Шалости аристократов - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 20

— О, безусловно.

— Не сомневался, что вы со мной согласитесь. Ну, мне пора. Очень рад был с вами познакомиться, и прочее, и прочее. Пока-пока!

— До свидания.

Он ушёл, наврав мне с три короба и ни разу не покраснев. Сквозь его невинные голубые глаза можно было видеть противоположную стенку. Я нажал на кнопку звонка. Я много о чём успел передумать, и мне казалось, я узрел свет истины.

— Дживз!

— Сэр?

— Это ты подговорил веснушчатого ребёнка раздразнить мистера Бассингтон-Бассингтона?

— Сэр?

— О, ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Ведь это ты сказал мальчику, чтобы он попросил отца выгнать мистера Бассингтон-Бассингтона из театра?

— Я никогда не осмелился бы позволить себе такую вольность, сэр. — Он начал раскладывать мою одежду. — Вполне возможно, молодой господин Блуменфилд понял из нашего с ним разговора, что я не считаю сцену подходящим поприщем для мистера Бассингтон-Бассингтона.

— Послушай, Дживз, ты просто чудо!

— Всегда к вашим услугам, сэр.

— Я жутко тебе признателен. Тётя Агата съела бы меня живьём, если б ты не помешал ему стать актёром.

— Весьма вероятно, сэр. Я приготовил вам синий костюм с красной искрой. Надеюсь, вы останетесь довольны, сэр.

Чудно, но я оделся, позавтракал и вышел на лестничную площадку, прежде чем вспомнил, что собирался отблагодарить Дживза за спортивный дух, который он проявил в деле придурка Сирила. Поверьте, у меня болело сердце, но я твёрдо решил уступить достойному малому и позволить шикарным лиловым носкам раз и навсегда уйти из моей жизни. В конце концов, надо уметь приносить жертвы. Я только собрался вернуться в квартиру и сообщить ему радостную весть, как подошёл лифт, и я подумал, что вознагражу Дживза после того, как приду домой.

Негр— лифтёр посмотрел на меня с преданностью и обожанием.

— Спаси вас бог, сэр, за вашу доброту, — сказал он.

— А? Что?

— Мистер Дживз отдал мне ваши носки, как вы велели. Спаси вас бог, сэр!

Я опустил глаза. Ноги у негра были лиловые. По-моему, я ещё не встречал ни одного лифтёра, одетого так шикарно.

— Э-э-э… Гм-м-м… Не за что! Носите на здоровье! Рад, что вам нравится! — промямлил я.

Ну, я хочу сказать, что? Вот так-то!

ГЛАВА 11. Товарищ Бинго

Эта история началась в Гайд-парке — у Мраморной арки, где самые разные диковинные типы собираются по воскресеньям, залезают на ящики из-под мыла и произносят речи. Меня вы тут не часто встретите, но так случилось, что в первое воскресенье после возвращения в добрую старую метрополию мне необходимо было нанести визит одному приятелю на Манчестерской площади, и, решив прогуляться, чтобы не прийти на свидание слишком рано, я забрёл именно в то место, о котором говорил.

Хотя Империя уже не та, что была раньше, я всегда думаю, что Гайд-парк по воскресеньям — это душа Лондона. Я хочу сказать, попав туда, ссыльный чувствует, что наконец-то вернулся домой. Так что после вынужденного пребывания в Нью-Йорке я стоял в Гайд-парке, жадно впитывая его атмосферу. Мне даже нравились чудаки на ящиках, потому что я понимал, что наконец-то очутился у себя на родине.

На почтительном расстоянии справа от меня парни в цилиндрах слушали миссионера; слева довольно энергично выступал атеист, говоривший не совсем внятно из-за отсутствия зубов; передо мной стояла группа мыслителей со знаменем, на котором было написано: «Герольды Красной Зари». Один из герольдов, бородатый тип в мятой шляпе и твидовом костюме, распространялся о Праздных Богачах так красочно, что я остановился послушать. Примерно через минуту я услышал над своим ухом чей-то голос:

— Мистер Вустер, если не ошибаюсь?

Полный, невысокий мужчина. Сначала я не сообразил, кто он такой, потом до меня дошло. Дядя Бинго Литтла, который пригласил меня на ленч, когда малыш Бинго влюбился в официантку из забегаловки. Неудивительно, что я не узнал его с первого взгляда. Когда я видел Литтла-старшего в последний раз, он был обрюзгшим стариком, севшим за стол в домашних тапочках и халате; сейчас передо мной стоял самый настоящий франт. Цилиндр, визитка и сверхмодные брюки с голубыми штрипками сверкали и переливались на солнце. Короче, он был одет с иголочки.

— О, здравствуйте! — сказал я. — Набираетесь сил?

— Я прекрасно себя чувствую, благодарю вас. А вы?

— На все сто. Только что вернулся из Америки.

— Ах! Собирали материал для одного из ваших восхитительных романов?

— Что? — Я не сразу сообразил, о чём он говорит. Затем я вспомнил историю с Рози М. Бэнкс.

— О, нет. Просто решил на время поменять образ жизни. Вы давно не видели Бинго? — торопливо спросил я, меняя тему разговора, чтобы не обсуждать с ним моей литературной деятельности.

— Бинго?

— Вашего племянника.

— А, Ричарда. Да, довольно давно. После моей женитьбы наши отношения стали весьма прохладными.

— Очень жаль. Значит, вы женились, что? Как поживает миссис Литтл?

— Моя жена в прекрасном здравии. Но… гм-м-м… она не миссис Литтл. Со времени нашей последней встречи великодушный суверен милостиво пожаловал мне звание пэра. После опубликования Списка Награждений я стал лордом Биттлшэмом.

— Прах меня побери! Правда? Примите мои самые искренние поздравления! Так держать, что? Лорд Биттлшэм? — переспросил я. — Так это вы владелец лошади Океанский Бриз?

— Да. Женитьба во многих отношениях расширила поле моей деятельности. Моя жена интересуется скачками, и теперь я содержу небольшие конюшни. Насколько я понимаю, Океанскому Бризу отдают предпочтение — по-моему, это так называется — на скачках в Гудвуде, поместье герцога Ричмондского в Суссексе.

— Гудвудский кубок! Совершенно верно! Я готов продать последнюю рубашку и все деньги поставить на Океанский Бриз!

— Вот как? Надеюсь, животное оправдает ваши ожидания. Сам я в этом ничего не понимаю, но жена говорит, знатоки считают мою лошадь — если я не перепутал термин — «верняком».

В этот момент я обратил внимание, что толпа притихла и с любопытством на нас смотрит, а бородатый парень на ящике тыкает пальцем в нашем направлении.

— Да, посмотрите на них! Посмотрите внимательно! — вопил бородач, заглушая голос атеиста и тем более невнятное бормотание миссионера. — Вы видите перед собой типичных представителей класса, который веками угнетал несчастных бедняков! Лентяи! Бездельники! Взгляните на тощего верзилу с маской вместо лица! Работал ли он честно хоть один день за всю свою жизнь? Нет! Вор, пустомеля и кровопийца! Могу поспорить, он не расплатился с портным за свои брюки!

По— моему, он перешёл на личности, и, должен признаться, мне это не понравилось. Однако у лорда Биттлшэма вид был довольный.

— Эти ребята обладают даром чётко выражать свои мысли. — Он ухмыльнулся.

— За словом в карман не полезут.

— Не забудьте о толстяке! — продолжал бородач. — Не обойдите его своим вниманием. Знаете, кто он такой? Лорд Биттлшэм! На свете найдётся мало людей хуже, чем он. Как вы думаете, чем он занимается с утра до вечера? Обжирается! Его бог — его желудок, и он непрестанно приносит ему жертвоприношения в виде пищи. Если б вы сейчас вспороли ему брюхо, из него вывалилось бы столько еды, что хватило бы десяти рабочим семьям на неделю!

— А знаете, метко сказано, — заметил я, но старикан, видимо, был лишён чувства юмора. Он покраснел как варёный рак и запыхтел как кипящий чайник.

— Пойдёмте отсюда, мистер Вустер, — сказал он. — Я не из тех, кто выступает против свободы слова, но я отказываюсь выслушивать вульгарную брань в свой адрес.

Мы не спеша тронулись в путь, а бородач продолжал выкрикивать гнусные оскорбления нам вслед. Жутко неприятно.

На следующий день я ненадолго забежал в клуб и неожиданно увидел в курительной комнате Бинго.

— Привет, старина! — воскликнул я, искренне обрадовавшись встрече. — Как жизнь?