткими длинными пальцами по повязкам, посветил в глаза забавным фонариком в форме светящегося шарика, который очень ловко откуда-то извлек, а потом так же ловко, как фокусник, куда-то спрятал. Покачал головой. Подумал немного, затем исчез из поля моего зрения, звякнул посудой у изголовья.

Выпейте еще и это. — У моего лица появилась чашка, из которой пахло чем-то противно-лекарственным, я послушно проглотила терпкое питье. — Вам необходимо поспать.

Подождите, доктор! — Я вдруг сообразила, что даже не знаю, как его зовут. — Мне нужно позвонить дочери и на работу. И скажите, пожалуйста, надолго ли я у вас тут застряла?

Дочери? — На секунду мне показалось, что он потрясен, но нет, видимо, померещилось, он был все так же доброжелателе^ и невозмутим. — Хм, подскажите, как ее найти, я с ней свяжусь. А мужу… не надо позвонить? — сухо, почти неприязненно спросил он. Я попыталась помотать головой, но быстро поняла, что делать этого не стоило, в глазах потемнело.

Не шевелите головой, при вашей травме это вредно.

На мой лоб снова легли сухие прохладные пальцы,

стало немного легче.

Я все понял: с дочерью свяжемся, с мужем не надо. С работой разберетесь потом, это не к спеху. И настраивайтесь на то, что вы застряли здесь надолго. — Он лукаво усмехнулся, как будто находил в этом что-то ужасно забавное.

Странный немного у человека юмор. Я продиктовала ему пароль от мобильника и объяснила, что в телефонном справочнике надо искать запись «Маруська». Потом попробовала было задать ему еще какие-то вопросы, но вдруг поняла, что сил у меня нет совершенно, а язык заплетается и отказывается меня слушаться. Я жива, я почти дома, я в безопасности, куда мне спешить? Глаза мои сами собой закрылись, и я провалилась в сон.

В следующий раз я пришла в себя днем, в окно било солнце. Растяжку с ноги сняли, остались только бинты, — странно, так быстро? Не могла же я проспать месяц? Или бреда в моих воспоминаниях больше, чем кажется? На голове еще что-то намотано, левая рука без бинтов, на правой вместо лубка осталась только легкая повязка. Ужасно хотелось в туалет, умыться, попить, надо было срочно звонить Маруське и на работу. Я даже не знаю, какое сегодня число, в какой больнице я лежу, нашли ли они мою страховку и во сколько мне этот незапланированный отпуск обойдется! Надо было вместо того, чтобы развлекать доктора своим красочным высокохудожественным бредом, выяснить более практические вопросы, а я…

Прислушалась к себе — чувствую себя вполне сносно. Повернулась на бок, медленно и аккуратно спустила ноги на пол. Холодновато, тапочек нет, но ничего, потерплю. Теперь сесть… Ох! Поясницу пронзила боль, я дернулась; пальцы нащупали тугую повязку поперек живота. Ничего себе, пока лежала, даже и не болело. Но не гипс, не корсет, просто повязка. Зато понятно, откуда глюки про позвоночник. Так, а теперь — встать!

Меня ощутимо качало от слабости, но падать я не падала. Стараясь крутить головой плавно, не делая резких движений, осмотрелась. Кровать, столик у изголовья, на нем стакан с водой и бутылка темного стекла с затейливой этикеткой под старину. «Современный маркетинг медицинских препаратов: „Мы лечили еще ваших прадедушек!“» — ухмыльнулась я про себя.

Двинулась было к двери, но, поддавшись внезапному порыву, развернулась и шагнула к окну, отдергивая штору — интересно же, где я. От увиденного мои колени резко ослабли, и я тихо застонала, бессильно сползая на пол. Из узкого окна открывался вид на все тот же закрученный спиралью город. С пронзительно-голубого неба, на этот раз — с мелкими облачками для разнообразия, издевательски смотрели две луны. Все в той же третьей четверти.

…Мне снилось, что я маленькая девочка и дедушка несет меня на руках спать. Я плавно покачивалась, убаюканная его шагами, он поцеловал меня в лобик и, тяжело вздохнув, сказал глухим голосом:

— Бедный мой воробушек, такое потрясение!

Я попыталась поуютнее устроиться в его бережных объятьях, и со стоном открыла глаза — потревожила поясницу. Меня действительно несли на руках, только не дедушка, а темноволосый врач из моего бреда. Увидев, что я открыла глаза, он, смутившись немного, замедлил шаг, а затем насмешливо-светским тоном пояснил:

Вы очень беспокойная пациентка, должен заметить. Поскольку вы поспешили все разузнать самостоятельно, я решил переселить вас в более уютные покои. Доберемся до спальни, устрою вас на новом месте, и мы поговорим, хорошо?

А я не могу… дойти сама?

Первый порыв — орать и сопротивляться — я подавила в зародыше. До сих пор не убили и даже лечат — значит, пока я в безопасности. Но очень хотелось ощутить твердую почву под ногами, к тому же мне было неловко — пожилой человек все-таки. Хотя нес он мой вес без видимого напряжения, даже дыхание не сбилось.

Ерунда, — бросил мой… мой врач? — вы месяц пробыли без сознания и сами далеко не уйдете, на ногах бы устоять. — Он широко улыбнулся и шутливо заметил: — К тому же это жестоко, лишать меня удовольствия носить на руках такую симпатичную девушку.

Ме-е-есяц? — жалко проблеяла я. — А как же… Маруська, моя работа?

Подозреваю, что как-то они там без вас справляются, — разом посерьезнев, отрезал мужчина, ногой распахивая дверь в просторную светлую гостиную, обставленную громоздкой, но очень уютной мебелью — огромный резной гардероб, пушистый ковер. Я не успела все рассмотреть, потому что мы сразу перешли в спальню. Кровать под золотистым балдахином, туалетный столик, какие-то причудливо изогнутые диванчики в углу, пара глубоких кресел, филенчатое окно. По стилю вполне соответствует тем средневековым видам, что я наблюдала, машинально отметила я.

Вы хотели бы умыться? Пить? Есть? И скажите, наконец, как вас зовут?

Мы стояли посередине комнаты, но с рук меня не спускали. Сюрреализм происходящего зашкаливал настолько, что я даже в истерику не впала, мне все казалось, что вот-вот проснусь.

Меня зовут Саша. Да, я хочу умыться… и одеться. — Небольшая ревизия показала, что я завернута в простыню, под которой нет ничего, кроме бинтов. — И пить. А как мне называть вас?

Сашша? — Доктор странно произносил мое имя, удваивая шипящую. Кажется, оно его чем-то поразило. Он очень пристально вгляделся в меня, прищурив глаза, разочарованно покачал головой, словно не увидел чего-то важного для себя. — Приятно познакомиться, несса Сашша. Зовите меня Гаррет. Нъес Гаррет, — ответил он и, толкнув дверь плечом, внес меня в большую ванную комнату. — Здесь все примерно так же, как в вашем мире, так что разберетесь, — сказал он сухо. — Я скоро вернусь.

Мои опасения насчет отсутствия удобств в этом мире не оправдались, что немного успокаивало — может, и в остальном он окажется не таким отсталым? Да и вообще, грех мне жаловаться! Пусть и не без потерь, но с проблемой языкового барьера я как-то не столкнулась, спасти меня спасли, знать бы еще, зачем, но не похоже, чтобы собирались злобно мучить. И вряд ли столько возни для того, чтобы жестоко надругаться. Подумав об этом, я скептически хмыкнула. О моем мире этот нъес Гаррет тоже знал, и, похоже, не понаслышке. Так что шансы на возвращение можно оценить как неплохие.