Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун. Страница 27
— Войча, — поправил капитан. — Мы не в строю. Наливай.
В землянке они остались одни — не считая дремлющего под столом Варвара. Капитан посмотрел на Матвея.
— Давай, — сказал капитан Войча. — Спрашивай. Я смотрю: ты подготовился. Спирту достал. Каков хитрец, а? Впрочем, давай свои вопросы. Я достаточно выпил, чтобы говорить откровенно.
— Я не понимаю, — сказал Матвей и остановился. Хотел спросить: зачем? Ради чего все? Проклятая война никогда не кончится. Год будет идти за годом, а ничего не изменится.
— Я не понимаю, — повторил Матвей.
— Потому что ты ни черта не знаешь, — сказал Войча жестко. Движения у него были хмельные, а глаза — трезвые и больные. — Рождаемость падает. Женщины не хотят рожать. Да и трахать их, собственно говоря, становится некому... Все ушли на фронт. И даже усиленный паек ничего не меняет. А кому-то еще нужно работать на заводах. Сеять хлеб. Выращивать скот. Потому что мальчишки могут далеко не все. Какой был призывной возраст три года назад? Не помнишь? А я помню. Шестнадцать лет. Через год стало пятнадцать. Когда ты пришел в армию, сколько было?
— Четырнадцать.
— Это через полгода! Ничего себе тенденция, а? Уверен, сейчас призывной возраст снизят года на два сразу. В армию — с двенадцати. Потому что по всему фронту — дыры... Кстати, информация для общего развития. Я видел устав драконопехотной дивизии, датированный годом начала войны. Экипаж драконов тогда состоял из восьми человек.
— А сейчас — двое. Драконы стали лучше?
— Это ты мне скажи.
«Драконы определенно стали умнее», подумал Матвей. Разоритель Фэкс во сне летал вообще без экипажа. Но...
— Не настолько.
— Вот видишь, — сказал капитан. — Поэтому вы будете копаться в дерьме, осквернять могилы и брать грех на душу. Потому что если я могу заменить двенадцатилетних мальчишек мертвецами — вторсырьем! — то это вторсырье пойдет в бой. И неважно, что ты по этому поводу думаешь, Матвей. Я твой командир, понял?!
...Марширующие колонны. Веки, сшитые толстыми белыми нитками.
Поворот нале-во! Раз-два!
— А тот майор? Ну, которого вы Ганзиком называли?
— Ганзик-то? Ганзель Южетич, сто восьмая ударная бригада. Та еще сволочь, — капитан вдруг насторожился. Даже пьяный. — А чего это ты про него спрашиваешь?
— Я его видел недавно. Его и... друга своего. Бывшего друга...
— Эй, сапер, отзови собаку!
— Варвар, нельзя! К ноге, быстро!
Матвей опустил винтовку. Вскинул руку к каске...
— Вольно, ефрейтор, — сказал Ганзик. Погоны на нем теперь были полковничьи. Бывший майор стоял, прислонившись к драконьему крылу.
Картина тут была живописная. Матвей часто видел подобное в медсанбате, но чтобы на природе... под крылом дракона. Словно прячутся, подумал он.
На земле стояла портативная станция переливания крови, за которой следил медик. В прозрачных цилиндрах работали поршни. На земле, на серой шинели лежал щуплый паренек. Щеки впалые. Молодой, похоже, только что с призывного пункта.
От предплечья паренька тянулась прозрачная жила в станцию.
С другой стороны сидел здоровый взрослый парень. К его предплечью шла жила из станции. Лицо парня было смутно знакомым... если мысленно убрать щеки, изменить выражение лица... Крашенич! Но, черт возьми, он же совершенно целёхонек и с виду чувствует себя прекрасно.
— Что это? — не выдержал Матвей.
— Помощь раненому товарищу, — сказал Ганзик. Внимательно посмотрел на Матвея, но, к счастью, не узнал. — Идите, ефрейтор, без вас дел много.
«Это кто из них раненый?», подумал Матвей.
Щуплый паренек-донор вдруг закатил глаза и вырубился. Варвар зарычал.
Бывший старший токарь выдернул иглу из вены, встал. Матвей поразился, насколько Гнат поздоровел. Налитый силой, широкоплечий, руки бугрятся мышцами. На груди — целый иконостас. Медали, даже один орден. Матвей мысленно присвистнул. Силен, брат. А потом взглянул в лицо бывшего токаря...
Лицо у Гната было чужое. Сытое.
Румянец во всю щеку.
— Повторяю, ефрейтор. Можете идти! — сказал Ганзик резко.
— Есть! Варвар, ты куда?
Варвар подбежал, обнюхал Крашенича. Тот окинул его равнодушным взглядом.
Пес поднял голову и завыл.
— Ганзик когда-то был моим другом, — сказал капитан. — Мы занимались с ним одним и тем же... Как снизить потери. Как выкарабкаться из пропасти, в которой сидим. Только пошли разными путями. Друг, которого ты встретил — больше не человек. Он вроде наших трупаков с чипом в башке. Только чип получше, а так — один в один. Машина. Повезло тебе, все-таки, Матвей. Если бы не твой друг, быть тебе «упырем». Нет уж, — капитан поиграл желваками. — Такой ценой «уменьшать» потери я не согласен.
...Белая надпись на левой, опаленной пламенем щеке.
Матвей вздрогнул. В первый момент показалось, что там написано «Разоритель Фэкс»... но нет. Дракон назывался «Укрепитель Алекс». Буквы едва видны из-за копоти. Морда щербатая от многочисленных попаданий. Мелкие оспины — пулеметы, крупные — авиационные пушки. Броневые листы сдвинуты, свисают белесые сопли герметика...
Кабина пилота разорвана. На металле остались следы громадных когтей. Ближний бой? Похоже на то.
Внутри дракона кто-то шумно вздохнул.
Матвей присел, заглянул под крыло. Пусто. Куда экипаж-то делся? Варвар, к ноге! Сидеть. Черт, а эта темная лужа — не солярка ли? А то еще рванет...
Матвей попятился. Вместе с ним, глухо ворча, попятился Варвар...
Кргхххх!
Дракон открыл левый — уцелевший — глаз. Цвета белого металла. Посмотрел на Матвея. Зрачок телескопически подстроился. Дракон увидел.
— Чего надо? — грубо спросил Матвей. Варвар залаял.
Внутри дракона что-то зажужжало. Потом раздался хлопок...
Матвей снова сидел на спине дракона. Он прекрасно понимал, что это сон, но — проснуться не мог.
Вновь, как и в прошлый раз, под ними было серое поле. Марширующие колонны. Грохот сапогов.
Дракон повернул голову. Глаза цвета белого металла посмотрели на Матвея.
— Я знаю... тебя, — сказал Укрепитель Алекс. Звук шел гулкий и глухой, словно кто-то басом говорит через огромную трубу. Дракон взмахнул крыльями, набирая высоту.