Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre". Страница 17

У меня уже галлюцинации? Пушистик загрыз человека, а его за это называют «лапочкой»? С этим определенно нужно разобраться, если необходимо, буду судиться, конечно, в том случае, если он и меня не укусит смертельно. Я решительно открыла глаза и буквально подавилась своими словами. Я лежу на асфальте, на мне все еще лежит «труп», весело отпихивающий псину, чей мокрый язык то и дело скользит по лицу моего «окопа».

Мне жутко не хотелось быть раздавленной, а, по видимому, дело шло именно у этому, но, с другой стороны, еще больше не хотелось привлекать внимание «собачки». Так что, оказавшись в затруднительном положении, мозг отключился сам по себе и за свои действия, по причине его временной недееспособности, я ответственности не несу, то есть не хочу нести. В виду последних событий, мой голос сам себя проявил:

– Кхм… – но мой хрип оказался не услышанным, ведь кому какое до меня дело?

Я решила повторить попытку:

– Кхххм!.. – на этот раз прозвучало даже громче, чем планировалось, и это несколько удивительно, потому что максимум, на что я рассчитывала, это не выдохнуть последний воздух из легких, без него дышать стало бы невозможно, таким образом, должен был получиться свистящий хрип.

Как бы то ни было, подействовало! На меня обратили внимание, собрав с меня свои «бренные останки» и вперив оба взгляда. Сшибленный мною «шкаф», на деле казавшийся не таким тяжелым, и адское создание… Если секунду назад я была близка к тому, чтобы расхвалить себя и вручить медальку «за храбрость», то сейчас готова отдать ее первому встречному, даже если он боится мышей. Мой мозг снова вернулся из отпуска, не забыв прихватить с собою в чемодане мои страхи. Точнее, страх. Ну почему от одного ее грозного вида я окаменела словно статуя на распродаже садовых скульптур из мрамора? Я могла бы сидеть так вечность. Вот оно, то самое – ни жива, ни мертва. Даже вздохнуть страшно.

– Девушка, девушка! – бегун решил оживить меня, похлопывая по плечу. – С вами все в порядке? Вы не ушиблись?

О, я, кажется, ушиблась, причем на всю свою больную голову. Странно, что способность слышать все еще при мне.

Не решаясь отвести взгляда от своего недавнего преследователя, я раздумывала, стоит ли мне ответить, ведь тогда псина снова услышит мой голос и, возможно, примет его как сигнал к лишению меня моей какой-нибудь неотъемлемой (да! Я может и собственница жуткая, но мне кажется, что недостатков в моем теле, от которых стоит избавиться, нет) части, или мне стоит промолчать, лишь покачав головой, мол, все в порядке, хотя ведь не в порядке, а значит, отрицательно помотать ею и промычать нечто не вразумительное, как австралопитек. Мне бы еще дубинку держать в руках наперевес и не мыться с месяцок, а волосы не мыть и не расчесывать так вообще последние лет пять, или хотя бы год, и можно отправлять прямым рейсом VIP-класса прицельно в древнекаменный век, скажем, в эпоху раннего палеолита.

– Посмотрите на меня! Девушка, очнитесь, я здесь, – мой неожиданный спаситель щелкнул пальцами перед моими глазами. – Де-вуш-ка! Вы меня слышите? У вас шок? Эй, ну конечно, вы молчите, у вас точно шок. Нужно «скорую» вызывать, – он потрепал меня по щеке, вернее, ему казалось, что он меня легонько треплет, приводя в чувства, на деле – мою кожу жгло оплеухами, что весьма действенно сказалось на том, что я нехотя, с опаской перевела взгляд, и то для нервного шиканья в его адрес.

Ага, мне до сих пор кажется, что он своими криками спугнет затаившееся животное. А кому, как не мне, заядлой собакофобке, знать, на что способны эти хитрые зверюги. Причем, фразы о «скорой» я как-то не услышала. Есть же проблемы важнее, поэтому не зациклилась на том моменте, когда он собирался вызвать карету помощи пострадавшей.

Возможно, я бы разразилась гневной тирадой, если была бы хоть немного, на одну десятую часть, Лесей или Соней. А не поперхнулась, не закашлялась бы от горечи своих резких слов, которые начали зреть в моей голове. Парень, мой спасительный «шкаф» оказался именно молодым симпатичным представителем мужского рода, излучал всем своим видом желание помочь, а в теплых цвета северно-ледовитого океана глазах, я то всегда предполагала, что этот цвет холоден, типа самый замерзший из всех океанов, плескалось истинное переживание и даже сострадание. Наверное, именно это сопереживание растопило холод льдов. Ох, черт бы побрал мою немереную впечатлительность. Резко захотелось утешить бедного человека, чтобы он перестал меня жалеть… и бить.

– Очнулась! – удары прекратились, уступив место широкой улыбке. – Как ты? Тебя Пушистик напугал? Согласен, он немного впечатляюще выглядит, но он самый добрый и милый пес на планете. Могу поклясться.

А сам «добряга» продолжал пялиться в мою сторону из-за плеча парня. Его слова хоть и были сказаны с должной интонацией, внушающей доверие, а может все дело в его приятном голосе, который, я могла бы сказать, пропитан бархатом временами, но в целом он просто сильный, горько-сладкий, если можно так выразиться, с небольшой легкой хрипотцой. Такой индивидуальный. Обычно парням его возраста, а на вид он мой ровесник, плюс-минус (явно не минус) пять лет, присущи совсем другие голоса. Более детские что-ли. Говоря обычно, я подразумеваю лиц мужского пола из своего окружения. А голос этого молодого человека больше похож на взрослый, умудренный жизненным опытом.

Пока я пыталась придумать вразумительный ответ, дабы не показаться партизанкой в состоянии «я сама себе язык отрезала, бе-бе-бе», из-за кустов выскочил будущий пенсионер, хозяин беглеца, который на ходу рвал себе глотку, громко крича на всю округу:

– Пушистик! Пушистик! Стой! Фуххх….. – наконец-то он был обнаружен.

Я дико обрадовалась, что его наконец-то уберут от меня подальше, или я сама уберусь, но, главное, не под его грозным взглядом. На моем перекошенном лице нарисовалась счастливая улыбка, хотя предполагаю, она появилась еще раньше, неосознанно, в ответ на радостную улыбку спасителя от того, что я все же жива.

– Вениамин Аристархович! Как же вы его упустили? – парень укоризненно уставился на хозяина песика, отвлекшись от меня и почесывая за ухом у пса.

– Да я ж… Случайно все… Не заметил… А он… Отвязался и убежал, – путанно стал оправдываться Вениамин Аристархович.

– Девушку напугал, – обвиняюще заметил спаситель.

Бросая свои укоризненные замечания, тем не менее, они не звучали как обвинения, скорее советы, если это вообще считается нормальным давать советы старшим, парень обернулся ко мне и ободряюще улыбнулся, взяв за руку. Моя ладошка утонула в теплой большой ладони, так приятно чувствовать защиту.

– Право, случайно. Совсем… неожиданно… Простите!.. Я буду внимательнее.

– Конечно. А сейчас, вы нас простите, нужно отвести ее в больницу, – он встал, дернув меня за руку, я поднялась следом, точнее подтянулась, словно тряпичная кукла.

– Давайте я отвезу, – не унимался лысеющий экземпляр, который, казалось, лопнет от переполнявшего его чувства вины, теребя в руках поводок.

– Нет, я сам. А вы уж с Пушистиком разберитесь. Прочтите ему лекцию о манерах.

– Обязательно! Прямо сейчас начну. Простите… – Вениамин Аристархович попытался зацепить поводок на ошейнике пса.

Ошейник очень изящный, выполнен под цвет шерсти, так что не заметен на ее черном фоне. Не удивительно, что и я не углядела его сразу, решив, будто Пушистик его скинул каким-то невообразимым способом. Но пес не давался в его руки, аккуратно изворачиваясь. У него это выходило очень неплохо, пока он не попал в цепкие руки спасшего меня бегуна. Тот ловким движением вкупе с парой ласковых слов, зацепил поводок, предварительно забрав его из дрожащих рук хозяина песика.

– Вот и все,– передал он его Вениамину Аристарховичу.

– Простите, – продолжал лебезить дяденька.

– До свидания, Вениамин Аристархович. Пока, Пушистик.

– До свидания, простите… Ах, Пушистик, Пушистик… Разве можно так себя вести? – начал он читать лекцию, видимо, восприняв слова моего спасителя в серьез, уводя его прочь.