Все лики любви - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 40

– Спасибо, больше не хочется, – буркнул ученик.

– Не отрекайся, а то не получишь! – повысив голос, строго и резко отчитал шаман.

Больше они с Егором никогда про ту незнакомку не говорили, но Бармин на всю жизнь запомнил, а душа сохранила чувства и переживания невероятного уровня высоты и мощи. Может, он их и искал всю жизнь, попробовав-то разок?

Ну, пусть не такой силы, но хоть нечто подобное, чтобы вот так – часть души, до сладкой боли? Все этого ищут и хотят, но не зная, вслепую, лишь догадываясь, что так на свете случается. А ему дано было испытать и узнать, каково это пережить. Повезло ли? Большой вопрос. Скорее уж наоборот.

Ведь не сложилось ни разу, ни одна женщина не вызвала в нем и намека на такие переживания. А Егор ждал, хоть и не признавался себе совсем уж откровенно в этом, но ждал. Может, и на самом деле отрекся тогда по глупости пацанской.

Только Великий Дух и знает.

Вот уже две недели прошло, как Егор уехал. Начало августа, и погода выкидывает кренделя – то жара, то холод и дожди, утром уходишь на работу летом, вечером возвращаешься в осень.

Как и настроение Верочки, подходят они нынче с погодой друг другу.

С Барминым за эти две недели они разговаривали всего три раза по скайпу, не поверите: о погоде, о природе, о всякой ерунде. Вере становилось грустно совсем, она не очень понимала, что происходит. Уже никто не спрашивает настойчиво, что она решила, никуда не зовет и ничего не предлагает. И вообще господин Бармин все три раза выглядел озабоченным, деловым сверх меры и сохранял в разговоре сдержанный тон.

«Спокойно, милый, никто ни на что не претендует!» – мысленно почти посылала его подальше Верочка, непроизвольно реагируя на такую холодность. Работала и подсознательно, не отдавая себе отчета, считала дни, которые остались до крайнего срока, когда она еще может подать документы на восстановление в институт.

Это после разговора с Василием Николаевичем. Вера ему позвонила, туманное что-то произнесла про появившуюся возможность восстановиться и поинтересовалась: до какого срока она еще может подать документы. Ее замечательный преподаватель и декан так обрадовался, что занес ее в предварительные списки и назначил крайний срок подачи документов. Вот она и считала дни, неизвестно зачем.

А сегодня вечером нежданно-негаданно господин Бармин вдруг позвонил по телефону, когда она вошла в квартиру, только успела бросить сумку на полку и снять босоножки. Вера сначала не поняла, что это Егор – какой-то неизвестный номер определился.

– Да, – сдержанно ответила она.

– Привет, что такая строгая? – почти весело спросил Бармин.

– Номер неизвестный, – слегка обалдев от неожиданности, пояснила Вера.

– А… – Егор тут же перешел к делу, буквально ошарашив: – Вер, поехали со мной в Европу. У меня командировка неожиданно наметилась на несколько дней. Поехали вместе.

– У меня работа! – только и смогла сказать она.

– А мы тебя с нее отпросим, – как-то слишком оптимистично звучал его голос.

– У меня нет загранпаспорта, и у меня работа, с которой трудно просто так отпроситься.

– Тебе с нее не отпрашиваться надо, а увольняться и восстанавливаться в институт, все сроки пропустишь, – вдруг изменившимся тоном практически отчитал ее Бармин. – Подать документы и ко мне приехать.

– В Европу? – не удержалась Верочка от подначки.

– Хотелось бы и туда, но раз нет загранпаспорта, то сделать его мы не успеем, мне через три дня лететь, а так давно пора ко мне приехать, я бы тебе достопримечательности своей области показал.

– И в тайгу бы сводил, – подсказала Вера.

– Если захочешь, то и в тайгу, – и предложил еще одну замануху: – Хочешь, к шаману отвезу, он тебя от бед заговорит, амулеты сделает.

– Хочу, – вздохнув, честно призналась она.

– Тогда кончай страдать, подавай документы в институт и приезжай, – строго распорядился Бармин.

– Я еще не решила, – снова вздохнула Верочка.

– Решай. Теперь уже точно пора, – жестко сказал Бармин и прервал разговор.

Вера посмотрела на экран телефона и медленно положила его на тумбочку у кровати, на которой, оказалось, сидела, только сейчас поняв, что и не заметила, как прошла в свою спальную, так переживала этот разговор.

Он прав. Теперь точно пора решить: да – да, нет – тогда все! Нет!

Но она никак не могла сделать выбор.

Вера легла на кровать на бок, подтянула коленки повыше, обняла подушку и вздохнула пару раз, понимая, что больше откладывать решение нельзя.

Однажды, на третьем курсе института, у нее случилась страсть. Именно так – страсть! Не любовь, не влюбленность и не роман – безумная, ненормальная, больная страсть! Нет, ну, может, сначала и была влюбленность, ведь страсти на что-то надо было опираться, а потом уж она развернулась!..

Стояли жаркие, удушливые первые дни сентября, студенты еще ленились вовсю, оставаясь мысленно в раскрепощенном, свободном лете, преподаватели тоже не спешили сдаваться осени и работе. Вот один из них и выпал из расписания совершенно непонятным для кафедры образом – не то в пробке наглухо застрял, не то подевался куда-то. В спешном порядке его заменили, доверив прочитать лекцию молодому аспиранту.

Всю пару Верочка слушала, как однокурсницы вяло обсуждают этого аспиранта, Лапина Михаила Андреевича.

– А он ничего так, фактурный, – сказала Ленка Егодина.

– Даже очень фактурный, – подхватила Инга. – Достаточно высокий, и мускулатура имеется.

– Вот только простоват внешне, а так ничего, – отметилась и третья, самая разборчивая среди них на предмет мужской внешности, Ольга.

– Да ладно, – не согласилась Инга. – Глаза и губы, подбородок очень ничего.

– Ты что, на него запала? – заподозрила Ленка.

– А что, я бы с ним замутила. – Инга повнимательнее присмотрелась к объекту изучения и спросила: – А ты что думаешь, Вер?

– Вполне себе симпатичный мужчина, – вяло отметилась в разговоре Вера и пожаловалась: – Жарко.

Жарко. Учиться совершенно не хочется, девчонки разобрали все достоинства и недостатки аспирантика до мелочей, Вера в разговоре участия не принимала, пытаясь записывать лекцию. Когда прозвенел звонок, Михаил Андреевич, отпустив остальных, потребовал, чтобы вся их компания подошла к нему.

– Я как-то трудно для вашего понимания объясняю? – строго спросил он. – И вы пытались обсудить предмет моей лекции?

– Ну да, – подтвердила Ленка, не моргнув и глазом.

– Покажите ваши конспекты.

Пятисекундная пауза, за которой последовало покаяние.

– Ну, Михал Андреич, – заныла Инга. – Жарко, душно, мы не все записали…

– Если кто-нибудь из вас полностью записал лекцию, отпущу всех без вопросов, если нет, всем поставлю прогул.

В шесть быстрых девичьих рук Веру тут же вытолкали вперед. Он их отпустил, а ее попросил остаться, и строго попенял, когда за девицами закрылась дверь:

– Брацкая, вы не на менеджера тут учитесь, а на врача, и если будете прикрывать откровенных халявщиц и середнячков, то ничего толкового из вас не выйдет. Вы это понимаете?

– Вполне, но я и не прикрываю, это вы такие условия выдвинули. Вы ж не стали проверять конспекты у каждой из них.

Он внимательно посмотрел на нее и строго спросил:

– Брацкая, что вы делаете сегодня вечером?

– Ничего, – растерянно ответила она.

– Тогда встретимся в семь, у входа в первый корпус, – приказал он и вышел из аудитории, не дав ей ничего ответить.

В семь она ждала его, терзаемая смутными сомнениями, что испортит он ей жизнь студенческую своими придирками. Вот не понравилась она ему, видимо.

В первом случае угадала, во втором сильно ошиблась.

Он повел ее на свидание, почти классическое – кафе, прогулка по Москве, парк культуры. И поцелуй.

На этом классика закончилась. На поцелуе началось безумие.

Они оба не помнили, как оказались у него дома. Там тоже классика жанра – родители своей дачи не имели, но зато у них были хорошие друзья, на чьей даче они все еще и оставались, не закончив летний сезон.