Все лики любви - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 36

Хотя тот факт, что Бармин носил с собой в портмоне два презерватива, которыми и воспользовался, говорит о многом, в частности о его готовности к сексу в любой момент и о том, насколько он востребован у женщин.

Ой, да и наплевать! Мысленно отмахнулась Вера от этих рассуждений. Вот глубоко по фигу на все его успехи у женщин и востребованность у них же!

Она весь день о нем думала, прерываясь лишь на пациентов и операции, вспоминала до дрожи по всему телу фантастическую близость и странное предложение Егора. А ведь еще бабушка строго-настрого предупреждала: «Красивые мужчины денег не дают!»

Бармина красивым, в общепринятом понимании, ну никак нельзя назвать, в нем нет ни грамма слащавости и такой ликовости, что ли, но он потрясающе харизматичный, интересный своей мужской строгой привлекательностью, загадочностью и ореолом мужественности – как-то так, ей трудно было сформулировать это в голове. Но не обратить внимания на него невозможно.

После обеда неожиданно для всего персонала к ним заявились с телевидения редакторы известного ток-шоу, поговорить с Верочкой. Оказалось, что огромное количество людей обсуждали в Интернете, в «Вконтакте», вчерашнюю аварию в метро, в том числе и люди, непосредственно бывшие там. На телевидении решили пустить ежедневное известное ток-шоу по горячим следам этого происшествия, искали и приглашали людей, особо отличившихся или пострадавших из того поезда. А еще неприятней оказалось то, что во время происшествия Веру сняли на телефон несколько человек из их вагона и продали видеоролики этой передаче. И ее, и Георгия Львовича.

Вера категорически отказалась приходить в Останкино и принимать участие в ток-шоу, но ее уговорили дать короткое интервью. Она принялась отказываться, но коллектив настоял, и Васильев сказал: надо. Пришлось.

В интервью Вера порекомендовала телевидению разыскать и обязательно наградить замечательного человека Георгия Львовича Кравцова, реально спасшего их вагон, потому что, конечно, некоторые люди сознание потеряли и у кого-то сердечные и гипертонические приступы случились, но никто не погиб, никто не был раздавлен, никому не нанесли увечья. Все остались живы благодаря ему, и вообще все пассажиры в их вагоне большие молодцы, стали одним коллективом и помогали друг другу!

Ну вот что-то в этом роде она и высказала строго и быстренько в камеру, а потом ушла на плановую операцию.

И совершенно не удивилась, когда после смены вышла из здания и увидела машину Егора и его самого, сидящего на скамейке возле входа.

– Привет, – подошел он и протянул ей красивый, замысловатый букет.

– Привет, – улыбнулась Верочка и понюхала цветы. – Спасибо.

– Ну что, поехали в ресторан, поедим, что ли? – весело улыбаясь, предложил Бармин.

– Я же тебе говорила, что рестораны – это не моя история.

– А я намерен менять твою историю, – приобняв ее за талию и слегка подталкивая к машине, заявил Бармин. – И начнем мы с хорошего ресторана, у меня там знакомый шеф-повар, прекрасно готовит, тебе понравится.

– Егор, – попыталась отказаться Верочка, – я всегда и везде плачу за себя сама, а в данный момент могу себе позволить в ресторане разве что стакан фреша и воды.

– Значит, у нас столкновение жизненных правил, потому что я привык платить, если кого-то приглашаю, и это не обсуждается, – настаивал он и все подталкивал Веру вперед. – А если ты совсем упрешься и станешь вредничать, значит, будешь смотреть, как я ем с большим аппетитом и запивать голод своим фрешем.

– Не буду вредничать, – рассмеялась легко она, – ладно, плати, а то я устала и голодная!

Снова, как и вчера, ее накрыло какими-то условностями, ошметками понятий и принципов «правильно-неправильно» и что-то там про разделение на классы, власть и народ, а потом вмиг вдруг стало настолько безразлично все это, и так далеко от конкретного момента ее жизни, от того, что она чувствовала сейчас, – да и на фиг!

К тому же Вера себя тоже не в огороде нашла и с самооценкой у нее всегда все в полном порядке находилось. Да и это не имеет значения!!

Все привычное и обыденное сейчас не имело для нее значения!! И непонятно почему. Вот так и все!

Еда оказалась и на самом деле очень хороша. Они ели и отчего-то все время смеялись, рассказывая какие-то забавные истории, что-то вспоминая. И постоянно дотрагивались друг до друга, и, вдруг замолкнув, смотрели в глаза с напоминанием, с обещанием и ожиданием, и снова смеялись.

Так легко, просто и так искряще свободно Вера никогда и ни с кем себя не чувствовала! И это было фантастически здорово! Егор словно слышал ее изнутри, чувствовал, это потрясающее ощущение, как будто знаешь человека всю жизнь.

Конечно, они поехали к ней и очень спешили и смеялись над этой торопливостью, и конечно, с порога принялись целоваться, и повторилось их невероятное соединение.

В этот раз Егор остался на ночь, и они никуда не торопились, и разговаривали, узнавая друг друга.

– А как так получилось, что ты не стал каким-нибудь бизнесменом навороченным, а сделал карьеру государственного чиновника? – спросила Вера.

– Наверное, оттого, что мне захотелось выйти из матрицы, – задумавшись, ответил Егор.

Он закинул руку за голову, второй обнимал лежавшую рядом женщину, медленно ее поглаживая по шелковистой коже спины, и рассказывал о своем извилистом и странном карьерном пути. А может, не только ей, и себе что-то пытался объяснить.

– Что я имел на выходе со школы? Девяносто пятый год, в стране такая засада творилась, что сейчас трудно даже представить, но уже формировался класс богатых. Отец к тому времени отбился от всех возможных рэкетов и прочно стал хозяином на комбинате. Пришлось, конечно, и ему идти «под крышу», но это была «крыша» в больших погонах. Так что он к тому времени очень даже обеспеченным человеком стал, с большой перспективой, и легко мог отправить меня в любую европейскую страну или Америку на учебу в любой университет. Настолько зыбко и неустойчиво в то время было в стране, и главное, совершенно непонятно, что впереди, вот и старались родители детей подальше отправить. Уезжать из страны я не хотел, мне здесь хорошо и интересно было, и поступать в тот год не стал. Вернулся после армии, а тут как раз дефолт, что дальше будет, совсем уж непонятно. По идее, путь был один – в Европу. А я подумал: ну ладно, получу я там образование, обзаведусь нужными связями, правильными друзьями, богатые родители есть, и их обширные связи, что отец в гору попрет, у меня сомнений не было. И что дальше? Спрятаться за охраняемым забором красивой жизни, начинающейся у ребят в России, или остаться в Европе или Америке. Усесться попой в какой-нибудь сырьевой корпорации и карьеру рубить, до заоблачных окладов, бонусов и должностей, тащиться от собственной исключительности и привилегий, скупать акции и тупо богатеть, недвижимостью обрастать. Это то, что хотели все родители своим детям в то время, да и сейчас хотят до обморока. А мне представлялось, что все это матрица, в которой копошатся в совершенно бессмысленной видимости работы очень богатые мальчики. И мне это неинтересно до оскомины было. Мне интересно делать что-то реальное. Я тогда не понимал, что именно, но решил хотя бы отцу стать помощником, раз уж есть комбинат, вот и пошел учиться в лесной. И на комбинате поработал. И доволен тем, что там сделал. А Дудин рассмотрел во мне это желание делать реальное, нужное дело, и на свой страх и риск предложил завод. Я же тогда совсем мальчишка был, двадцать семь лет, и возглавил стройку огромного завода государственного масштаба. В меня верили, и я ни минуты не сомневался. Создавать нечто новое, масштабное, видеть, как благодаря твоим усилиям, твоим знаниям и воле выстраивается сильное, мощное и важное. Это кайф особый. Не передать.

– То есть из матрицы ты благополучно вышел, – перевернулась Верочка так, чтобы лучше видеть его лицо. – А когда тебя главой района поставили, там же не создавать, а исправлять пришлось?

– А ты все про меня, как я вижу, знаешь, – усмехнулся Егор, посмотрев на нее весело.