Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre". Страница 74

– Как нет? – немного опешила я.

Я же точно помню – брат говорил мне, что сегодня ночует у Лёхи. Или он говорил это в другой день?.. Вчера? Или просто уже ушел? Хотя зачем ему уходить на ночь глядя?.. А может… Нет!.. Наверное, я просто перепутала.

– Так нет. С чего ты решила, что он у меня ночует?

– Он сам сказал…

– Ты путаешь. Сегодня у меня другие планы, – короткий кивок в сторону одной из дверей.

– А… – я мгновенно поняла, что у него кто-то есть. – То есть, ты не один. У тебя п…

– Да, – быстро ответил Лёша, отметая дальнейшие расспросы.

– Значит, я ошиблась… Извини, я хотела забрать…

– Я понял, – проявил явную работу мозга Алексей, ему не терпелось выставить меня за дверь.

– Я просто подумала, что он у тебя и что…

– Я понял, – повторил он с нажимом. – Ты мне прекрасно объяснила еще тогда, – обронил Лёша, отведя от меня глаза, в глубинах которых засела мальчишеская обида на вредную соседку по парте, хотя всё намного глубже.

Я потянулась к выходу, так и не пройдя и трех шагов вглубь квартиры, а застряв на пороге не распахнутой двери, обернулась с вопросом.

– Ты злишься на меня? – почему-то спросила я.

Наверное, хотела услышать тот самый положительный ответ, который и ждала. Он с минуту поразмышлял.

– Нет, – и все равно я не была удивлена. – А ты на меня?

– Не знаю, – ответ был немного лукав.

Потому что я знала. Порою я всем сердцем ненавидела его, а после этих вспышек жалела, ведь знала, что его вины в этом нет. Что природа такая штука, на которую обижаться глупо, хотя это именно ее вина…

Пока я стояла в дверях размышляя о том какая же природа стервозная женщина, из комнаты донеслось громкое:

– Лёх, кто там приперся? – очень знакомым голосом.

Я так и примёрзла к порогу.

– Никто. Соседи, – крикнул в ответ хозяин квартиры и попытался вытолкнуть меня за дверь, чтобы потом ее захлопнуть перед моим носом, но я не дала, с силой оттолкнув его.

Как выяснилось, силу я не рассчитала, потому что Алексей кувыркнулся по скользкому полу, лишенному ковра или какого-нибудь захудалого паласа, и с грохотом врезался спиной в дверной косяк, по пути снеся с тумбочки мотоциклетные шлемы. Я кинулась к нему, чтобы поднять, а сзади возник некто и, оттолкнув меня, ринулся поднимать потерпевшего нежным обеспокоенным тоном со словами: «Лёшенька! Ты как? Живой?» Это был совершенно голый человек с совершенно знакомым голосом и совершенно знакомым телом… Я вжалась в стену, я хотела провалиться сквозь блочные плиты пола в само Чистилище, чтобы меня кипятили в горячем масле в огромном чане снова и снова, но чтобы я не видела того, что вижу.

Да, я знала о недостатке Леши. Вернее, как сказать – недостатке, скорее, отклонении. И даже это не верно…

Мы начали с ним встречаться в начале десятого класса. Это Егор сказал мне, что Алекс на меня запал, а мне он тоже нравился, ведь парень чертовски красив, тем более для такой неискушенной в любовных делах натуры, как моя. Я безумно мечтала влюбиться, появился парень, который вполне подходил на данную роль, брат был руками и ногами «за», проще говоря, всё говорило о том, что мы должны быть вместе.

Но на самом деле, все было немного по-другому. Хотя я об этом узнала совсем недавно. Это Леон изъявил желание встречаться с сестрой друга. Он несколько месяцев готовил речь, потея, репетировал ее перед зеркалом, но в тот момент, когда начал говорить ее Егору, переволновался и сказал, что это Леха безумно влюблен в меня и что надо помочь парнишке. А еще добавил, что, по его мнению, я тоже симпатизирую Алексею. Егор воодушевился, что два любимых человека могут обрести счастье и… помог. На мою беду.

И мы шаг за шагом постигали азы влюбленной парочки, точнее, я постигала, а Леша меня направлял, ведь я у него не была первой девушкой. Будь я на месте Егора, то не доверила бы такому ловеласу, как Алекс, свою любимую сестрёнку. Но, кажется, у брата вместо головы в то время произрастал букет полевых васильков.

Провстречались мы недолго, хотя все четыре месяца девушки из моего класса мне завидовали и даже пытались его увести, а я, наивная овечка, ничего кроме своей большой как дирижабль любви не замечала, и не знала тогда, что наша любовь на самом деле есть воздушный шар дирижабля – может быстро спустить, если прорезать ткань. И она спустила, больно заставив меня тормозить прямо чувствительным лицом.

Всегда учтивый Леша был для меня мини-копией брата. Я считала его если не идеалом, то весьма близким к нему. И я была счастлива, что он не домогается до меня, как рассказывали другие девушки в классе про своих парней. Судя по их рассказам, родители им сами презервативы выдают с деньгами на завтрак в целях пропаганды безопасного секса. Я же, по всеобщему мнению, была воспитана пуританами, когда мой брательник, скорее всего, подкидыш и не имеет к Матвеевым никакого отношения.

Мне бы никогда и в голову не пришло, что причина его воздержанности кроется в другом. Даже больше скажу, я и представить не могла, что он не любит меня, не любит девушек вообще, предпочитая парней… И, тем не менее, это так. И уже давно, как оказалось он безбожно влюблён в моего брата. Да уж, Егор парень видный, от него даже геи без ума…

А у меня не было слов… Не тогда, когда я нашла фотографию Егорки в его рюкзаке, списав это на то, что брат сам подарил ему свою фотку, они же с детства дружат, наверное, и у него есть фотка Лёхи. И даже не тогда, когда он случайно меня именем брата называл, ну, мало ли с кем не бывает, я сама часто вместо Соньки могу Стасика назвать и наоборот. А тогда, когда случайно обнаружила его письмо. Честно, если бы я знала, что оно адресовано моему брутальному братцу, я бы ни за что не открыла! Я бы передала его ему в руки и забыла. Но нет же, на том конверте, по неосторожности оставленном на столике в прихожей была надпись «Тебе…» и я не удержалась, по дурости решив, что конверт предназначается мне. И меня даже не смутила первая строчка: «Дорогой мой!« Нет, ну ясно же, что не девушке. А я дурында бестолковая… продолжила чтение.

«Дорогой мой!

Прости, что делаю это посредством письма. Прости, что вообще делаю это. Прости за всё, но я не могу больше скрывать. Я устал… Я так давно окрылён чувствами, что это уже похоже на патологию. Хотя, с грустью понимаю, что это она и есть.

Скорее всего, тебе текст письма будет неприятен, когда ты поймешь, в чём заключается суть моего послания, во что я желаю тебя посвятить, но не обессудь, мой друг. Пойми и ты меня, врать тяжело, а на мне тяжкий груз лжи висит уже давно и тянет меня вглубь вод океана Атлантик. Я не могу сопротивляться и все же… пытаюсь.

Я ничего не могу поделать с тем, что влюблён в тебя. Это сильнее меня. Это как удавка на шее – она затягивает с каждой секундой всё сильнее и сильнее, гораздо хуже, чем когда из-под ног выбивают табурет и отправляют в свободное парение. В этом случае мучаешься какую-то тысячную долю секунды. И я уже вставал один раз так на стул под люстру, но люстра рухнула следом за мной. Ты, вероятно, помнишь. Тебе я сказал, что соседи затеяли ремонт и, войдя в азарт, не заметили, как просверлили в моём потолке дыру… Глупо прозвучало, но ты поверил. Я помню твой тревожный взгляд, разглядывающий полосу на моей шее, но ты не стал укорять или ругать. Но стал относиться ко мне бережнее, даже не предполагая, что пригрел у себя на груди змею. Что я чувствовал себя самым гнусным человеком на Земле, который втайне рад твоему присутствию, хотя сам безумно хочет раздеть тебя, снимая одежду постепенно, одну за другой, любуясь твоим телом, целуя везде под сонное горение свеч и медленные мотивы фортепиано, и звуки саксофона, перемежающиеся с бьющими по стеклу каплями осеннего ливня…»

Я не успела прочесть дальше, впечатлившись и половиной письма, как передо мной возник Леша и буквально вырвал его из рук. А затем начал методично уничтожать, разрывая на куски и поджигая прямо на столике у зеркала, отодвинув в сторону пачку сигарет, нервно щелкая зажигалкой.