Псмит-журналист - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 33

— Ну, я пошел, — сказал Бэт Джервис, вставая.

— Надеюсь, неохотно, товарищ Джервис. Столь же неохотно, как я вынужден был намекнуть, что должен лишиться вашего общества. Могу ли я заглянуть на огонек в вашу резиденцию?

— Ага, — тепло отозвался мистер Джервис.

— Превосходно. Так до скорого свидания. И сотня благодарностей за ваше неоценимое сотрудничество.

— Да ладно там, — сказал мистер Джервис.

— А теперь, товарищ Паркер, — сказал Псмит, когда дверь закрылась, — излейте вашу душу. Чем могу вам служить?

— Вы вроде бы поладили с Бэтом Джервисом, — заметил мистер Паркер.

— Вы не ошиблись, товарищ Паркер. Я для него косоглазый котенок. Но ваше дело?

Мистер Паркер помолчал.

— Вот что, — сказал он наконец, — может, вы возьметесь за ум. Какой смысл тянуть эту дурацкую игру. Почему не бросить ее, пока вы не допрыгались?

Псмит задумчиво разгладил жилет.

— Возможно, я ошибаюсь, товарищ Паркер, — сказал он, — но мне кажется, что мои шансы допрыгаться совсем не так велики, как представляется вам, насколько я могу судить. Опасность допрыгаться, по-моему, угрожает джентльмену, чья фамилия запечатлена на листке, находящемся в моем владении.

— А где он? — быстро осведомился мистер Паркер. Псмит благожелательно ему улыбнулся.

— Если вы извините этот возглас, товарищ Паркер, то — эгей! — сказал он. — Иными словами, эти сведения я предпочту оставить при себе.

Мистер Паркер пожал плечами.

— Вам виднее, — сказал он. Псмит кивнул:

— Вы абсолютно правы, товарищ Паркер. Мне виднее. Теперь, когда «Уютные минутки» числят среди своих сторонников нашего взаимного друга товарища Джервиса, не сели ли вы в резиновую обувь? Пожалуй, что и так. Пожалуй, что и так.

В дверь постучали, и вошел мальчишка с запиской в руке.

— Один парень велел передать типчику по фамилии Смит, — объяснил он.

— Эту фамилию носит очень много типчиков, мой милый, одним из каковых являюсь я. Возможно, это послание предназначено мне.

Он развернул записку. Она была помечена ист-сайдским адресом и гласила:

«Дорогой Смит. Приезжайте побыстрее и захватите денег. Объясню при встрече».

Подписана она была «Б. В.».

Значит, Билли Виндзор выполнил свое намерение. Он бежал.

В первый момент Псмит почувствовал только сожаление — настолько это было напрасно. В настоящий момент Билли не мог внести в кампанию никакого нового вклада. Все, что осталось доделать, можно было доделать без него. А побег из тюрьмы был серьезным преступлением, и последствия представлялись непредсказуемыми. Впервые с момента своего появления в «Уютных минутках» Псмит был по-настоящему встревожен. Он обернулся к мистеру Паркеру.

— Товарищ Паркер, — сказал он, — с сожалением должен сказать, что редакция на сегодня закрывается. Если бы не это, я был бы счастлив поболтать с вами. Но при таких обстоятельствах…

— Очень хорошо, — сказал Паркер. — Так вы намерены продолжать?

— И в дождь, и в снег, товарищ Паркер.

Они вышли на улицу. Занятый своими мыслями, Псмит почти не замечал Паркера. Дальше по улице у тротуара стояло такси. Псмит махнул шоферу. Мистер Паркер остановился рядом с ним, и Псмиту пришло в голову, что этому последнему совершенно незачем знать адрес, указанный в записке Билли Виндзора.

— Развернитесь и поезжайте прямо по улице, — сказал он шоферу, сел в машину и уже хотел захлопнуть дверцу, как она вырвалась из его пальцев, и мистер Паркер водворился на противоположное сиденье. Тотчас такси, не разворачиваясь, помчалось по улице, а к жилету Псмита прижалось твердое дуло револьвера.

— Вот так, — сказал мистер Паркер.

26. Друг в беде

— Очень точно подмечено, — задумчиво произнес Псмит.

— Вы думаете? — спросил мистер Паркер.

— Убежден.

— Отлично. Но не шевелитесь. Руку положите назад туда, где она была.

— Вы успеваете подумать обо всем, товарищ Паркер. Он опустил руку на сиденье и некоторое время хранил молчание. Такси теперь катило по Пятой авеню. Слева вырисовывался белый силуэт отеля «Плаза».

— Вы когда-нибудь останавливались в «Плазе», товарищ Паркер?

— Нет, — буркнул мистер Паркер.

— Не кусайте меня, товарищ Паркер. Откуда такая резкость при столь радостных обстоятельствах? В «Плазе» останавливались люди лучше нас с вами. А вот и парк! Как свежи листья, товарищ Паркер, как зелена трава! Бросьте свой взор вон на тот чарующий пригорок!

Он поднял руку, указывая. И тотчас револьвер вновь уперся в его жилет, нарушая безобразной складкой его безупречность.

— Я же сказал, чтобы вы держали руку на сиденье!

— Сказали, товарищ Паркер, сказали. Вина, — великодушно признал Псмит, — целиком моя. Моя забывчивость объясняется любовью к природе. Больше это не повторится.

— Смотрите! — зловеще произнес мистер Паркер. — Если повторится, я вас продырявлю. Псмит поднял брови.

— Вот тут, товарищ Паркер, — сказал он, — вы совершаете ошибку. Вы не более способны застрелить меня в центре великого города, чем, я надеюсь, надеть с фраком галстук на резинке. Ваша шкура, какой бы скверной ни была она на взгляд скорняка, вам, без сомнения, очень дорога, и вы не тот, за кого я вас принимаю, если вы рискнете ею только ради удовольствия пульнуть в меня из револьвера. Крик катится по криминальным кругам Нью-Йорка: «Товарищ Паркер не такой дурак, каким кажется». Задумайтесь над тем, что произойдет. Выстрел прогремит, и тотчас полицейские на велосипедах помчатся за этим такси с целеустремленностью борзых, старающихся выиграть кубок Ватерлоо. Вас окружат и остановят. Ха! Что это?! Псмит, любимец простых людей, плавает в собственной крови? Смерть убийце! Боюсь, товарищ Паркер, вас ничто не спасет от ярости толпы. Я словно вижу, как они задумчиво ощипывают вас по кусочкам. «Любит!» Прочь отлетела рука. «Не любит!» — нога пополняет скорбную кучку членов на земле. Вот как это будет. А что останется вам? Только, как я уже сказал, мимолетное удовольствие пульнуть в меня. И выстрел этот даже не позволит вам щегольнуть меткостью. Кто угодно попадет в человека с расстояния в полтора дюйма. Боюсь, вы не продумали этот вопрос с достаточным тщанием, товарищ Паркер. Вы сказали себе: «Счастливая мысль! Я похищу Псмита!» И все ваши друзья сказали: «Паркер очень мозговитый человек!» И вот сейчас, хотя я, бесспорно, не могу вылезти наружу, вы тихо стенаете: «Что, что мне делать с ним теперь, когда я его заполучил?»

— Вы так думаете, а?

— Не думаю, а убежден. Ваше лицо искажено мучительными размышлениями. Пусть это послужит вам уроком, товарищ Паркер! Никогда ничего не предпринимайте, не представляя, каким будет конец.

— Ну, конец я себе представляю ясно.

— В этом вы счастливее меня, товарищ Паркер. Мне же кажется, что нам остается только кататься по Нью-Йорку, пока вы не почувствуете, что мое общество вам приелось.

— Думаете, вы такой умный, а?

— В этом городе не наберется много голов светлее, товарищ Паркер. Но почему вдруг такая дань уважения?

— Все, значит, сообразили и разочли, э?

— Возможно, в моих рассуждениях есть ошибка, но, признаюсь, в этот момент я ее не нахожу. А вы отыскали?

— Вроде бы.

— А! Ну так какую же?

— У вас выходит, что вся карта одним Нью-Йорком занята.

— И что вы этим хотите сказать, товарищ Паркер?

— В городе вас пристрелить, конечно, глупо, тут вы правы. Но ведь нас никто не заставляет оставаться в городе. Такси-то движется.

— Как прогресс, — кивнул Псмит. — Так-так. Значит, вы намерены совершить в этом такси порядочную экскурсию?

— Совершенно верно.

— И когда мы окажемся среди просторов и без свидетелей, начнете действовать?

— Вот именно.

— В таком случае, — душевно сказал Псмит, — пока эта минута не наступит, нам следует развлекаться беседой. Предпринять какие-то шаги вы сможете не раньше чем через полчаса, а то и больше, а потому отдадимся радостям текущего момента. Вы любите отгадывать загадки, товарищ Паркер? Сколько сорок поймает сурок в срок, если принять за возможное, что сурок занимается ловлей сорок?